И целовалась с другим, злорадно подумал Мэтью.
Данила усмехнулся и обнял ее одной рукой, уткнувшись носом в медные от света настольной лампы волосы.
— Мой телефон — единственное, что смог убить этот мудак, когда сбросил меня со второго этажа.
Данила повернулся так неожиданно, что Мэтью едва успел закрыть глаза и притвориться спящим.
— Похож? — спустя пару секунд спросила Инга.
Данила еще немного помолчал.
— Не то, чтобы близнец… Но, да — похож.
— Надеюсь, в этот раз они не ошибутся… Света в нем много, но сущность еще не сформировалась… так что все может произойти.
От их неприятного разговора у Мэтью в душе закололо. И на кого он должен быть «похож»?
— Ладно, ты спи, а я покараулю. Дай-ка мне свой телефон, — в конце концов сказал Данила, и, вновь приоткрыв глаза, Мэтью увидел, как демон встает с кровати и усаживается в кресло, стоящее рядом с их пленником. Поставив одну ногу Валере на грудь, он положил злополучный Глок себе на колени и с головой ушел в Ингин телефон, как какой-нибудь студент-переросток.
Бесшумно, Инга легла обратно на кровать (как она умудряется даже на скрипучую кровать лечь бесшумно?) и повернулась на бок, лицом к нему. Поерзав на месте, будто закапываясь в свой объемистый свитер, она закрыла глаза и вздохнула. Уже через полминуты ее дыхание стало ровным, и Мэтью мог любоваться ею сколько угодно, не боясь быть пойманным с поличным. Хотя, он скорее даже не любовался, а просто смотрел и думал. Думал обо всем, что случилось с ним за этот сумасшедший день — неужели прошел всего только день с тех пор, как жизнь его перевернулась вверх тормашками? Ее лицо успокаивало и помогало размышлять. Помогало думать. Как и тогда, в приемной факультета филологии, оно было маяком, безмятежно подмигивающим ему с берега в жесткую бурю безумия.
И никакой Данила ничего больше не изменит — этот непреложный факт обрушился на него, будто откровение с небес, и Мэтью понял, что пропал. Совершенно, бесповоротно и окончательно — пропал.
Внезапно, она открыла глаза, а он не успел закрыть свои. Без тени улыбки, Инга смотрела на него, и он увидел, как зрачки ее из серых медленно превращаются в голубые. Он уже успел догадаться, что это означает, и чувствовал, что сердце его сейчас разорвется от счастья. Ничего не бесполезно, понял он.
— Надо спать, — серьезно сказала Инга и «выключила» его, протянув руку и дотронувшись указательным пальцем до его лба.
— Давай-давай. Ешь.
Диего лежит на пыльной земле, на боку, обеими руками обхватив голову. Лицо его — цвета все той же пыли, глаза зажмурены, слезы мешаются с грязными соплями. Земли он уже съел предостаточно и, совершенно очевидно, считает, что большего не заслуживает.
Высокий светловолосый подросток, непонятно откуда взявшийся на опустевшем школьном дворе, другого мнения.
— Ешь, а не то будешь есть еще и во-о-он ту какашку. По-моему, ее оставили совсем недавно.
Мэтью смотрит в направлении, в котором указывает незнакомый блондин — действительно, колечко собачьей какашки выглядит довольным свежим. Диего снова утыкается лицом в землю и, плюясь и всхлипывая, жует грязь.
— Теперь ползи сюда и проси прощения.
Не веря своим глазам, Мэтью наблюдает, как здоровенный второгодник, гроза всей школы и его личный мучитель, ползет на животе в сторону незнакомца. Тот стоит, прислонившись к столбу качели, руки небрежно сунуты в карманы.
— Не у меня. У него. Мэтью, иди сюда.
Но Мэтью застыл в оцепенении и не может двигаться. Его непрошеный заступник кидает на него недовольный взгляд.
— Не заставляй меня приводить тебя насильно.
Он делает шаг. Еще один… Будто в страшном сне, когда пытаешься идти по колено в каком-нибудь магическом киселе.
— Сядь, — парень указывает на свободное сиденье качели.
Мэтью боязливо оглядывается, садится, цепляясь рукой за толстую цепь.
— А теперь ползи сюда и целуй ему ботинок, — приказывает светловолосый, и Мэтью в ужасе подбирает ноги.
Его голос обретает, наконец, силу.
— Не надо, пожалуйста… — умоляет он, — Он больше не будет. Правда, Диего?
Тот быстро-быстро кивает, в процессе несколько раз ударяясь лбом об землю. Светловолосый с жалостью смотрит на Мэтью и пожимает плечами.
— Пошел вон отсюда, — брезгливо бросает он в сторону Диего, и тот начинает задом отползать, забыв, по всей видимости, что умеет еще и ходить.
Внезапно, незнакомец передумывает.
— Нет, погоди. Еще разок, чтоб запомнил, кого ты с сегодняшнего дня должен обходить за километр, — он продолжает оставаться в той же самой позе, руки в карманах, однако Диего вдруг хватается за голову и заходится в хриплом истошном крике. Боль корчит и ломает его, по штанам медленно растекается темное пятно. Мэтью не понимает, как именно светловолосый это делает, но совершенно точно знает, что это происходит по его воле. Он вскакивает, хватает парня за руку и умоляет.
— Пожалуйста… Перестань… Ему же больно…
— Конечно, больно, — будто недоумевая, отвечает тот, — Ладно, если тебя это так сильно волнует…
Диего резко перестает корчится и обессиленно затихает.
— Тебе повезло, что у меня такой сердобольный брат. Если уберешься отсюда за три секунды, я тебя не убью.
Хлопая обмоченными штанами, гроза района кое-как встает и, зигзагами, будто подстреленный заяц, уносится в сторону опустевшего здания школы. Но Мэтью уже не замечает этого.
— Какой брат? — он таращится на блондина, которого видит впервые в жизни.
Довольный произведенным впечатлением, тот подает ему руку.
— Старший брат. Лоренс.
Мэтью смотрит на протянутую ему ладонь и говорит себе, что все это какой-то бред, точно так же, как еще пять минут назад пытался убедить себя в том, что ничего такого просто не может быть. С опаской, он касается предложенной руки и в тот же самый миг понимает, что светловолосый говорит чистую правду.
— Но как… — в смятении Мэтью крутит головой.
— Долгая история, мелкий, — самодовольно отвечает Лоренс и тут же мрачнеет. — Жаль, что тебе придется обо мне забыть.
Он смотрит на ручные часы, затем куда-то вверх, будто сверяя время с местоположением послеобеденного солнца. Внезапно, поддавшись импульсу, расстегивает и снимает часы со своей руки.
— Держи. На память.
Мэтью оторопело принимает подарок. Неумелым движением, Лоренс треплет его по волосам и сует руки обратно в карманы.
— Я буду навещать тебя иногда. Не волнуйся, в следующий раз ты меня сразу вспомнишь.
Мэтью открывает рот и хочет что-то спросить, но Лоренс вдруг дует ему в лицо, и он застывает в недоумении, глядя на пустое место перед собой. Пытаясь вспомнить, как он оказался на безлюдной школьной площадке в такой неурочный час, Мэтью поднимает свой оставленный в стороне рюкзак и бредет домой.
