Я хочу его, чёрт возьми. Глупо отрицать очевидное. Мои соски твердеют, когда взгляд Марка опускается на мою грудь. Конечно… Ты просто шлюха, дорогуша. Он поднимает глаза и смотрит в мои, но не ухмыляется, не пытается снова обернуть все в шутку. Выражение его лица непроницаемо, линия скул напряжена, как и каждая мышца, которая попадает в поле моего зрения. Похоже не меня одну мучают запретные мысли и желания.
Когда двери лифта открываются на нашем этаже, я почти выбегаю из душной кабинки, пропахшей желанием и моим позором.
– Может, завтра? – наблюдая за тем, как Марк подносит к замку карту-ключ, пискнула я. Он отрицательно качает головой, распахивая дверь.
– Прошу, моя принцесса. – произносит Марк низким и волнующим до дрожи голосом. Дьявол.
Марк
Я смотрю, как она робко проходит в номер, стараясь держаться от меня подальше. Мне казалось, что этот момент никогда не настанет. С той минуты, как я увидел ее в аэропорту, испуганно и напряженно смотрящую мне в глаза, все мои мысли крутились вокруг одного желания – взять ее в охапку и утащить туда, где нас никто не потревожит. Никаких посторонних глаз. Только мы.
И сейчас, когда мы оказались там, где должны были быть изначально в моих тайных планах, я чувствую странную неуверенность. Закрывая дверь, я прислоняюсь к ней спиной, напряженно наблюдая за Машей. Я знаю, что мы на одной волне, и все, что чувствую я, передается и ей. Ошибиться невозможно.
Она подходит к стойке бара, проводя пальцами по столешнице, я смотрю на ее стройные бедра, обтянутые юбкой и не могу не думать, не замечать стоящую в центре огромную постель, которую Маша демонстративно обошла своим вниманием. Я вряд ли могу думать связно, анализировать свои поступки и действия из-за охватившего меня одержимого желания. Она поворачивается и вопросительно смотрит на меня, а я – на ее губы, которые Маша нервно кусает.
– Так и будешь подпирать дверь, или покажешь диск с фильмом? – спрашивает она с натянутой интонацией. Я не шелохнулся, немигающим взглядом глядя в распахнутые голубые глаза. Она вздрагивает, обхватывая себя руками, в выражении глаз мелькают осознание и злость.
– Нет никакого диска? Да? – нервно спрашивает она. Я медленно киваю, отрываясь от двери и направляясь к ней. Маша испуганно дергается назад, пятится, спотыкаясь, взволнованно и тяжело дыша. Я опускаю взгляд на ее грудь, мысленно посылая к черту здравый смысл. Она моя, всегда была и всегда будет. Мне плевать на обстоятельства, штампы. Я знаю, что прав.
– Нет никакого диска, – отрицательно тряхнув головой, невозмутимо признаюсь я. Машины глаза становятся еще шире. Злость вперемешку с желанием. Как я ее понимаю, запретный плод всегда сладок. Она издает отчаянный стон, натыкаясь на стену. Пятиться больше некуда. И бежать тоже. Тупик, Джульетта.
– Зачем? – задыхаясь, спрашивает Маша. Загнанная в ловушку маленькая птичка.
– Ты же не маленькая девочка, Маш, – произношу я хриплым от возбуждения голосом. Между нами расстояние вытянутой руки, я слышу, как стучит ее сердце, чувствую жар ее тела совсем близко. – И мы не гребаные друзья. Ты знала, к чему все идет.
– Что за бред, ты несешь? Конечно, мы друзья. Ничего больше, – кричит она. Я поднимаю руку и кладу указательный палец на ее подрагивающие губы. Она затихает. Ее глаза, как огромная вселенная, в которой могу жить только я и она. Ничего больше…
– Ничего больше…, – ухмыляюсь я ее наивности. Неужели она действительно верит в то, что говорит? А я верю только в то, что чувствую. И вижу в ее глазах, в самой глубине, которую она тщательно скрывает даже от самой себя. – Ты права, Маш, – шепчу я, проводя подушечкой большого пальца по ее чувственным губам, которые инстинктивно приоткрываются. – Нет, ничего больше, чем это.
