– Это пошло, унизительно. Мы разводимся. Ты сам сказал. Прощального секса захотелось? Иди к своей рыжей шлюхе.
– Ты такая дура, Маш, – он качает головой и идет ко мне. Я верещу, спрыгивая с дивана с невероятной грацией, обегаю его, и несусь к лестнице, хотя стоило к входной двери, чтобы наверняка. Не побежит же он на мороз с голым задом. Я улепетываю от собственного мужа, который впервые за полгода решил меня осчастливить, и, наверное, ему в этот момент мое поведение кажется нелогичным. Я даже не знаю, преследует ли Солнцев меня, но вся эта странная суматоха и беготня вызывают какое-то нездоровое возбуждение, больше эмоциональное, нежели сексуального характера. Хотя, когда все эмоции на взводе перепутать не так сложно.
Он настигает меня во втором пролете, и я падаю прямо на лестницу животом, когда сильные властные руки резко хватают меня. Я утягиваю его за собой, и теперь его горячее тело наваливается на меня сверху. Мне хочется вопить, но я закусываю губы, и в этот момент мой ненормальный муж начинает ржать, как последний идиот гомерическим хохотом и до слез. Но при этом слезать с меня не собирается. И чем больше я дергаюсь, тем сильнее и крепче он прижимает меня к себе. Смех обрывается резко, превращаясь в хриплое тяжелое дыхание. Его тело напрягается, соприкасаясь с моим. Я чувствую его губы на своем виске, и понимаю, что нет никакого шанса остановить его. Все происходит быстро, как кадры черно-белого кино. Он стаскивает с меня брюки вместе с трусиками вниз до колен, дергает пиджак, отрывая пуговицы, задирает вверх бюстгальтер, грубо сжимая грудь. Все это занимает не больше нескольких секунд, а потом его бесстыжие пальцы касаются моей плоти, действуя привычными отточенными движениями. Идеально правильными, потому что он знает, что делать, а мое тело помнит его, даже если я не хочу, даже если я не узнаю его.
– Стоило убегать, чтобы так быстро сдастся? – шепчет мне самодовольная скотина в ухо, проникая в меня резким стремительным движением, заполняя полностью, и причиняя легкий дискомфорт из-за долгого воздержания. Я пытаюсь ему показать, что мне неудобно и больно, но Солнцев фиксирует мои руки, вытягивая над головой, продолжая свои намеренно грубые движения. Я закусываю губы, пытаясь удержать это ощущение унижения и боли, чтобы не позволить ему одержать верх, но я сдаюсь, все равно сдаюсь, ощущая влажное резкое скольжение внутри. До самого центра, и его глухие свирепые стоны, и звуки наших тел, которые ярко свидетельствуют о том, что оба любовника получают удовольствие от неистового соития. Когда вспышка оргазма ослепляет меня, заставляя все мое тело содрогаться, я чувствую во рту его пальцы и инстинктивно облизываю их, но только потом до меня доходит, как все это выглядит со стороны.
– Понравилось, куколка? – спрашивает Солнцев, и я понимаю, что он еще со мной не закончил. Его пальцы впиваются в мои ягодицы, приподнимая выше, насаживая сильнее, глубже. Мне больно, я пытаюсь сражаться с ним, но это его личная вендетта. Я не знаю, с кем он сейчас воюет. Не со мной. Ведь меня он уже победил. Со своими призраками, с несуществующим образом в его воображении. Я слышу его хриплый стон, и, дергая меня за волосы, он запрокидывает мою голову, целуя в губы. Глубоко и жадно. Его трясет, как в лихорадке, и я не знаю, что это … гнев, удовольствие, злость, желание?
А потом он отпускает меня, перекатываясь в сторону.
– Что с тобой происходит, Солнцев? – участливо спрашиваю я, глядя в его потемневшее, словно лишенное всех эмоций лицо. Провожу пальцами по напряженной линии скул, но он еще сильнее закрывается, отвергая мою ласку.
