Я замерла. Но плакать уже не хотелось. Мне захотелось умереть на месте. И больше не жить, никогда. Мой план провалился. Елена Ивановна не собиралась меня искать, а значит, маме никто бы не сообщил о моей пропаже и уж тем более не вызвал бы милицию.
Тетя Света отпустила мою руку и пошла в сторону кладовки.
– Ты куда это собралась? – побежала следом воспитательница. – Да какое ты право имеешь? Твое место на кухне! Пошла вон из моей группы!
Елена Ивановна попыталась схватить повариху за руку, чтобы остановить, но та легко отмахнулась и рванула дверь кладовки.
– Прекрасно, – улыбнулась тетя Света, – я так и думала!
Я не знала, что такого прекрасного заметила тетя Света в кладовке, потому что боялась пошевелиться.
Но тут в группу ворвалась запыхавшаяся Валентина Павловна.
– Я на пять минут. Убедиться, что все хорошо. Может, маме Ритиной позвонить?
– Валь, иди за заведующей. Приведи ее сюда. Скажи, срочно, – велела ей тетя Света.
– Да, сейчас, конечно. – Валентина Павловна убежала.
– Ну а ты? Небось свой кусок тоже получала? – Тетя Света накинулась на нянечку тетю Катю.
– А я что? Мне-то что? Я ж вообще на полставки. Какое мне дело? Я швабру с ведром поставила и вышла. Вообще без очков ничего не вижу, – начала оправдываться нянечка.
Валентина Павловна привела заведующую.
– Ну вот, полюбуйтесь, – сказала ей тетя Света, приглашая пройти в кладовку.
Заведующая долго не выходила оттуда.
Поскольку дети от природы любопытны, я тоже подошла и заглянула в кладовку. Там на полках рядами стояли упаковки с печеньем. Яблоки в газетных кульках. В коробках лежали конфеты. Да там продуктов на целый магазин набралось бы. Баранки, мандарины… Чего там только не было!
– Лена, это что? – строго спросила заведующая.
– Это я не себе! Это все для внука! – закричала Елена Ивановна. – Все берут, что, мне нельзя?
– У тебя нет внука, – тихо сказала тетя Света.
– Есть! – продолжала кричать Елена Ивановна. – Это все для него. Хотела сыну привезти, чтобы помириться. Он бы меня простил! За продукты!
– А это? – Заведующая показала пальцем на отдельную полку, на которой лежали стопки фломастеров, цветной бумаги, карандаши, клей. – Тоже для внука?
– Да им же все равно! Наглые, мерзкие, неблагодарные! – Елена Ивановна чуть слюной не брызгала. – Все им на блюдечке, зажрались. Ссыкуха еще, а у нее уже такие колготки, что мне не снились! Не обеднеют, если я у них заберу пачку карандашей. Да и не заметят! Еще принесут. Им не надо, а мне надо!
– Сучка, – сказала тетя Света тихо. – Жизнь тебя ничему и не учит. Ведь предупреждала: хоть кусок хлеба сп…шь – урою.
– Ну да, ты-то у нас святая! У тебя ничего нет! Ни мужа, ни детей! Тоже мне, великая повариха. Алкоголичка!
– Дрянь ты, Ленка, – сказала тетя Света. – Даже жалко тебя. Мелкая ты и злобная. Нет у тебя ни сына, ни внука. На твоей совести смерть мальчика. Так что жить тебе с этим долго. Тебя сын на пушечный выстрел к своему ребенку не подпустит. Ты же знаешь. И цветная бумага не поможет.
– Жалоб от родителей не поступало! Ни одной! – вопила Елена Ивановна.
– Хватит, – строго сказала заведующая. – Лена, я тебя предупреждала, когда нанимала на работу. Так что пиши заявление, или я тебя по статье уволю.
– Не уволишь! У тебя проверка на носу! Увидят недостачу, и кто первый полетит? Руководство недосмотрело!
– Досмотрело. И конфисковало. Уйдешь по статье, – сказала заведующая и вышла.