Властно обхватывая ее лицо за скулы, я бесцеремонно впиваюсь в сочные губы, проникая языком вглубь ее рта и одновременно впечатывая свое тело в ее, распластывая по стене. Маша пытается оттолкнуть меня, но это бессмысленно, я как скала, которую уже не свернешь. Рассеянные удары по моим плечам я даже не замечаю. Целую ее губы целую вечность, пока она не отвечает мне, отчаянно всхлипывая. Я расстёгиваю ее блузку, опуская вниз чашечки бюстгальтера, и сжимаю пальцами твердые вершинки сосков. Хриплый стон срывается с ее губ, лицо алеет от страсти, и она совсем по-детски жмурит глаза, словно прячась от реальности, от самой себя. Наклоняя голову, я лижу маленький розовый сосок, потом ласкаю губами оба. Ее спина выгибается, а тело мелко дрожит, и я сам едва сдерживаюсь. Меня колотит от желания обладать ею, трахать до умопомрачения, пока она не забудет обо всем, кроме меня. Поднимая голову, я снова впиваюсь в ее рот. Наши языки сплетаются в жадном нетерпении. Со стоном вжимаюсь в хрупкое тело, чтобы унять болезненную пульсацию в джинсах. Волна дрожи проходит по моей спине, когда ее тонкие пальчики ложатся на мой затылок, а вторая хрупкая ручка забирается под мою футболку. Нет, черт возьми, крошка, ниже. Перехватываю ее запястье, прижимая женскую ладонь к разбухшей эрекции, толкаясь в нее со сдавленным стоном, когда она немного сжимает пальцы. Отрываюсь от влажных губ, глядя в затуманенные глаза.
– Расстегни, – прошу я, продолжая прижиматься к ее ладони, ласкающей мой член сквозь джинсы. Маша отрицательно качает головой. Мы смотрим друг на друга целую вечность. Разве она не видит, что я умираю. Мне нужно… Она мне нужна. Сейчас. Вся.
– Не делай этого, Марк. Ты убьешь меня. Пожалуйста, – неожиданно шепчет она, обхватывая ладонями мое лицо. Ее прикосновения такие нежные, любящие, но она просит не о том, о чем следует.
– К черту! – рычу я, грубо сминая ее губы. Ритмично имею ее рот своим языком, вынуждая забыть обо всех сомнениях, потеряться в желании получить меня, как можно глубже и дольше. Ладони шарят в поисках застежки по ее бедрам, и когда находят, отчаянно пытаюсь дернуть ее вниз, но не выходит. Молния заедает, давая Маше передышку, которая позволяет ей прийти в себя.
– Умоляю, хватит! – шепчет она. Задыхаясь, отталкивая мои руки от себя. В ее глазах неприкрытая боль.
– Я люблю тебя, Маш, – произношу я. И мир вокруг снова вибрирует, застывает, летит вверх тормашками, покрываясь льдами, сгорая огнем, я не думал, что так будет… Если бы я знал, то никогда не оставил бы ее.
Она смотрит на меня какое-то время туманным, все ещё немного потусторонним взглядом, в котором мелькают все оттенки пережитых эмоций. Я не знаю, зачем я сказал, и что ожидал услышать в ответ. Но точно не того, что случилось дальше.
Закрыв ладонями лицо, Маша разрыдалась, громко и в голос. Так горько, отчаянно, как не плакала даже в детстве, когда действительно был повод. Я растерянно смотрю, как она рыдает навзрыд, и ничего не могу поделать. Мое сердце бешено бьется, и я чувствую, как ее боль перетекает в мою. Мы, как эмпаты, чувствуем горе, охватывающее нас.
Я говорю ей, что люблю ее, а она плачет.
Касаясь ее волос, я вдыхаю их аромат, зарываюсь лицом в шелковые пряди.
– Прости меня. Прости. Прости меня, Маш, – шепчу я, прижимая к себе ее содрогающееся в горьких рыданиях тело. Я не знаю, за что конкретно прошу прощения. Так много всего. Наши разорванные жизни, параллельные миры, в которых мы пытаемся плыть против течения, но нас тянет друг к другу снова и снова. От этого не уйти, мы разрушим любые стены. Она должна верить, этого будет достаточно, чтобы справиться, выстоять.
