Я не сразу поняла, что происходит. Опять же не было Стасика, который знал ответы на все вопросы и которого все в группе немного побаивались. Если бы Стасик сказал, что все ерунда, то поверили бы ему, а не Ленке со Светкой, которые все это придумали. А получилось так, что все дети вдруг поверили в привидение. Как я это узнала? Случайно! Я ведь все время проводила на кухне или в сторожке. Без Стасика я в группе старалась не задерживаться.
Зинаида Петровна велела мне отнести подушку и одеяло с кровати Стасика в кладовку. Я прекрасно знала, что это ничего не значит, но, убирая кровать своего друга, чуть не плакала от горя. Я зашла в кладовку, положила подушку, вернулась за одеялом и снова зашла в кладовку. Когда вышла, почувствовала на себе взгляды. Все смотрели на меня с нескрываемым ужасом. Я понятия не имела, что происходит.
– Вы чего? – спросила я.
– Теперь она дружит с привидением! – объявила Ленка зловещим шепотом.
Вы когда-нибудь испытывали такое чувство? Когда вокруг тебя образуется невидимый круг, за который никто не может заступить даже на полшага? Это страшно, по-настоящему. Страшнее наказания стоять в холодной ванной в одних трусах и майке. Страшнее, когда тебя вызывают к заведующей. Даже страшнее, когда мама не забирает. И страшнее темноты. Я привыкла ко многому, к равнодушию, ненависти, зависти, но тут столкнулась с другим чувством – я сама вызывала страх. Ко мне боялись подойти.
– Совсем дура, что ли? – сказала я Ленке. Развернулась и сделала несколько шагов. Все дети расступились, освобождая мне проход. Вы когда-нибудь проходили сквозь строй людей, которые вас боятся и ненавидят одновременно? Мне казалось, что я голая и на меня все таращатся. Если бы в тот момент кто-нибудь крикнул, что меня надо убить, не сомневаюсь, все дети бросились бы исполнять поручение. Ненависть и страх толпы – вот в чем настоящий ужас. Я даже Светку не узнавала. Она смотрела на меня стеклянными глазами, будто я была не обычной девочкой, а злой ведьмой. Я дошла до стула и поставила его на место – Стасик всегда ставил именно этот стул рядом с книжной полкой. Я просто сделала то, что он делал миллион раз. И тут все дружно заорали, а Светка с Ленкой громче всех. Я чуть не оглохла от ора.
– Вы совсем чеканутые? – спросила я, все еще не понимая, что происходит.
Я легко могла справиться и с Ленкой, и со Светкой. Но даже предположить не могла, что толпа может стать настолько тупой, уничтожающей все на своем пути силой. Я догадывалась, что всю историю, какой бы она ни была, заварила Ленка, но она действовала не в одиночку и не только с помощью верной Светки. На ее сторону встали все дети из нашей группы. Я оказалась мишенью. Я сидела одна за столом. Стоило мне приблизиться к кому-нибудь, все шарахались и убегали. Никто со мной не разговаривал. Даже Светка. Никто не брал игрушку, если я до нее дотрагивалась. Я стала изгоем и не понимала, что происходит. В принципе, мне было все равно – со мной и раньше никто не дружил, но чтобы так уж демонстративно – такого не случалось. Главное, мне никто не мог объяснить, что вообще происходит. Что я такого натворила, чтобы вызвать подобную реакцию? Когда на прогулке я пыталась расспросить Светку, она замолкла и быстро убежала от меня. Конечно, я могла ее поймать, увести за веранду и устроить там допрос – она бы быстро все рассказала. Но я не стала так делать. Я впала в ступор и думала только о Стасике. Зинаида Петровна тоже находилась в привычном трансе и зачеркивала на календаре дни, оставшиеся до конца мая – мы прощались с садиком и переходили в школу. Я тоже считала эти дни. И удивлялась – с сентября в старшей группе столько всего случилось. Неужели и дальше так будет? Мне казалось, что прошло не несколько месяцев, а лет пять. Я не готова была взрослеть такими быстрыми темпами. Но все еще старалась держать себя в руках. Решила, что мне все равно – пусть шарахаются, пусть пересаживаются за другой стол. Мне же лучше. Мне больше хлеба и сахара достанется. Да и на прогулке никто не станет приставать с дурацкими играми. На Стасика я продолжала злиться. Он не пойми где, а я тут одна. Хожу будто ведьма или заразная больная. Дня через три, когда эта игра мне надоела, я подсела к Светке. Та попыталась пересесть, но я схватила ее за руку и сильно дернула. Светка всегда была пугливой. Она тут же начала скулить.
– Что все такие странные? – спросила я ее.
– Не знаю, – ответила она, и я сразу поняла, что врет. Светка врать не умела. Она немедленно начинала сосать кончик своей косички. Еще Елена Ивановна говорила ей, что если она будет так делать, то ее волосы скопятся в желудке, превратятся в комок и придется делать операцию – вырезать ее волосы вместе с желудком. А она полысеет, и ее волосы больше никогда не вырастут.
– Свет, ты же знаешь, что я нормальная. Просто переживаю, что Стасик ушел. Что происходит? Расскажи, я никому не скажу, что от тебя узнала. – Я попыталась склонить ее на свою сторону.
– Ленка говорит, ты ненормальная. – Света захныкала, но уж очень ненатурально. – Она всем рассказала, будто ты умеешь разговаривать с привидениями. И ты всех прокляла. И Зинаиду Петровну, и тетю Катю. Поэтому тетя Катя умерла. Если с тобой кто-то заговорит, то ты его тоже проклянешь.
– Вранье. Зинаиду Петровну прокляла Юля.
– А тетю Катю?
– Тетя Катя сама умерла. От старости, – рявкнула я.
– Нет, это точно ты. Я видела, как ты шептала заговор. – Светка все же смогла выдавить из себя слезы. – Только мне ничего не делай, ладно?
– А почему все заорали, когда я стул взяла и когда из кладовки выходила? Что Ленка выдумала еще? – уточнила я.
– Ленка сказала, что тетя Катя теперь привидение и сидит на своем стуле и дремлет. И в кладовку заходит, подушки там перекладывает. Кто до ее стула дотронется или в кладовку войдет, тот тоже привидение. Или проклятый. Я точно не помню. Но если ты до меня дотронешься, то я умру. Не сходя с места. Ленка сказала, что Стасик стул тети Кати переставлял, поэтому тоже умер.
– Он не умер, а перешел в другой сад. Он теперь с отцом живет. – Я чуть не заорала.
– Откуда ты знаешь? Нам всегда говорят неправду.
– Про Стасика правда. И что, ты веришь в эти глупости? Зачем Ленка про меня такое придумала? Что я ей сделала?
– Не знаю. Она сказала, что тебя проучить надо, а то ты зазналась. Тебе и торт на день рождения тетя Света сделала, и подарки все подарили, даже сторожиха.
– И ты веришь, что я могу с привидениями разговаривать? И что привидение тети Кати до сих пор на ее стуле сидит?
– Нет, конечно. Привидения не станут с тобой дружить. Чем ты лучше меня? Они бы со мной подружились. Или с Ленкой. На что ты им сдалась? Просто тебе завидно, ты никому не нужна, вот и привлекаешь к себе внимание. Строишь из себя бедную-несчастную, чтобы тебя все жалели. А на самом деле ты врунья.
– Дура ты, Светка. И Ленка твоя – злая и противная. А ты под ее дудку пляшешь, – сказала я.
– Сама дура, – ответила Светка и убежала. Я не стала ее удерживать.
