В 1510 году, на самом пике Высокого Возрождения, в Италии было четверо соперничающих между собой художников. Трое главных — Рафаэль, Микеланджело и Леонардо — были родом из Центральной Италии (Леонардо и Микеланджело — тосканцы, а Рафаэль — из Ле Марке на восточном берегу Италии). Но и в Венеции хватало своих шедевров: зданий, которые строил переехавший тосканский архитектор Якопо Сансовино, работ Тициана Вечеллио (Тициана, как мы зовем его сегодня). Вазари описывает, как Тициана в возрасте десяти лет отправили в Венецию вместе с дядей, и дядя устроил его учеником к Джованни Беллини, главному венецианскому художнику того времени. Но, хотя Вазари и нравился Тициан, венецианскую живописную традицию он всегда рассматривает как безнадежно неспособную к disegno.
«Но так как в то время Джан Беллино и другие живописцы этой страны, поскольку они не изучали античности, имели обыкновение часто, вернее всегда, всё, что изображали, срисовывать с натуры, причем, однако, в сухой, резкой и вымученной манере, то и Тициан в эту пору усвоил себе те же приемы»
[123].
Вазари рассыпает сомнительные комплименты великому Тициану (хотя они дружили). Тициан стал бы намного более великим, вздыхает он, если бы применил тосканскую манеру и сосредоточился бы на рисунке.
«Однако когда позднее, около 1507 года, появился Джорджоне из Кастельфранко, Тициан, будучи не всецело удовлетворен такими приемами письма, стал придавать своим вещам больше мягкости и выпуклости в хорошей манере. Тем не менее он продолжал еще дальше искать способов изображения живых и природных вещей и воспроизводить их как только мог лучше, при помощи цвета и пятен резкого или мягкого тона, так, как он это видел в природе, не пользуясь предварительным рисунком, ибо он считал непреложным, что писать прямо краской, без всяких подготовительных эскизов на бумаге, есть истинный и лучший способ работы и что это и является истинным рисунком. Но он не замечал, что рисунок необходим всякому, кто хочет хорошо распределить составные части и упорядочить композицию, и что нужно предварительно испробовать на бумаге разные способы сочетания этих частей, чтобы увидеть, как складывается целое»
[124].
Тициан родился в Кадоре у подножия Альп и продолжал традиции венецианских живописцев. Вазари их любил, но считал, что им не хватает мастерства из-за недостаточного внимания к рисунку. Кроме того, венецианцы, по его мнению, пренебрегали Римом, и поскольку они не учились в древней столице, то не могли видеть «абсолютно совершенных» произведений.
И всё же Вазари не мог игнорировать Тициана. Он имел бесспорный успех по всей Европе. (Габсбурги любили Тициана, и в их столице, в Мадриде, сохранилось больше его работ, чем в Венеции.) Трудно сказать, искренне ли Вазари противился венецианской живописной традиции или это была дань тосканскому патриотизму. В «Жизнеописании» он характеризует Тициана как «превосходящего всех остальных». Но под «остальными» он понимает других венецианцев, чьи произведения, повторяет он из раза в раз, были бы гораздо лучше, если бы они учились в Риме и практиковались в disegno.
Джорджо Вазари и Тициан Вечеллио хорошо понимали друг друга, несмотря на очевидную разницу в возрасте (Тициан был на двадцать лет старше), в художественной манере, в верности малой родине, в акценте (Тициан говорил с венецианскими переливистыми модуляциями, а Вазари — на точном и сложном тосканском наречии). У них был общий близкий друг — писатель Пьетро Аретино, да они и сами общались как друзья в тех немногих случаях, когда работа сводила их в одно время в одном городе. Они оба не просто мастерски рисовали, но мастерски вели беседы, выполняли заказы самых знаменитых покровителей искусства в Европе, а также были востребованы на местном рынке. (Тициан выполнял заказы короля Испании, императора Священной Римской империи, но самыми строгими критиками считал жителей Венеции, и свои лучшие работы он написал именно там.) Кроме всего прочего, оба были практичными дельцами и невероятно много работали, чтобы справиться со всеми заказами. Несмотря на разницу в манере, Вазари не мог не полюбить работы Тициана и те радикальные перемены, которые произошли с венецианской школой со временем. Примечательно, что «Жизнеописание» Тициана сосредоточено как раз на том, что могло быть темами их бесед: деньги и заказы, кусок хлеба для художника.
«Жизнеописание» начинается с рождения Тициана в благородной семье Вечелли, которая жила в альпийской деревушке Кадоре. В возрасте десяти лет благодаря «прекрасным способностям и живому уму» юного Тициана посылают в Венецию к дяде, который и пристраивает его к Джованни Беллини, самому успешному художнику того времени (по крайней мере, достаточно успешному, чтобы получить свое отдельное «Жизнеописание» в книге Вазари). Там он знакомится с другим талантливым подмастерьем — Джорджоне.
Джорджоне был блестящим художником, но ему тоже (по крайней мере, так считает Вазари) помешало неправильное обучение. Юный Тициан, напротив, оказался потрясен работой Джорджоне и стал подражать ему. Еще он писал фрески, такие, «что, глядя на них, многие опытные люди уже тогда предсказывали, что из Тициана выйдет прекрасный художник, как это действительно и случилось»
[125].
Список лучших работ Тициана, который приводит Вазари, отличается от нашего. Как и многие современные критики, он выделяет «Бегство в Египет» в качестве очаровательной ранней работы Тициана, и во многом по тем же причинам:
«Богоматерь по пути в Египет, на фоне большой рощи и других видов, прекрасно исполненных, ибо Тициан посвятил на это много месяцев работы и держал для этой цели в своей мастерской несколько немцев, отличных живописцев ландшафтов и листвы. Кроме того, на этой картине он изобразил рощу и в ней много зверей, которых он написал с натуры и которые действительно настолько правдоподобны, что кажутся живыми»
[126].
Но он заявляет, что не видит смысла в сцене «Вознесение Девы Марии», которую Тициан написал для венецианского собора Санта-Мария-Глориоза деи Фрари в 1518 году. Это монументальное полотно сегодня считается главным поворотным пунктом в творчестве Тициана. Оставшаяся часть «Жизнеописания» — это, по сути, длинный список заказов и платежей и короткое описание встреч в Венеции и Риме. А еще оценка, которую, по слухам, дал творчеству Тициана Себастьяно дель Пьомбо, венецианский художник, переехавший в Рим в 1511 году и попавший под влияние Микеланджело:
«Я припоминаю, как фра Бастиано дель Пьомбо, рассуждая об этом, мне говорил, что, если бы в то время Тициан попал в Рим и увидел произведения Микеланджело, Рафаэля и античные фигуры, а также изучил бы рисунок, он создал бы поразительнейшие вещи, имея в виду его прекрасное мастерство колориста и его заслуженную славу лучшего и величайшего в наше время подражателя природы при помощи цвета»
[127].
