– Он здесь. В этом доме в аль-Батавин. Сейчас он спит, но вам надо торопиться, чтобы схватить его до того, как он проснется.
Полковник Сурур тотчас отдал приказ готовить машины к выезду и быстро засобирался. Поднимать группу захвата не было необходимости, он мог обойтись двумя офицерами в розовом. Полковник замечтался о том, как удачно сложится его судьба после того, как его фото с пойманным опасным преступником замелькает в СМИ. Вся страна тщетно искала, спецслужбам не удалось выйти на след, а вот полковник Сурур обезвредил его и доказал своим начальникам, что он способен на многое, что он достойнее остальных. И тогда кому-то, кто всегда припоминает ему службу старому режиму, придется прикусить язык. Возможно, его назначат министром внутренних дел или даже министром обороны, ну или дадут должность главы Службы национальной безопасности.
Так думал полковник, пока ехал в полноприводном автомобиле с затемненными стеклами. За ним по пустым в столь ранний час улицам Багдада неслись две машины поменьше. Пожилой астролог, числившийся в отделе в должности старшего предсказателя, сидел рядом с полковником на заднем сиденье. Казалось, он чем-то крайне озабочен. Ему не терпелось увидеть лицо этого опасного человека, имени которому нет, до того как при аресте его изуродуют до неузнаваемости молодчики Сурура. Он столько раз пытался представить его черты, но каждый раз они расплывались или менялись. Раньше ему всегда удавалось мысленно составить портрет того или иного человека на расстоянии, но на этот раз лицо преступника будто отворачивалось и ускользало от него. И это делало его еще более загадочным и жутким. Возможно, тот когда-то проходил мимо, но астролог не смог его распознать. Возможно, преступник знает, что астролог преследует его, хотя он не покидает Отдела. «Вышел ли я сегодня на встречу с этим бандитом, чтобы стать легкой добычей смерти?» – вот о чем размышлял астролог по дороге, пока они не доехали до улицы ас-Саадун и не увидели, какая суматоха там царит.
Полицейские машины и американские военные автомобили выстроились вдоль тротуара у мечети аль-Орфали и соседних с ней фотосалонов. После поворота у монумента Свободы полицейских нарядов стало еще больше. А когда они переезжали площадь ат-Таяран, поняли, что квартал аль-Батавин взят в кольцо. Что же случилось?
Искали заминированный автомобиль, который въехал в переулки. За рулем был один из главарей вооруженной группировки. Они должны были обезвредить его прежде, чем прогремит взрыв.
– Что тут происходит?! – вскричал разгневанный полковник Сурур. Он вышел из машины и направился к началу того переулка, который указал ему астролог.
Сурур переговорил со стоявшими там офицерами и предъявил им свое удостоверение, но они не разрешили ему пройти. Все дело было в новеньком белом «опеле», который припарковался прямо у дома Умм Даниэль.
Рассвело. Стрелки стояли почти на половине седьмого. Улицы оживали, и из-за расставленных всюду полицейских и армейских машин образовалась толчея. Астрологу стало не по себе, но он не вышел из автомобиля. Вид его мог вызвать подозрение: странная одежда с длинными рукавами, колпак с кисточкой, растрепанные волосы, густая начесанная борода с заостренным кончиком. По крайней мере, его засмеют. Или примут за актера с детского утренника. Поэтому он продолжал наблюдать через открытое окно, не зная, чем все закончится в точности.
Смертник сидел в белом «опеле», а переулок уже был перекрыт. Это видел Абу Салим со своего балкона с затейливыми резными ставнями, выходившего в переулок. Адская машина стояла прямо под ним вдоль стены дома Умм Даниэль. Оставаться тут было опасно. Абу Салим должен был спуститься, предупредить семью и покинуть дом как можно скорее. По крайней мере, отвести всех во внутренние комнаты дома. Нет сомнений, обломки обрушившегося здания погребут его под собой, если человек в машине приведет устройство в действие.
Абу Салим застыл, не находя в себе решимости что-либо предпринять. Его словно приковало к роскошной машине внизу, сверкающей белизной. От нее как будто не исходило никакой угрозы. Он не замечал сидящего в ней смертника. Абу Салим проснулся сегодня от криков в мегафоны, призывающих бандита выйти с поднятыми руками. Он взобрался вверх по лестнице, выглянул из окна балкона верхнего этажа и остолбенел, увидев машину прямо под собой. Вопреки всему из-за абсурдности происходящего он остался стоять на месте. Ничего другого он не мог сделать и даже не обратил внимания на то, что не обулся, чего раньше с ним не случалось.
А в это время Абу Анмар на своем новом внедорожнике покидал город. Он успел выехать до того, как аль-Батавин перекрыли силы безопасности. Фарадж аль-Далляль вышел из своего офиса и встал по-хозяйски перед гостиницей «аль-Уруба». Он сорвал вывеску с названием и стал раздавать приказы рабочим. Потом собрался было уже сделать несколько шагов по направлению к передвижной лавке с печкой, чтобы купить хлеба и тарелку сладкой сметаны, как прогремел взрыв.
2
Доска темного дерева с иудейской символикой вылетела из ниши. Хади-старьевщик наблюдал за ней доли секунды, пока она парила в воздухе. Он вспомнит потом, что видел, как деревянный семисвечник отделялся от фона того же цвета, на котором был изображен, а потом распадался в воздухе на мелкие кусочки. Или это все он придумал во время долгого пребывания в больнице?
Но в действительности могло быть и так. В его за мгновение обрушившейся от взрывной волны комнате смешалось все. Как оказалось, кроме пояса шахида на террористе, машина еще была дополнительно начинена взрывчаткой. И это самое страшное, что случилось в аль-Батавин за все время с момента его основания в начале прошлого века как образцового жилого квартала в центре Багдада. Даже упадок восьмидесятых – начала девяностых, когда здесь открылись дома терпимости и расцвели подпольные цеха по изготовлению алкоголя, когда отлавливали шайки, торгующие женщинами и детьми, а временами и человеческими органами, – даже этот упадок был не так чудовищен.
От взрыва сотрясся весь район. После журналисты, освещающие это ужасное происшествие, будут писать о трещине, которую в результате взрыва дал монумент Свободы, и предостерегать о скором обрушении памятника. Наиболее катастрофичными оказались последствия в домах тридцатых годов по Седьмой улице – их сровняло с землей.
Дом Умм Даниэль просел до основания, камня на камне от него не осталось. Именно по нему пришелся основной удар. Фарадж аль-Далляль, когда выйдет из больницы, узнает, что он существенно переоценил его крепость. И только благодаря чрезмерной заботе Умм Даниэль о своем жилище можно было подумать, что оно находится в хорошем состоянии. А на самом деле стены отсырели, основание подточено, словом, ветхое здание.
Не уцелела и захламленная комната, в которой жил Хади-старьевщик. Никто не знает, как от загоревшихся вещей в доме Умм Даниэль огонь перекинулся на деревянную мебель во дворе у Хади, а оттуда на матрасы, на которых спал он сам. О чудесном спасении Хади из огня еще долго будут судачить жители квартала, присовокупляя к этому всякие слухи о его неподвластности смерти ни после падения с высоты горы, ни после удара взрывной волны. «Хади смерть не берет!» – будут приговаривать соседи, навестившие его через несколько дней в госпитале аль-Кинди. Однако некоторые будут неуверенно пожимать плечами на вопрос, узнали ли они Хади в забинтованном с головы до ног неизвестном человеке, который лежал на кровати без сознания.
