Юлька ведь помнит, как Ежов вернул ей украденный новенький
велосипед. Это потом, значительно позже, она узнала, что он выкупил его у
одного отморозка за свои деньги, которые копил на роликовые коньки. А как
Колька повел себя во время той истории с ОБЖ? Он первым встал и сказал: «Я
состою в этом обществе». Он нашел в себе смелость извиниться перед Ирой за
испорченный костюм. А как Коля нес ее на руках целый километр или два, когда
они оказались в лесу и Юля подвернула ногу. Как укутывал ее шею, поил чаем с
малиновым вареньем, когда Юля болела. Как натягивал ей на руки свои перчатки со
словами: «Глупенькая, замерзнешь ведь», а сам потом зябко прятал покрасневшие
пальцы в карманы старенькой куртки… Словом, за эти дни Юля вспомнила много
хорошего из того, что было связано с Колькой Ежовым.
9
В одиннадцатом «Б» шел урок экономики. Светлана Леонтьевна
Зайцева, которую ребята за глаза называли Зайка моя, увлекшись, слегка
отклонилась от темы урока, и поэтому ее слушали с интересом. Борька Шустов, во
всяком случае, принадлежал именно к той категории, которая не глазела по
сторонам и не поглядывала на часы в ожидании звонка.
– Колумб был твердо убежден в наличии там золота и
богатств и в том, что та страна, которая финансирует экспедицию, станет
повелительницей мира… – вещала Зайка моя, удобно устроившись за
столом. – И хотя Колумб так и не достиг Индии, в открытом им Новом Свете
золота оказалось достаточно, чтобы сделать Испанию повелительницей мира. Но,
как и Венеция, Испания вскоре увидела закат своего золотого века. В конце
шестнадцатого столетия выдвинулись другие страны и обогнали Испанию, прежде
всего благодаря господству на морях. Это были в первую очередь Нидерланды и,
разумеется, Англия, которая в последующие два-три века превратилась в
Британскую империю. В Лондоне вскоре появился коммерческий колосс – новый рынок
золота и, следовательно, монета нового гегемона. Как некогда повсюду принимался
венецианский дукат, точно так же в восемнадцатом – девятнадцатом веках во всем
мире имели хождение звонкие английские монеты – гинея и соверен…
Именно словосочетание «звонкие монеты» зародило в голове
Борьки одну симпатичную идею.
В мгновение ока у него перед глазами возник музыкальный
номер из старого фильма-мюзикла «Кабаре», где Лайза Минелли и ее партнер,
исполняя песенку «Мани-мани-мани-мани…», делают вид, что собирают падающие с
неба звонкие монеты.
«Выходит, не зря Варюха приобщила меня к старому
кино», – успел подумать Борька, и в эту секунду раздался стук в дверь.
– Войдите, – разрешила Светлана Леонтьевна,
прервав свой рассказ.
В класс заглянула секретарша директора.
– Извините, Светлана Леонтьевна, но Наталью Крылову
срочно в кабинет завуча вызывают. – Выполнив поручение, Ниночка прикрыла
дверь.
Туся переглянулась с Лизой. Вины она за собой не
чувствовала, поэтому спокойно покинула класс под легкий шумок, напоминающий
дуновение ветерка.
Светлана Леонтьевна продолжила рассказ о Соединенных Штатах,
их утверждающейся роли в мировой экономике благодаря калифорнийскому золоту и
выпущенным впервые бумажным банкнотам, но одиннадцатый «Б» этот экономический
прогресс уже мало волновал. Все задавались вопросом: «Зачем это Крылова
понадобилась Дондурей?»
Размышляла об этом и Туся, поднимаясь в кабинет Раисы
Андреевны. Она не понимала, чем вызвана такая спешка, ведь до конца последнего
урока оставалось пятнадцать минут.
– Можно? – спросила Туся, заглядывая в кабинет.
– Входи, Наташа, – пригласила ее… Марина
Владимировна.
Видимо, Раиса Андреевна разрешила ей воспользоваться своим
кабинетом, потому что самого завуча на месте не было, зато рядышком с Мариной
Владимировной сидела мама Ларисы Савичевой, как всегда серьезная и деловитая,
обложенная со всех сторон бумагами.
Получив разрешение, Туся вошла, присела на свободный стул и
посмотрела на Марину Владимировну с нескрываемым любопытством. Та не заставила
себя ждать.
– Наташа, мы вот по какому вопросу вызвали тебя с
урока. У тебя ведь папа работает на телевидении? – задала Марина
Владимировна риторический вопрос.
– Отчим, – автоматически поправила ее Туся. —
Константин Сергеевич Коробов. – «КС», – добавила
она про себя.
– Да-да, мы знаем… как его зовут, – поспешила
исправить свою оплошность зам по воспитательной работе.
– А что такое? – Туся начала волноваться.
Если с ним что-то случилось, Туся этого не переживет. Отчим
стал для нее родным человеком, вторым после мамы. Был еще, конечно, и папа… но
у него давно уже другая семья, в которой он счастлив.
– Да ты не волнуйся, – своевременно успокоила
Марина Владимировна, попросту говоря, Марина. —
Все в порядке. Никаких чепэ. – У Туси отлегло от
сердца. – Видишь ли, мы тут посоветовались, – переглянулась Марина с
мадам Савичевой, – и подумали, что было бы неплохо пригласить к нам на
выпускной вечер представителей телевидения. А поскольку Константин Сергеевич не
последний человек в «Останкино», вероятно, ему было бы несложно договориться о
съемке небольшого сюжета в стенах нашей школы, а затем показать его в
телеэфире.
Недосказанное витало в воздухе: а когда нашу школу покажут
по «ящику», никакая другая школа нам не конкурент. Все оказалось просто, как
пять копеек! А Туся-то напрягала мозги, когда шла сюда. И хотя идея Марины
показалась выпускнице весьма привлекательной, от нее самой мало что зависело.
– Да, это было бы здорово, – сказала вслух
Туся. – Только я ведь такие вопросы не решаю.
– Не решаешь, – подтвердила председатель
родительского комитета. – Вот поэтому мы и просим тебя передать
Константину Сергеевичу наше пожелание выкроить для нас время в своем
напряженном рабочем графике и прийти на родительский комитет в эту пятницу. Там
мы сможем обсудить этот вопрос более детально. – Мама Савичевой в этом
месте благосклонно взглянула на Тусю. – Ну и ты, конечно, со своей стороны
могла бы намекнуть дома, что тебе тоже было бы приятно, чтобы школа, в которой
ты столько лет проучилась и которая столько тебе дала, была показана на всю
страну.
Разумеется, Тусе это было бы приятно. Даже очень. Она
представила себя в платье из органзы (почему-то Туся хотела именно органзу), с
красивой прической, на тоненьких шпильках, всю такую изящную и неземную. Вот ее
вызывают на сцену, чтобы вручить аттестат. Она поднимается по ступенькам. Снизу
ей подает руку один из одноклассников, наверху протягивает руку другой. Туся,
всего лишь на миг, опирается на их сильные руки, а затем, улыбаясь, идет
навстречу новой жизни… И там, вдали, ее ждет и машет рукой Толик. Или вот… Она
ведет последний звонок (так даже лучше), ведь здесь ей отведена одна из главных
ролей, и слова благодарности, посвященные учителям (например, Кахоберу
Ивановичу), звучат в эфире. А она опять вся такая стройная, изящная, в белой кофточке
и с бантом… А может, с двумя? Какую лучше прическу сделать на последний звонок?
