– Зачем? – кричу я на нее. – Зачем?
Беру за плечи и встряхиваю, как куклу.
– Прости. Мне было так плохо, – шепотом произносит Моник, виновато глядя на меня. Темные глаза наполняются слезами, и я чувствую, что мне необходимо покурить. Выхожу из машины, достаю сигареты.
Три минуты, чтобы перевести дух.
Это катастрофа. Странно, что она вообще приехала. Я застываю с сигаретой в зубах, когда Моник тоже выходит и встает рядом со мной, глядя на окна большого дома.
– Мне нравится здесь, – произносит она с мягкой интонацией. Ее улыбка неуверенно дрожит на красивых губах. Я напряженно смотрю на нее, пытаясь подобрать слова, и не могу.
– Ты понимаешь, что завтра тебя будет ломать? – как можно сдержаннее спрашиваю я. – Что ты будешь делать? Побежишь искать новую дозу?
– Нет. Я справлюсь. Обещаю, – беспомощно лепечет она.
– Зачем ты все портишь, Моник? А потом снова просишь прощения? Что с тобой не так? – бросая сигарету, я беру ее за плечи, вопросительно глядя в глаза в поисках ответов, но их там нет.
Она не успевает ничего сказать, потому что ворота начинают открываться, и к нам выбегает мама. Первой она обнимает Моник, целуя в обе щеки. Потом приходит моя очередь.
– Что же вы здесь встали, и не позвонили. А я смотрю в окно, смотрю, мальчик мой с красавицей своей стоит. Ты представляешь, все уже приехали! – эмоционально восклицает мама.
Я смотрю на часы.
– Еще только десять, мам, – озадаченно замечаю, – Вроде, в два договаривались. Мы выехали раньше, думали помочь с приготовлениями.
– Так и все тоже решили помочь, – смеется мама счастливым смехом.
– Вы идите с Моник, а я машину поставлю, – открывая дверцу, сажусь за руль и въезжаю в ворота, оставляя позади мою мать и жену, которые в обнимку направляются к дому.
Меня не покидало нехорошее предчувствие с самого утра, и теперь, когда я увидел вены Моник, оно только усилилось.
День обещал быть морально выматывающим, долгим и тяжелым. И мое предчувствие в итоге не обмануло.
Все оказалось еще хуже, чем я представлял.
Дмитрий
Суета больших семейных праздников меня напрягает. Я устаю от мельтешащих лиц, рук, перетаскиваемой туда-сюда посуды, стульев и прочей мебели. Мне доверили развешивать шары в саду на специально подготовленной площадке с большим столом по центру и лавочками. Огромные растяжки с плакатами в стиле «Поздравляем любимую мамочку с юбилеем» и в «65 все только начинается» натянул кто-то до меня.
Дети всей гурьбой играют на детской площадке с другой стороны дома под присмотром злючки Стеллы. Максим повсюду ходит с камерой и снимает каждый шаг гостей, его сестра-близнец Виктория исполняет роль аниматора и в костюме феи тоже развлекает детей, разрисовывая им лица и разыгрывая забавные сценки. Машина подружка Ирка Самойлова и Артем, привязав пару шариков, и уединяются в беседке. Странные отношения. Маша говорила, что Тема по полгода не появляется, не пишет, пропадая на соревнованиях, а Ира его совсем не ждет, с другими встречается. Никто не грустит и не скучает, но, когда Артем возвращается в Москву, страсти кипят по новой. Вот и сейчас, пошли «покипеть» видимо.
Перехожу от куста к кусту, пытаясь пристроить как можно больше шаров, но они не убавляются. Мне прислали на подмогу Марину, которую я, вообще, впервые вижу. Маша рассказывала, что она фигуристка, и по большей части живет за границей. Там же тренируется. Марина не выдерживает больше десяти минут столь муторного занятия, и, сказав, что ей нужно достать посуду, сбегает. Конечно, некому больше. На кухне хлопочут теща, Маша, Светлана, Юлия. Муж Юлии маринует шашлык, а муж Светланы колдует над мангалом. Я бы, кстати, тоже мог. Но нет, на тебе шары! Кайфуй…
Что за глупость? Неужели нельзя было заказать украшение в специальном салоне? Чувствую себя идиотом. Отправленной мне в помощь жены Артура, хватило ровно на пятнадцать шаров. Я считал.
Хочется курить и материться. Думаю о том, какой дурак надувал все сто пятьдесят шаров? Или у них специальный насос сесть? А развешивателя нет? «Нечаянно» лопнул три шарика. Артур посмотрел на меня укоризненно. Я мысленно перекрестился, хотя шибко верующим себя не считаю.
Смирение, помню.
Вешаю дальше. Наблюдаю за суетой, пытаясь отвлечься от монотонного занятия. На улице жарко. А я как раз на самом пекле. Жена Артура приносит мне воды, привязывает еще три шара и с чувством выполненного долга уходит. Я считаю сколько мне осталось.
Пятьдесят семь.
Черт.
– Привет, я Моник, – произносит сбоку приятный женский голос на-английском. Я поворачиваю голову, натягивая вежливую улыбку.
– Дима, – протягиваю руку. Она пожимает ее, пристально глядя на меня большими темными глазами. Я знаю, кто она. Жена Марка Красавина. Красивая девушка. Черные волосы, белая кожа, черты лица, словно нарисованные кистью художника. Очень интересная внешность. Ее можно смело отнести к разряду запоминающихся. Один раз увидишь – не забудешь. Но есть в ней какой-то излом. Уверен, что Моник что-то принимает. Я подмечаю подобные вещи, иначе в моей профессии нельзя добиться успеха. Не так давно они с мужем ругались, отойдя подальше от дома, чтобы избежать огласки. Я не вникал в суть склоки, но видел, как Марк вырвал у нее из рук бокал с шампанским, вылив содержимое. Потом развернулся и ушел в дом, бросив жену в тени яблоневых деревьев.
– Тебе помочь? – спрашивает Моник с рассеянной улыбкой. В ее длинных тонких пальцах тлеет сигарета. Я пожимаю плечами, и она воспринимает этот жест как согласие. Берет сигарету большим и указательными пальцами и еще пять шариков приказывают долго жить. Она бы продолжила «помогать» мне, если бы я не остановил.
– Немного осталось. Я справлюсь, – пряча улыбку, говорю я. Английским я владею в совершенстве, поэтому проблем в общении у нас не будет.
– Никто не заметит, если мы уничтожим остаток шаров. Артур зашел в дом. Боже, ты знаешь, что он священник? У них тут дурдом на выезде. Фигуристки, фотографы, врачи, футболисты, актрисы. Почему нет шизофреников, а? Скучно же. – спрашивает Моник, бросая окурок на газонную травку и доставая из пачки еще одну. – Будешь? – предлагает мне.
– Да, давай, – беру сигарету, Моник прикуривает мне, потом себе. Улыбаемся друг другу, как заговорщики. Одновременно затягиваемся. Моник наблюдает за мной своим затуманенным взглядом.
– Ты не куришь. Или мало куришь, – произносит с лёгкой доброжелательной улыбкой.
– Как догадалась? – любопытствую я.
– Я художница, вижу детали, – пожимает плечами. Смотрю на нее с любопытством.
– Не знал, – признаюсь я. – Здорово. А я адвокат.
– Знаю, – улыбается Моник, морща носик. – Нудно, но зато престижно. Ты крут, я читала.
– Ты читала обо мне? – удивляюсь я, снова затягиваясь.
