– Пошли, – он берет меня под руку. – Приведешь себя в порядок в туалете.
Я молчу, мысленно посылая его с внезапно проснувшейся заботой на три исконно-русские буквы. У барной стойки, мы останавливаемся, и Марк просит для меня стакан воды. Я вовсе не благодарна, ведь это он виноват в том, что я чуть не умерла от страха, но воду выпиваю почти залпом. С грохотом ставлю стакан на стойку, бросая на Марка самый злобный взгляд, на который способна.
– Тебе легче? – мягко спрашивает он, взяв меня за руку, я безвольно, заворожённо наблюдаю, как покрытые красно-сине-черным орнаментом загорелые пальцы переплетаются с моими, бледными и тонкими. Он снимает очки, и я залипаю, глядя на него…. Между нами проходят разряды тока. Я буду поверхностной и банальной, если скажу, что дело только в физическом влечении. То, что происходит между нами – это не обыденный набор инстинктов, а нечто космическое, химическое, запредельное. Я смотрю в его зеленые глаза, нервно сглатывая. Спаси меня Господи. Я не хочу этого чувствовать. Мне хочется плакать от досады, от злости, хочется убежать прочь.
– Мне легче, – ровным тоном говорю я, стараясь выглядеть, как можно более хладнокровной и сдержанной.
Марк облегчённо вздыхает, с заметным сожалением выпуская мою руку и показывает, где находится туалет. Оказавшись внутри кабинки, долго смотрю на отражение в зеркале, наваждение немного спадает, уступая место нервному смеху. Я похожа на кикимору, а так старалась выглядеть шикарной леди с обложки. Возношу мысленную благодарность Всевышнему, когда чудесным образом нахожу расчёску в своей декоративной сумочке. Не менее пятнадцати минут проходит, прежде чем мне удается привести в порядок волосы, ополоснуть лицо, поправить потекшую тушь.
И вуа-ля, в отражении вижу повеселевшую и вполне приличную версию меня. Вытираю бумажными полотенцами руки, выдыхаю, и покидаю туалетную кабинку. Выхожу из затемненного коридора, в залитый солнечным светом зал кафе, сразу встречая изумрудный напряженный взгляд, направленный на меня. Марк расслабленно улыбается, машет мне рукой. Я хмурюсь, потому что он выбрал столик на самом виду. Возле широкого окна, где мы будем, как на ладони. Я не понимаю, почему меня это беспокоит…. Нам же нечего скрывать, так почему я чувствую себя так, словно совершаю нечто запретное, нечестное.
Он не сводит с меня изучающего детального взгляда, пока я приближаюсь. Я сажусь, поворачиваясь к окну вполоборота, чтобы с улицы было минимально видно мое лицо.
– Боишься, что нас кто-то увидит? – проницательно спрашивает Марк, склонив голову на бок. Плутоватая улыбка на чувственных губах снова ввергает меня в пучину запретных фантазий. Бегло прохожусь взглядом по мощной линии шеи, покрытой замысловатой вязью, мускулистым рукам и широченным плечам. Футболка настолько сильно обтягивает его атлетическое спортивное тело, что мне приходится с досадой признать, нет у него ни малейшего недостатка, помимо татуировок, но и они скорее привлекают мое внимание, нежели отталкивают, придают ему этакий шарм плохиша. Марк такой и есть. Плохиш с большой буквы. И да, он однозначно вырос. Наша последняя встреча в больничной палате вспоминалась, как сон, размытое видение под действием огромного количества лекарств. А во время общения в скайпе я видела по большей части только его лицо. В жизни, Марк обладает просто крышесносной энергетикой. Сумасшедший горячий парень, которого сложно не заметить даже на фоне самых идеальных красавцев. Он всегда будет бросаться в глаза, или, может, я предвзятый ценитель.
– Нет, я просто не хочу недоразумений, – отвечаю я с некоторым запозданием. Марк иронично улыбается, явно заметив мою заинтересованность его внешними данными.
