У Ксении был такой вид, будто она сейчас упадет в обморок. Признаться, я и сама потеряла дар речи. И этому Казанове Самойлова отстегнула пятьдесят штук за то, чтобы убедительно играл моего парня?
Расплывшись в голливудской улыбке и подобрав простыню, девушка заспешила вниз по лестнице.
— Рита, — представилась она, протягивая руку.
— Э-э-э… — промямлила я, беспомощно оглядываясь на Майлса.
— Рита — моя модель, — объяснил он.
Ах вот оно что! Я подала девушке руку, все еще не зная, что сказать и как себя вести.
— Она у него в постели фотографировалась? — по-русски пробормотала Ксюха.
Я поняла, что ничего не остается, кроме как разыграть сцену, и уже раскрыла было рот…
— О, вы не так поняли! Понимаете, единственный туалет у меня наверху, там же, где и спальня — спохватился Майлс, предотвратив извержение вулкана.
— А-а… Понятно. Ну что ж, приятно познакомиться! Меня зовут Анжелика, — с готовностью закивала я, пожимая руку смуглой красавице. Ксюха воззрилась на меня с нескрываемым изумлением — неужели я поверила в эту фигню?!
— Рита позирует мне для новой коллекции белья от Оливии фон Халл. Покажи им, детка.
Хитро улыбнувшись, девушка немедленно скинула простыню — мы даже ахнуть не успели.
Боже правый! Теперь понятно было, почему Майлс все время возбужденный ходит.
Контрастируя с медовым цветом кожи, девственно-белое и очень откровенное белье только что не светилось — сквозь полупрозрачный лифчик без всяких подушечек просвечивали крупные, чувственные соски. Простые, тонкие подвязки свободно болтались по стройным ножкам, крошечные трусики оставляли очень мало места для воображения.
Выпендриваясь, Рита прошлась по комнате, как по подиуму, и картинно обернулась, разметав длинные, черные волосы. Я с тоской и завистью подметила размер ее груди — C, как минимум.
Пройдя дальше, в угол комнаты, модель изящно приземлилась в низкое кресло, покрытое чьей-то мохнатой шкурой, и я только сейчас подметила огромный, темный зонт, заслоняющий свет от окна, и штатив фотоаппарата — прямо напротив этого кресла. Устроившись поудобней, девушка закинула ноги на один подлокотник, голову — на другой, и с придыханием произнесла.
— Я готова, Майлс.
Козлевич не шевелился. Руки его дрожали с такт бороденке, в горле, похоже, застыл страдальческий стон.
— Так! — твердо сказала я, бросила рюкзак на модный серый диван и направилась в сторону кухни с островком и высокой барной стойкой, где еще раньше углядела заманчиво поблескивающую темную бутылку. — Кто здесь хочет выпить?
И, не дожидаясь ничьего ответа, налила себе на два пальца бренди в широкий, пузатый стакан.
— Странно, что до сих не издан закон, запрещающий мужчинам стандартной ориентации фотографировать обнаженных моделей… — закинув в себя спиртное, я закусила ломтиком лайма — из тех, что были разложены рядом на блюдечке.
Майлс опомнился, бросил на меня виноватый взгляд и кинулся к фотоаппарату.
— Не двигайся, милочка, у тебя идеальная поза! — суетился он, настраивая линзу, поправляя зонтик и выдвигая объектив. — Нет, погоди, все же немного раздвинь ножки… Отлично! Теперь спусти одну ножку вниз, чтобы было лучше видна была модель трусиков…
Я закатила глаза и махнула рукой Ксюхе, чтобы шла сюда.
— Надо спросить, где у него компьютер. Оплатить штраф, — напомнила я ей, надеясь, что это ее отвлечет от созерцания того, как мой якобы «бойфренд» порхает вокруг чужой полуголой девицы.
— Ну ты себе и нашла! — Ксения покрутила пальцем у виска.
- Зато, знаешь, какой он в постели? — нашлась я. — Огонь!
Подруга недоверчиво покосилась на Майлса, но, видимо, решив спустить мне, пожала плечами.
— Давай спроси. Твой парень… (22749)
Оттянув Козлевича от томно развалившейся в кресле фотомодели, я разузнала, что компьютер, как и туалет, находится на втором этаже лофта. Опасливо принюхиваясь — вероятно пытаясь унюхать, не занимались ли здесь недавно сексом, Ксюха ушла наверх.
А у меня наконец-то тренькнул телефон.
«Ой, мамочки!» — пронеслось в голове. Чуть не выдрав задний карман, я выхватила телефон из шорт.
«Зависть — чувство нехорошее, мисс Красновская. В отличии от вас, мне оно чуждо».
— Ничего не понимаю… — пробормотала я. Что за перевод стрелок? Чему я должна завидовать?
Майлс в очередной раз озарил помещение вспышкой и тут меня как молнией разразило. Не чему! А кому! Алисии Дженнингс! Он намекает, что я завидую Алисии Дженнингс!
-------------------------------------------
[1] «Cat got your tongue?» — расхожая фраза, означает «Что, нечего больше сказать?»
Глава 7: ПЛОХАЯ ДЕВОЧКА
Аккуратно отложив телефон в сторону, я налила себе еще бренди. На этот раз не на два пальца, а сразу на три. Одним махом выпила, чувствуя, как разливается по телу мягкое тепло.
Если это не флирт, то я совсем не знаю, как он выглядит.
Завидую я, значит, Алисии… И ведь прав, гад. Не попадая пальцами в буквы, я ответила.
«Я бы завидовала, господин ректор… Но, видите ли, у меня несколько другие… предпочтения».
Отослала, и тут же вцепилась в стакан, словно утопающий в свою соломинку. Ответ не замедлил себя ждать.
«Не любите мужчин?»
Да, похоже, не я одна в данный момент злоупотребляю алкоголем. Икнув от волнения, я написала — медленно, запинаясь чуть ли не на каждой букве. Свой самый до этого момента смелый и наглый ответ.
И будь, что будет.
«Мужчин люблю. Ваниль не очень.»
Отправила, не давая себе ни секунды на размышление, и тут же пожалела об этом.
Вот ведь дура! Как на такое может отреагировать взрослый человек, опытный мужчина? Посмеется только — начиталась, мол, девочка «Пятьдесят Оттенков». И пошлет куда подальше.
На самом деле, бдсм в моей жизни присутствовал всего один лишь раз — в виде Лелика, студента юрфака, парня старше меня на целых семь лет. Нет, вы не догадались. Сабом был он.
«Пользуйся мной, пользуйся, моя госпожа!» — стонал Лелик, распятый на двуспальной кровати, а я, давясь от смеха, охаживала его мягкой черной плеточкой. Скоро, пришлось заткнуть ему рот красным шариком, но смех все равно пересилил, и у нас ничего не получилось. Обидевшись, Лелик пропал из моей жизни навсегда.
Зачем я написала Кронвилю, что не люблю ваниль, я понятия не имела. Потому что я ее как раз очень даже люблю. И то, что мне приснилось, как я сижу, прикованная к изголовью кровати цепью, а он в это время тискает мой первый размер, здесь совершенно не причем. Фантазии фантазиями, а в жизни как-то не хотелось оказаться привязанной к кровати, в полном распоряжении какого-то похотливого дядьки.
