— Идеально… — повторила за ним Рита, заглядывая ему через плечо.
* * *
Всю дорогу домой я проспала — на голодный желудок алкоголь ударил в голову крепко и беспощадно. Хорошо, хоть не забыла сдать телефон с компроматом в починку. На самом деле — и забыла бы, если не Ксения, мой ангел-хранитель. И такси вызвала, и выковыряла меня из машины, и поддержала под локоток, пока я пыталась общаться с клерком. И, вообще, с окружающим миром.
Кое-как осилив эту непростую задачу, я забралась на заднее сиденье выкупленного из плена Ксюхиного Мерседеса, и мы выехали в северном направлении. Вновь замелькали промышленные и рабочие предместья Лондона, затем — бесконечные зеленые поля. Положив под голову рюкзак, я сладко уснула. Так сладко, что даже не услышала треньканья двух новых сообщений на моем телефоне.
По возвращению в общежитие естественно первым делом я заперлась в ванной и кинулась проверять, как отреагировал господин ректор на мою отшлепанную попу. Фотография, к слову, получилась действительно прекрасная — при всей своей дурканутости, Майлс был профессионалом высокого класса. Не говоря уже о том, что, дернувшись от шлепка, я вновь невольно обнажила сосок.
Отреагировал доктор Кронвиль двояко. Первым сообщением пришло возмущенное «Что это за порнография?!».
Вторым, через двадцать минут — пришло такое, от которого кровь жаркой волной ударила в мою все еще хмельную голову, и захотелось немедленно пересмотреть угробленный компромат.
«Нес ваше фото директору. Не донес. Передумал».
Передумал… Передумал?! Я облизала внезапно пересохшие губы. Что значит «передумал»?!
А то и значит — с соблазнительными придыханиями зашептал назойливый внутренний голос…
«Снова понравилось?» — выбила я на экране.
Вдруг сильно закружилась голова, ослабли ноги в коленях, и я размаху села на скамейку под вешалкой раздевалки.
— Лика, ты в порядке? — забеспокоилась в комнате Ксения — схватившись за полотенце, я случайно стянула его на пол, вместе с деревянной мочалкой-теркой.
— Ага… — слабо проговорила я, наблюдая, как мигают точки под завораживающим словом «typing».
Что он может ответить? «Да нет. Просто пожалел вас»? «Не хочу связываться…»? «Теперь мы квиты»? Что может в принципе ответить на подобный вопрос человек, которого связали шантажом, вынудили на общение… Ненавидящий меня до глубины души.
«Да», — пришел донельзя лаконичный ответ, и каким-то непостижимым образом в этом коротком слове заключалось ВСЕ, чего мне хотелось в данный момент.
Да. Просто — да.
Немедленно в голове возник яркий и настойчивый образ — его рука с зажатой в ней черной «шлепалкой» и другая — наматывающая на кулак мои длинные волосы. Я лежу связанная, перекинутая через его колени, тяжелые украшения свисают с моей шеи почти до пола, звеня с каждым обрушивающимся на мою задницу ударом…
Черт… А я, оказывается, не так сильно люблю ваниль, как предполагала… В подтверждение этой догадки, «там внизу» приятно потянуло и завязалось в тугой узел желания.
«Что будем делать?» — выскочил на экране неожиданный вопрос. Похоже, не только у меня… потянуло и завязалось.
Эх, потискать бы бы сейчас кого-нибудь… — тоскливо подумала я, сжимая в руке край своих шорт. Хоть того же Козлевича. И чего я в городе не осталась? Сейчас бы влила в себя еще пару стаканчиков бренди, вытолкала Риту за дверь, да и завалила бы бородатенького на его низкую, широкую кровать… Как-никак бойфренд. Вот пускай и исполняет свои прямые обязанности — за пятьдесят-то тысяч.
«Вам решать», — послала я ректору. Пусть почувствует себя хозяином положения. Да и в принципе… кхм… "хозяином" — тут же подсказала услужливая фантазия.
Мне вдруг ужасно захотелось узнать, носит ли он подтяжки. Но, к счастью, я не успела задать этот интимный вопрос.
«Хорошо, что вы это понимаете, мисс Красновская», — пришел ответ спустя пару секунд. И дополнился еще через секунду. — «Значит, еще есть надежда на ваше перевоспитание».
Ой, мамочки… У меня перехватило дыхание, я отвернулась и немного поскулила в висящее за спиной полотенце. Хочу-хочу-хочу! Перевоспитание! Сейчас! Немедленно! Закрыла глаза, откинула голову в мягкий ворс. Рука судорожно сжимала телефон — так что он вспотел и грозил выскользнуть из моих пальцев, как и его предшественник.
Боже… Если у тебя дым из ушей от его эсэмэсок, что ж будет, когда он тебя…
Если. Если «он тебя» — прерывисто выдыхая, поправила я свою разбушевавшуюся фантазию, и ответила реткору, как только перестали дрожать руки.
«Сомневаюсь, что эта задача вам по зубам. Все очень и очень запущено».
И вновь, как наркоман, уставилась в голубой экран, чуть ни подпрыгнув, когда появилось под моим последним сообщением долгожданное «typing…»
«Я рискну», — ответил мне доктор Кронвиль. И тут же разбил в пух и прах все мои надежды на мрачные подвалы и кровати с наручниками в виде подтяжек. — «Завтра, ровно в 5:30, встаньте, умойтесь и наденьте форму для бега. Соберите ВСЕ ваши сигареты, включая косяки, и сложите их в пакет. Выкиньте в мусорку на пустыре, и в 5:45 приходите к началу тропинки — той, что начинается сразу за конюшнями. Я буду ждать вас ровно две минуты. Другого шанса перевоспитаться у вас не будет.»
* * *
Весь оставшийся день я кипела от негодования.
Нашел крыску подопытную польстить своему самолюбию, высокомерный ублюдок! Макаренко хренов! Сигареты ему выброси и приходи бегать! Еще и в пять утра! Да какой идиот встает в пять утра?
Впрочем, я знала, какой идиот. Ведь не случайно же он заловил меня тогда, в предрассветную рань, когда я и выложила ему все карты на стол. Уже ведь и переодеться успел, значит бегал совсем рано, с темноты. Как оборотень какой по нашим лесным угодьям рыскал…
За ужином меня немного отпустило. Начала представлять себе, какое там, под этим его костюмчиком может прятаться тело — от такого-то режима и каждодневного бега… и оттаяла.
— Жарковато что-то… — обмахиваясь пластиковой тарелкой, я потянулась и открыла окно, благо оно было совсем рядом.
Соседки по столу недоуменно взглянули на меня. Марина, самая младшая в нашей компании, зябко поежилась.
— Начало июня, и мы в Суррей, вообще-то, — с выражением сказала она.
— Это она своего Майлса вспомнила… — рассмеялась Вероника, еще одна соседка. — Ух, жаркий наверное!
Марина, которая, по всей видимости, еще была девственницей, поморщилась, а потом покраснела.
— Да, ладно тебе… — хлопнула она Веронику по руке. — Как будто только это и важно в отношениях. Скажи им, Лик…
— А?
Блин, ну почему, всякий раз, когда я впадаю в мечтательное настроение, при мне вспоминают Майлса. Я и так плохо притворяюсь, а тут еще с бухты-барахты, без подготовки.
