Помощники раздели Хади догола и поставили его в луч прожектора, чтобы убедиться, что на теле у него нет шрамов от заживших ран или хирургических операций. Рассвирепевший офицер вынул острый скальпель из никеля длиной не более пальца и, исхитрившись так, чтобы его коллега не смог даже спохватиться, вонзил его Хади сначала в предплечье, а потом в бок и бедро. Барышник завопил от нестерпимой боли. Офицер закончил допрос и застыл, уставившись на нанесенные им небольшие порезы, из которых вот-вот должна была хлынуть кровь. Как только Хади повернулся, почти черная липкая жидкость хлынула на плитку. Кровь вытекла несколькими толчками и остановилась. Черные капли остались на пальцах нападавшего. Второй же офицер не сдвинулся с места. Вид крови вызывал у него отвращение. Почему они должны этим заниматься? Разве их дело – не сбор информации? Чтобы получить ответы на вопросы, обязательно нужно пырнуть человека ножом?
Хади перетерпел несколько приступов боли, во время которых он будто слышал голос, говоривший о том, что все вышло в лучших традициях американского боевика. И что сейчас по сценарию откуда-то с крыши внезапно должен спрыгнуть непобедимый герой, чтобы врукопашную уложить обидчиков одного за другим и спасти своего друга, создателя и отца. Но этого не произошло. Помощник поднес к губам рацию и шепотом вызвал водителя, приказав подъехать прямо к воротам. Через две минуты они выносили награбленное добро из дома Хади. Офицер с перевязанной шеей по-прежнему был озлоблен, так как понимал, что задание, ради которого они наведались сюда, не выполнено. Уже у ворот он обернулся, как будто хотел возвратиться и еще раз ударить Хади, но коллега схватил его и потащил на улицу.
– Вот шельма! Только встреться мне, шкуру спущу! – сказал он, бросая взгляд в темноту, где на плитке было распластано тело Хади.
5
От предложения, которое сделал ему ад-Далляль, Абу Анмар потерял дар речи. Такого поворота он точно не ожидал! Однако, пока не спеша шел из офиса Фараджа к себе в гостиницу, собрался с мыслями и начал соображать: ад-Далляль выбрал самый хитрый и безжалостный способ окончательно его уничтожить!
Абу Анмар был крайне удивлен, когда понял, что у конкурента есть точное представление о том, что творится внутри его гостиницы. Откуда он все это узнал? Кто-то из бывших постояльцев поделился или толстуха Вероника со своим сыночком, которые каждую неделю проходят во время уборки по всем помещениям, разболтали? Нет, сам ад-Далляль не рискнул бы проникнуть в отель, пока хозяин отлучается в ближайший магазин за продуктами. В любом случае за время короткого отсутствия Абу Анмара у того не было бы времени, чтобы составить подробную картину отеля изнутри.
Вопрос этот не давал покоя Абу Анмару до тех пор, пока он не сел на свое привычное место за стойкой регистрации и не налил себе стакан арака. Да главное было даже не в том, насколько осведомлен ад-Далляль о плачевном состоянии гостиницы. Ад-Далляль предложил вроде бы выгодную сделку. Само здание добротное, и фасад не подпорчен. Нужно только избавиться от рухляди, соскоблить старую краску и нанести новую, переложить пол, подлатать электрику, начистить до блеска ванны и заказать приличную мебель. Они будут партнерами. Абу Анмар вносит в общее дело стены и потолок, отделка ложится полностью на ад-Далляля, доля которого будет больше. Роль управляющего берет на себя Абу Анмар. Однако Абу Анмара смущало выдвинутое партнером условие смены названия гостиницы с «аль-Уруба» на «Великий Пророк».
Мужчины не могли сговориться битый час, и Абу Анмар в конце концов отверг идею ад-Далляля, покинул его офис, не торопясь, несмотря на невыносимую жару, пересек улицу и с силой хлопнул стеклянной дверью при входе в свой отель, будто отгораживаясь от конкурента и не желая больше видеть его сидящим в роскошном кресле в офисе напротив.
Абу Анмар делал глоток за глотком и, надев очки из толстого стекла, перелистывал объемную книгу пророчеств о конце света. Однако на самом деле, пробегая глазами строки, он не читал текста. Перед его взором вставали картины времен его молодости и благополучия, когда он, компаньон в успешном предприятии, садился в поезд, идущий с юга в Багдад, и навещал своего партнера, владельца этой гостиницы; а потом, после его смерти, наследники предложили выкупить долю, и бизнес достался Абу Анмару целиком… Вдруг он явственно осознал, что стоит на краю, что его жизнь или по меньшей мере какой-то важный ее этап подходит к завершению. Он захлопнул книгу, не дойдя до страницы, где содержалось самое важное из всех предсказаний – не о судьбе человечества, не о пришествии Спасителя, не о столкновении Земли с небесным телом и даже не пророчества майя, а слова о его собственной жизни, о нем самом, смотрящем сейчас на свое отражение в закрытой стеклянной двери гостиницы. Его жизненный путь, описав дугу, должен был вот-вот замкнуться…
Отражение Абу Анмара в стекле задрожало, и дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся и обливающийся потом его старый знакомый Хазем Аббуд. На плече у него моталась чем-то набитая тряпичная сумка. Хазем поздоровался с Абу Анмаром за руку, обнял его, присел рядом и заговорил. Абу Анмару полегчало, его словно подняли на поверхность из темной ямы, куда с утра его заточил Фарадж ад-Далляль. Разговор с другом отвлек его.
Хазем рассказал о том, как трудно было ему поймать машину и выбраться из района, где ему угрожали оружием бандиты. Он не знает, насколько все это серьезно, поэтому сегодня переночует в гостинице, а возможно, и завтра, пока все не уладится.
Абу Анмар предупредил его, что комната осталась за ним, но в гостинице практически нет мебели. Ему пришлось признаться другу во всем, что приключилось с ним за последние недели, не умолчал он и о предложении Фараджа ад-Далляля. Хазем, недолго думая, сказал, что гостиницу в любом случае можно заложить, имеет смысл попытаться получить кредит у государства под залог собственности, чтобы сделать ремонт и купить мебель.
– Это значит влезть в кабалу… А кто даст мне гарантии, что бизнес пойдет и ремонт будет окупаться? Опять окажусь по уши в долгах. И в итоге государство отберет у меня гостиницу. Нет, все складывается к худшему…
– Тогда соглашайся на предложение ад-Далляля.
– Нет! Ни за что! Не пойду в подчинение к этому ворюге. Мне, в моем почтенном возрасте, терпеть от него унижения?! Я же был королем этого района! Королем! Когда он сдавал комнаты под притоны…
Абу Анмар под грузом собственного тела с трудом наклонился, достал из нижнего ящика огромный альбом с черно-белыми фотографиями и открыл его перед Хаземом – молодой и худой Абу Анмар в костюме и при галстуке позирует с игроками волейбольной сборной провинции Майсан. А вот он сидит рядом с группой коротко стриженных девушек из церковного хора Мосула. Еще несколько снимков с известными в то время людьми, имена которых Абу Анмар не мог сейчас припомнить, как и вряд ли кто другой сегодня. Фото выцветшие, часть из них с растрепавшимися краями, но они были полны жизни и излучали радость. Наверное, в этих воспоминаниях в альбоме и черпал Абу Анмар силы, чтобы продолжать жить в своей полутемной и сырой пещере.
– Но что же ты все-таки будешь делать? Сидеть сложа руки, пока последние деньги кончатся?
