О Рафаэлло да Брешиа мы почти ничего не знаем. Немного больше известно о его брате Андреа
[115]. Оба они изначально должны были стать учителями танцев, но переключились на живопись
[116]. Никому из братьев Вазари не посвящает жизнеописания, а Андреа и вовсе не упоминает. Вазари провел в мастерской Рафаэлло да Брешиа немного времени, так как в 1529 году жизнь во Флоренции снова стала сложной и опасной.
Когда в 1528 году Рим поразила чума, отряды имперских изменников, которые взяли город в 1527-м, стали уходить на север. И хотя униженный и потрясенный Климент VII заплатил им в июне 1527 года за прекращение огня (и за свою жизнь), еще шесть месяцев он оставался пленником в замке Святого Ангела, где сам же и укрылся. Когда же он наконец сбежал под видом бродячего торговца (на сей раз предусмотрительно спрятав ухоженные руки), то скрывался в Орвието и Витербо. В октябре 1528 года он всё же вернулся в Рим и начал переговоры со своим бывшим противником, императором Карлом V. Карл, который был ярым католиком, оказался потрясен взятием Рима и очень хотел мира. Так что Климент смог попросить у Карла об одолжении, а именно о возвращении Медичи во Флоренцию. Папа решил сделать неожиданное предложение. Когда-то на рождество 800 года папа Лев III возложил имперскую корону на голову Карла Великого, франкского короля, превратив тем самым его армию в инструмент усиления папского влияния на светские и религиозные дела. Теперь же, летом 1529 года, Климент предложил провести тот же самый обряд с королем Карлом V, но в Болонье, что избавило бы короля от долгого путешествия в Рим.
Из-за того, что Карл был таким ярым католиком, Климент чувствовал, что ему следует вести себя предельно благочестиво. И в этот самый деликатный момент король Генрих VIII написал ему с просьбой аннулировать брак с Екатериной Арагонской, который на тот момент длился двадцать один год. Климент уже было склонялся к тому, чтобы удовлетворить эту просьбу, но теперь ему стало казаться, что тем самым он оскорбит императора. Впрочем, Генрих вскоре порвал с Католической церковью.
И всё же для начала папа Климент и Карл V решили заняться Флоренцией. 24 октября 1529 года коалиция из папских и имперских солдат окружила город и начала осаду, которая длилась до следующего августа. Вазари спасся бегством:
«…так как в 1529 году военные действия, переместившиеся в самую Флоренцию, заставили меня вместе с моим лучшим другом, ювелиром Манно, перебраться в Пизу. Там, отложив свои ювелирные занятия в сторону, я писал… Вскоре, так как война с каждым днем всё больше разрасталась, я решил возвратиться в Ареццо, однако, поскольку этого нельзя было сделать прямым и обычным путем, я перебрался через горы из Модены в Болонью, где, обнаружив, что по случаю коронации Карла V воздвигались расписные триумфальные арки, я, еще совсем что ни на есть мальчишка, получил работу, принесшую мне и пользу, и честь»
[117].
В «Жизнеописании» Сальвиати добавлено несколько подробностей:
«Когда же наступил 1529 год и Франческо [пришлось]… пожалеть о том, что он не последовал примеру Джорджо, который вместе с ювелиром Манно провел этот год в Пизе, перебиваясь тем, что в течение четырех месяцев занимался ювелирным делом. А когда после этого Вазари отправился в Болонью, где в это время Климент VII короновал императора Карла V…»
[118]
Естественный путь возвращения в Ареццо из Пизы пролегал по реке Арно. Но в 1529 году долина Арно кишела солдатами. Вместо этого Вазари, должно быть, поехал по суше до Пистойи, а затем на север в горы и, перевалив через Апеннины, выехал на равнину долины реки По. Там, по земле, которая принадлежала герцогу Модена, а дальше на восток — Папскому государству, он мог перемещаться гораздо быстрее и проще. От Болоньи он, возможно, взял бы тот же самый курс, что и императорские отряды в 1527 году: пересек Апеннины по древним этрусским дорогам, которые вели прямо из Ареццо на восточное побережье Италии. В XVI веке итальянцы путешествовали пешком либо на осле, и Джорджо наверняка поступил так же. Лошади были быстрым, но дорогим средством передвижения, к тому же ненадежным на горных дорогах. При необходимости сменные почтовые лошади доставляли любое послание со скоростью молнии. Но обычные путешествия в те дни были неспешными. (Хотя письма во времена итальянского Возрождения достигали своих адресатов порой быстрее, чем в наши дни.) Путешествие в Болонью могло занять у Вазари неделю или две.
Фразу, которую применяет Джорджо для описания того, что задержало его в Болонье, можно перевести как «польза и честь». Utile e onore — это классическое тосканское выражение, описывающее две цели, которых хотел достичь в жизни любой практичный и благоразумный гражданин. Utile означает пользу, выгоду и преимущество — то, что полезно в социальном и этическом смысле, но также и просто выгодно. Onore означает репутацию, заслуженную благодаря добросовестности в делах и соблюдению строгого кодекса чести. В ренессансной Италии в этот кодекс входили римские добродетели, наряду с библейским учением, которое опиралось на мудрость иудаизма и Евангелий. У еврейских купцов были те же базовые установки, что и у их христианских соотечественников. И поскольку оба сообщества существовали под римской властью, в них стойко держались римские представления о важности хорошей репутации. Кроме того, и там, и там люди были уверены, что Бог принимает горячее участие в их экономическом процветании. Тосканский банкир Франческо ди Марко Датини надписывал свои учетные книги так: «Во имя Господа и прибыли»
[119]. Другой тосканский купец, Агостино Киджи, в начале писем ставил знак креста и часто поминал utile e onore на своем пути к самому внушительному состоянию начала XVI века
[120].
Две цели — делать добро и жить хорошо — сходились в этическом кодексе Джорджо Вазари, который он усваивал сначала в семье, потом в своем окружении. После всего, что он видел вокруг себя, начиная от случайных встреч, которые способствовали карьере, и заканчивая неожиданными бедствиями, которые могли обрушиться даже на самых могущественных людей и самые укрепленные города, он приобрел острый инстинкт выживания.