– Тебе в психушке самое место, – заметила тетя Света и тоже вышла из кладовки. Уже на выходе она повернулась и рывком опрокинула полку, на которой лежали куски мыла, туалетная бумага, которые воспитательница тоже воровала, – доска рухнула прямо на Елену Ивановну.
Елена Ивановна пропала. И на ее место пришла Зина – выпускница педучилища и подруга Люськи. Зина, Зинаида Петровна, мне нравилась. Она нас боялась. Вообще всех детей боялась. И никогда не наказывала. Иногда она плакала в душевой или в туалете. Стасик выздоровел и вернулся в группу. Он сделал вид, что ничего не случилось, и общался со мной как прежде. Будто я никуда и не уходила. Я рассказывала ему про то, как я сбегала, какие воспитательницы на пятидневке, как Елену Ивановну поймали на воровстве. Стасик слушал без особого интереса. Ему, казалось, было все равно. Но я знала, что это не так. Иначе бы он просто встал и ушел.
Моя мама так и не узнала о событиях того дня. Как и не обратила внимания на то, что Елена Ивановна пропала, а у нас появилась новая воспитательница. Зато в садик стали приходить родители других детей, чтобы поговорить с Зинаидой Петровной. Бабушка Светы так и вовсе вела с ней разговоры чуть ли не каждый день, намекая, что внучке нужно особое внимание. Зинаида Петровна послушно всем кивала, но детей никак не выделяла. Любимчиков не заводила. Подарки, как Елене Ивановне, ей не носили, из чего я заключила, что Зинаида Петровна у нас задержится ненадолго. Об этом тоже сплетничали родители, как и о судьбе Елены Ивановны.
Я ведь уже говорила, что взрослые считают, будто дети ничего не понимают, поэтому если поначалу понижают голос, то потом вовсе не обращают на нас внимания. Особенно если ты тихонько сидишь. Так что я все узнала про Елену Ивановну.
Они с тетей Светой раньше, много лет назад, работали в другом садике. Тетя Света вскоре ушла в наш сад, чтобы работать поближе к дому, а Елена Ивановна осталась. В том саду она стала воровать еду. И не только печенье с яблоками, но и мясо, и рыбу. Повариха, пришедшая на смену тете Свете, оказалась не такой принципиальной, и они воровали вместе с Еленой Ивановной. Когда при очередной проверке недостачу все-таки обнаружили, воспитательница переложила всю вину на повариху. Дала против нее показания и помогала следствию. Заведующая того садика решила не усугублять проблему и пыталась избежать дальнейшего разбирательства. Ей хотелось побыстрее замять скандал и жить спокойно. Поэтому она не стала обвинять еще и воспитательницу, чтобы хоть как-то сохранить репутацию садика. А то получалось, что это не сад, а воровской притон: целая банда действует – повариха, воспитательница. Не могла же об этом не знать заведующая? Она просто боялась потерять место и сообщила, что знать ничего не знала. Повариха оказалась женщиной слабой и во всем призналась, тем более что действительно была виновной. Вроде бы ей пообещали, что срок дадут условный и она после суда вернется к своим обязанностям. Но как бы не так. Срок дали реальный и посадили по-настоящему.
Когда скандал утих, заведующая попросила Елену Ивановну уволиться по собственному желанию, что та и сделала. Но она недолго сидела без работы. Наш детский сад находился в густонаселенном районе, детей рождалось много, а воспитателей не хватало. Когда на пороге кабинета уже нашей заведующей появилась Елена Ивановна, та была просто счастлива заполучить такую воспитательницу. Про скандал она, естественно, слышала, но по документам Елена Ивановна была великолепным специалистом, ни единого замечания или выговора в личном деле. Ни одного нарекания со стороны руководства. Так что у заведующей не нашлось веской причины отказать Елене Ивановне в трудоустройстве. А что слухи? Так мало ли про кого наговорят лишнего? Тетя Света, которая тоже была в курсе той некрасивой истории – все-таки вместе работали раньше, – предупреждала заведующую, что Елену Ивановну не нужно нанимать. Но заведующая не послушалась и приняла на работу новую воспитательницу.