– Что будешь есть? – быстро меняет тему разговора.
– Не уверена, что готова есть после такой веселой в жирных кавычках поездки, – с сарказмом отвечаю я. Марк подзывает официанта небрежным жестом.
– Уважаемый, будь добр, – начинает он, потирая подбородок. Несчастный официант слегка напугано изучает его художественно оформленные руки. – Бутылочку шампанского, десерт с фруктами, и чтобы взбитых сливок побольше, потом чизкейк и стакан минеральной воды без газа, с лимоном, если можно.
– Ты спятил? – шиплю я. – Я не пью шампанское, я не ем десерты. Я за рулем, забыл?
– А это я себе, – пожимает плечами Марк, кивая официанту. – Все, уважаемый, исполняй.
– А мне? – чувствуя себя конченной идиоткой, спрашиваю я. Марк пододвигает к себе пепельницу, выкладывая на стол сигареты, и игнорируя мое сморщившееся лицо.
– А тебе воду с лимоном. Сама сказала, что ничего не можешь есть, – снова пожимая плечами, говорит Марк, доставая из пачки сигарету и чиркая зажигалкой.
– Не понимаю только, зачем покупать спорткар, чтобы ездить на нем по правилам?
– Представь себе! И машина не моя. Я говорила, – оскорбленно отвечаю я.
– Тогда он еще больший зануда, чем я думал.
– Дима – не «ОН», – огрызаюсь я. – А мой муж, и у него вообще-то имя есть. Мне надоела эта твоя уничижительная манера, в которой ты отзываешься о нем.
– Я смотрю, ты настроена разругаться со мной, Джулс, – Марк выпускает в сторону дым, я фыркаю и машу перед лицом ладонью.
– Я ударю тебя, если снова так меня назовешь. Я не хочу ругаться, просто по-другому у нас не получается, – заявляю я. Марк самоуверенно ухмыляется, выгибая бровь.
– Помнится, были вещи, которые получались у нас куда лучше и приятнее, чем бесконечные споры.
– Пфф, еще бы времена мамонтов вспомнил, – закатываю глаза, пренебрежительно усмехаясь.
– Ты понимаешь, что прямо сейчас провоцируешь меня, Мэри? – опуская интонацию до вкрадчивые чувственных ноток, спрашивает Марк, глядя на меня своим фирменным прищуром бабника. Я не ведусь… Конечно, не ведусь.
– Боже, да что с тобой, парень. Я не Мэри, не Джульетта, не Джулс, не крошка. Как и у моего мужа, у меня есть имя. Простое русское имя. Или ты имеешь что-то против? – уже не на шутку разозлившись, спрашиваю я.
– Ты чего так завелась, Маш? – спрашивает Марк, снова затягиваясь и выпуская ровные кольца дыма. Придурок. Я, как идиотка, смотрю на его губы, на опущенные длинные ресницы… О, черт, хватит, Маша! Ты замужем. И Марк ни в какое сравнение не идет с Димой, но, черт возьми, он не хуже, а просто другой. Диаметрально разные мужчины.
– Чем тебе Мэри не нравится? – спрашивает он вполне миролюбиво и, похоже, без всякой подоплеки.
– А чем тебе Маша не угодила?
– Я обожаю Машу, – Марк, этот сученыш, тушит сигарету и облизывает губы, глядя на меня своими блядскими глазами. Хочется запустить в него стакан с минералкой, который мне принесли по его заказу. Когда он уже перестанет кривляться?
– Мне нужно, Маш, чтобы между нами было что-то только сугубо наше, личное. Понимаешь? Ты стала слишком взрослой для Джульетты, – он прячет улыбку в уголках губ, когда я от злости бросаю в него салфеткой. Его чокнутую жизнь спасает официант с шампанским и сладким заказом. Пока он неспешно выкладывает на стол шампанское, фруктовый десерт с горой сливок сверху и безумно-сексуальный чизкейк, от вида которого у меня собираются слюни во рту, я успеваю забыть, за что собиралась убить Марка.
