Влияние Екатерины на историю эпохи Возрождения в Италии было небольшим, но в той стране, которая приютила ее, она сделала очень много. Считается, что именно она привезла Возрождение во Францию. Великий эссеист Монтень описывает свою страну как лоскутное полотно из диких рыцарских владений, где люди едят грубую пищу руками, больше интересуются мечами, чем кистями, и не признали бы морской язык за еду, даже если бы он встал на тарелке и укусил едока за нос (конечно, Монтень высказался изящнее). Отчим Екатерины и соперник Карла V Франциск I проложил дорогу аристократам, вдохновив их подражать его увлеченности искусством. Он был страстным италофилом (можно вспомнить, что он коллекционировал не только итальянское искусство, но и итальянских художников, как, например, Леонардо да Винчи). И конечно же, он был в восторге от такой культурной невесты для своего сына. В своей гигантской свите Екатерина привезла во Францию нескольких поваров (не говоря уже о горничных, садовниках, компаньонках, придворных, священниках и прочих). Первая в мире кулинарная школа La Compagnia del Paiolo (Братство котла) открылась во Флоренции как раз перед свадьбой Екатерины в 1533 году. И мысль добавить к списку искусств кулинарию была принципиально новой. В Братстве занимались экспериментами с едой, вводили в местную кухню новые продукты, в том числе привезенные из Америки диковинки — кукурузу и помидоры (поначалу они считались ядовитыми). Среди членов этого Братства могли быть те, кто потом уехал во Францию вместе со свитой Екатерины. Наверное, самые осязаемые положительные последствия времени Екатерины во Франции (к негативным можно отнести такую мелочь, как Варфоломеевская ночь, когда Екатерина приказала убить всех протестантов-гугенотов в 1572 году) были связаны с едой. Благодаря ей во Франции появилась вилка. Ранняя двузубая версия вилки, которую использовали для накалывания закусок, произвела революцию в Европе, потому что до того ни один пир не обходился без куска хлеба, который служил заодно и тарелкой. Из приборов использовались только ложка для супа и большой нож. Даже принцы и кардиналы ели руками — до тех пор, пока Екатерина не ввела моду на вилку и не изменила французскую трапезу навсегда.
Пока Вазари старался для Алессандро Медичи, кардинал Ипполито вступил в заговор с его врагами, чтобы забрать Флоренцию себе. В ответ на это Алессандро поспешно укреплял город и окраины. Архитектор Антонио да Сангалло, профессиональный проектировщик артиллерийских бастионов, следил за возведением на месте стен XIII века новой мощной крепости, посвященной покровителю города Иоанну Крестителю. Эта конструкция сегодня называется Нижний форт, Fortezza da Basso. Площадь крепости — сто тысяч квадратных метров, сегодня там проводятся мероприятия. В 1534 году, когда стройка только началась, целью было отразить атаку с наиболее вероятного направления — с холмов над долиной Арно на западе от Флоренции. Там, в таких местах, как Пистойя, собирались повстанцы и связывались с побережьем Пизы. У Алессандро не хватало средств, чтобы оплатить весь масштабный проект, и он полагался на деньги, одолженные у друзей, среди которых был и банкир Филиппо Строцци.
Вазари, вероятно, наблюдал за этими отчаянными попытками укрепить город, но сам не принимал в них участия. У организатора не было возможности брать юных неопытных художников для военно-архитектурного проекта, требующего высокой точности. Антонио да Сангалло было под пятьдесят, он считался большим профессионалом в проектировке и построении укреплений. Он часто работал вместе со своим братом Джованни Баттиста. Оба с детства учились этой профессии, что было большой редкостью для архитекторов. Антонио Сангалло мастерски руководил крупными архитектурными проектами. С 1520 года он работал главным архитектором при строительстве собора Святого Петра в Риме и занимал эту должность до самой смерти в 1546 году. Он проектировал и строил дворцы, церкви, укрепления и здание папского монетного двора. Он и Джованни воспитывались как ремесленники, а не как ученые, и всё же они очень старались глубоко изучить римского автора Витрувия и сотрудничали с учеными в Риме, чтобы развивать систематические исследования древних развалин города
[160]. Вазари разделял стремление Сангалло объединить технические знания с изучением литературы. И скоро он стал не хуже Сангалло управлять большими командами рабочих. Было бы интересно узнать, встречались ли эти двое во Флоренции в то напряженное время.
Какие бы мысли ни посещали Вазари по поводу надвигающейся дуэли двух бывших друзей и соучеников, Алессандро и Ипполито, он был достаточно мудрым, чтоб держать их при себе. Но своему другу Пьетро Аретино в Венецию он писал о том, как прошла церемония закладки фундамента для укрепления Святого Иоанна, бастиона, который должен был защитить Флоренцию от флорентийцев.
«Утром 5 декабря я пошел посмотреть на освящение замка Его Сиятельства… Когда я пришел, как раз был рассвет. Перед воротами замка размещалась платформа, невероятно возвышающаяся над всеми остальными, на ее западной стороне был алтарь, покрытый роскошной парчой, и другие церковные атрибуты, а рядом с ними трон епископа… [Далее идет описание мессы.] Настал момент, когда все встали и запели „Отче наш“, и тогда появились капитаны с удивительным оружием. Всё это было похоже на триумф Сципиона после Второй Пунической войны: они шли группами четыре на четыре и удалялись налево, обращаясь спиной к востоку. Процессию замыкали сорок артиллерийских орудий, каждое из которых тащили четыре быка. Все пушки были новые, с герцогскими гербами и роскошными установками, украшенными оливковыми ветвями. За ними ехали тележки с ядрами, между ними мулы тащили бочонки с порохом и другие орудия войны, которые бы ужаснули даже Марса. И среди тех, кто готовился обуздать тех, кто много раз обуздывал в прошлом других, я видел бледные лица. Месса закончилась благословением, и, казалось, оно пришло с Небес»
[161].
Хотя в то время Вазари еще не мог ничего знать, он был прав насчет тех, кто готовился обуздать тех, кто привык обуздывать сам. Филиппо Строцци, заплатив за укрепление Святого Иоанна, сам станет пленником его подземелий и в отчаянии совершит самоубийство в его неприступных стенах.
С каждой новой волной политических изменений ремесленники вроде Вазари могли только отойти в сторону, зная, что и для них в конце концов всё изменится — либо к лучшему, либо, что куда вероятнее, к худшему. Алессандро хорошо заботился о своем бывшем однокашнике. Он выделил ему ежемесячное жалование в шесть скуди (щедрая плата для постоянно работающего искусного ремесленника), жилье и стол и собственного слугу. Кроме того, Джорджо было позволено оставлять себе любую прибыль от независимых художественных проектов. Также герцог выделил приданое юной сестре Вазари, которая вошла в возраст невесты.
В высших и средних слоях общества Италии во времена Возрождения браки редко заключались по любви. Чаще это были деловые сделки между семьями. Отцы и матери обсуждали обоюдные выгоды семейного альянса, политического или финансового. А у жениха и невесты практически не было права голоса в этом обсуждении. (Хотя в поучении проповедника XV века Бернардино Сиенского с одобрением говорится о высокой красивой девушке, которая отказывается выйти замуж за низкорослого уродливого мужчину.) Вазари переписывался со своим дядей и взял на себя обязанность обеспечить приданое трем своим сестрам. Вторая сестра, как и многие вторые дочери и сыновья в итальянских семьях, стала монахиней, на что требовалось отдельное приданое (монахини официально считались невестами Христа). Но в этом случае монастырь согласился принять вместо денег картину кисти Вазари.
