– Где будет проходить отпевание? – прочистив горло, спросила Монахова.
– В соборе, как положено, – ответила Мэдисон. – Мне удалось выбить места на Новодевичьем кладбище.
– Хорошо. Какие планы насчет поминок?
– Я заказала ресторан.
– Нужно отменить. Мы устроим поминки в доме. Гостиная сможет вместить всех, кто пожелает прийти.
Мэдисон нервно заморгала, сжав руки на груди и изумленно глядя на Кристину, но почему-то спорить не стала.
– Делай, как знаешь, – вздохнула женщина, повернувшись к мужу. – Ты, что думаешь?
– Я согласен с Кристиной. Дома лучше. Здесь все напоминает о них. Джон был бы рад.
– Стоит обсудить это с Дэном, – решительно встряла Мэд.
– Обойдемся без него, – сухо отрезала Кристина. Мэдисон прищурившись, посмотрела на нее. И девушка невольно задалась вопросом, как много знает эта женщина о разводе между ней и Дэниэлом и его причинах.
– Мы не можем обойтись без него, Кристина, – с напускной доброжелательностью произнесла Мэдисон. – Дэниэл – единственный сын и наследник Джона.
– Я помню об этом.
– Нет, ты помнишь только о том, что сделал Дэниэл, – заявила Мэдисон. А вот и ответ. Сука знает достаточно. Кто ей рассказал?
– Мэди, – оборвал жену Роберт.
– Еще увидимся, Мэдисон, – Кристина резко развернулась и пошла к лестнице.
– Нет, Роберт, ты видел, как вела себя эта ведьма? Маленькая сучка. – свирепствовала Мэдисон, по дороге домой. Роберт равнодушно молчал и следил за дорогой. – Явилась спустя столько лет и взялась командовать. А как она смотрела на меня? Словно я какая-то приживалка, а не единственная сестра Джона Нормана. Ну, ничего мы еще посмотрим, как она запоет, когда Дэниэл выставит ее из этого дома.
– Остановись ты, пожалуйста. Имей уважение. Вика погибла, твой брат тоже. А о мертвых или хорошо, или никак. А Кристина не сказала и не сделала ничего обидного. Девушка приехала попрощаться с родителями. Она имеет право.
– Ничего она не имеет. Я знаю, зачем она явилась. Все дело в завещании.
– Не смеши.
– Она не была здесь ни разу за восемь лет.
– Мэдисон, ты же знаешь, что обстоятельства вынудили Кристину приехать. Иначе бы ее здесь не было.
– Эти обстоятельства называются жажда денег.
– Я не думаю, что она бедна.
– Ха, как ты думаешь, много ли зарабатывают художники?
– Хорошие художники очень даже обеспечены.
– Господи, Роберт, ты наивен, как ребенок. Эта девушка не так проста, как кажется. Я не хочу, чтобы она оставалась в Москве.
– Ее присутствие ничем тебе не угрожает. Оставь девушку в покое. Она и так много пережила.
Мэдисон наотрез отказывалась слушать мужа. Ее мысли хаотично метались.
– Через сорок дней состоится оглашение завещания. Присутствовать обязаны все. Так сказал адвокат. Так хотел Джон. Сорок дней она будет жить в нашем доме.
– Мэдисон, дом не наш.
– Дэниэлу он не нужен. Мы возьмем его, – уверенно заявила Мэд.
– Если он не уступит его Кристине. – Вздохнув, сказал Роберт.
– С чего это он должен ей что-то оставлять?
– Разве Дэниэл не задолжал ей после всего, что сделал?
– Мы не знаем всей правды, Роб. Возможно, она заслужила то, что получила.
– А ты жестока, Мэдди, – осуждающе покачал головой Роберт.
– Да, – не стала спорить его жена. – Я просто не люблю делиться. Дэниэл унаследует издательский дом, но, возможно, модельное агентство достанется нам. Ты думаешь, что Джон мог бы совершить глупость и оставить что-то этой дворняжке?
– Да, дорогая. Это было бы в его стиле. В любом случае, я уверен, что Дэниэл поступит благородно.
– Да? – расхохоталась Мэдисон. – Он уже поступил один раз так благородно, что его малолетняя женушка чуть не отправилась на тот свет.
– Пора исправлять ошибки, – произнес Роберт.
– Видно, ты плохо знаешь моего племянника. Он абсолютно беспринципен.
– Вика совершила глупость, рассказав тебе.
– Она была дурой. И шлюхой. Но Джон все равно любил ее.
Глава 3
Откинувшись на спинку дивана, Дэниэл Норман крутил в руке бокал с разбавленным виски, безучастно рассматривая его содержимое. Лицо его хранило мрачное бесстрастное выражение, поза была расслабленной, и только напряженные руки выдавали внутреннюю борьбу. Мэдисон, его тетя, расположившись в кресле напротив, наблюдала за ним немигающим взглядом, пытаясь рассмотреть хоть что-то за ледяной маской племянника. Если смерть отца и ранила его, то он тщательно скрывал это.
Иногда Мэд казалось, что она хорошо знает племянника, понимает его, но порой он ставил ее в тупик. Вот и сейчас она не знала, как начать разговор, и что сказать. Ее пугала его возможная реакция. Дэн был нужен ей, нужна его благосклонность. Без него она не получит ничего. Это зависимость удручала женщину, но не уменьшала привязанности к племяннику.
Мэдисон никогда не любила брата, считая его слишком слабым и наивным для мужчины, хоть и, несомненно, удачливым, но Дэниэл вызывал в ней сложные чувства. Он был ей близок, словно отражение в зеркале, словно часть ее души, которая перетекла в него при рождении. Она помнила его ребенком, своевольным, дерзким, избалованным. Его дикие выходки вызывали у нее восторг. Не было в Дэниэле ничего, что напоминало бы Джона. Только черные волосы, и крепкое мускулистое тело.
– Тебе нужно было поехать со мной, – уверенно начала Мэдисон, глядя на него поверх своего бокала. Дэниэл не удостоил ее взглядом. Крепко сжатые челюсти выдавали упрямство.
– Только ты смог бы поставить ее на место, – продолжила женщина, пристально наблюдая за его лицом. – Дэниэл, она говорила со мной, словно я пустое место. Она ведет себя в доме твоего отца, словно хозяйка. Ты же не позволишь ей остаться там до оглашения завещания? – мягко, но осторожно спросила она.
– Почему нет? – пожав плечами, небрежно бросил Дэниэл, сделав большой глоток виски.
– Но это твой дом! – возмущенно воскликнула Мэдисон, недоуменно глядя на него.
–У нее такое же право быть в этом доме, как и у меня. – Напомнил Дэниэл, взглянув, наконец, на тетю. Взгляд его был тяжелым.
– Ты забыл, какой была ее мать? – вскинув брови, жестко спросила Мэдисон.
– Все это потеряло значение. Ни отца, ни Виктории больше нет. Вместе с ними умерли и их грехи. Им легче.
– О чем ты? Почему им легче?
– Забудь, – небрежно тряхнул головой Дэниэл. Он неожиданно пристально впился в Мэдисон взглядом, словно хотел спросить о чем-то, но не мог. Ей было не трудно догадаться.