– Ты жаловалась, что тебя полгода не трахали. Теперь довольна? – спрашивает он, поднимая свой стеклянный взгляд.
И словно какой-то спусковой рычаг внутри меня соскакивает. Закричав не своим голосом, издав настоящий боевой клич амазонок, я бросаюсь на мужа, растопырив пальцы и заострив когти. Я помню про его пунктик относительно физического воздействия, но после того, что он только что сделал и сказал, мне уже все равно. Прежние правила не работают. Я рычу, бросаясь на него снова и снова. Царапая лицо, плечи, руки, которыми он пытается перехватить мои запястья. Я даже умудряюсь ударить ему лбом в переносицу, разбив нос. И когда он все-таки фиксирует мои руки, в ход идут зубы. Ему приходит оседлать меня, сковав по рукам и ногам.
– Все, Маш. Все, успокойся. Успокойся. Прости меня, прости, – повторяет он, пока я неистово бьюсь под ним. Надо было раньше так биться. Жалкая ты…
– Ненавижу тебя. Ненавижу, – кричу я, хотя понимаю, что это неправда. Не могу я его ненавидеть, особенно когда он смотрит на меня так испуганно растерянно, с окровавленным лицом. Приступ ярости кончается жалостью к себе, и я затихаю, тихо всхлипывая. Дима отпускает меня, помогает натянуть брюки, хотя это было плохой идеей, потому что сначала явно стоило принять душ. Он обнимает меня, как маленького ребенка, прижимая к себе, и я почти засыпаю под успокаивающий стук его сердца прямо там на лестнице.
– Вышло как-то неловко, но я пытался дать понять, что мне не нужен развод, Маш, – произносит он, когда я почти проваливаюсь в сон. Убаюканная его нежностью, по которой я так истосковалась. Ничто сейчас не оторвёт меня от него, никакая сила, и даже капающая на мои волосы кровь из его носа, который я разбила. Он это заслужил. Пусть мучается, пока мне хорошо.
– После всего, что ты вытворил, я не уверена, что хочу продолжать, Дим, – произношу я сонным хриплым голосом. Он целует меня в щеку, заляпывая своей кровью.
– Я больше не буду.
– Как в детском саду, Солнцев, – поднимаю голову и смотрю на него. – Нам нужно остановить кровь.
Помимо разбитого носа, вижу несколько царапин на щеке. Удовлетворённо вздыхаю и нежно провожу пальцами по всклоченным волосам мужа. Мне хочется убить его и расцеловать одновременно. Но пока еще больше убить.
– Маш? – заметив мой кровожадный взгляд, напряженно зовет муж.
– Зачем было спать с этой дешевкой?
– У тебя нет никаких…
– Я сейчас снова тебя ударю, – цежу сквозь зубы. – Я видела презервативы в твоих карманах, и я даже считала, черт побери, их меняющееся количество. Мы не в суде. И мне не нужно ничего доказывать.
– Давай оставим все в прошлом, Маш? Не будем ворошить…
– Как удобно. Погулял, развлекся и можно все в прошлом оставить, – усмехаюсь я. Солнцев стискивает челюсти, обхватывает мое лицо ладонями, сжимая сильно, оставляя отпечатки пальцев на скулах. Его взгляд лихорадочно горит, прикованный ко мне.
– Я без тебя умирал, Маш, – хрипло произносит он. – Каждую минуту, я с ума сходил. Я был сам не свой. Словно под наркотиком или в дурмане каком-то. Я убить тебя хотел, чтобы не мучится больше. И его тоже. Что ты делаешь со мной, Маш? Ты и сама не понимаешь…. Никогда не поймешь. Если бы ты могла заглянуть в мое сердце, ты бы ужаснулась и расплакалась. А потом бежала бы от меня обходными дорогами к своему клоуну в татуировках. Ты думаешь, я к нему ревную? Да он ничто. Мне ничего не стоит стереть его из нашей жизни, но только все это теряет смысл, если я тебе не нужен.
