— «Нравится»? — передразнил он вопрос, который я задавала ему уже дважды.
«Нравится» — было не то слово. Мало того, что без официальной одежды он выглядел лет эдак на десять моложе, сквозь тонкую ткань футболки отчетливо проступали все контуры его на удивление развитой мускулатуры.
Нет, «качком» я бы не смогла назвать его при всем разгуле воображения. Скорее, его телосложение было тем, что называют «атлетическое». Будто он не доктор наук, а профессиональный футболист, или, быть может, теннисист. Но не «качок», однозначно.
Я опомнилась и спешно подобрала челюсть, вспоминая английский эквивалент фразы «с пивом сойдет». Не вспомнила и вместо этого презрительно хмыкнула.
— Видала и получше.
Лицо его на мгновение окаменело, и я реально испугалась. Довыпендривалась, идиотка! Сейчас вот развернется и уйдет.
Но в следующую секунду он уже презрительно смеялся.
— Легко могу себе это представить.
И вдруг, шагнув вперед, наклонился и втянул носом воздух вокруг моей головы. От неожиданности я отпрянула, но он не позволил, неожиданно крепко взяв меня за плечо. Склонился еще ниже и понюхал уже у самого подбородка, почти касаясь моей кожи губами.
Не падать, не падать, только не падать!
Я почувствовала, как зрачки уходят у меня под веки, а колени превращаются в мягкое желе.
— Что ж… — пробормотал доктор Кронвиль, почти касаясь моей щеки своей. — Будем считать, что с первым заданием вы справились… — протянул он в миллиметре от моего уха. Его голос стрелял вниз по позвоночнику шоковыми волнами, расходился по телу неконтролируемой дрожью.
Да что ж он не поцелует-то меня! В нетерпении, я чуть было не обняла его за шею…
— Надеюсь, вы выкинули все.
Сквозь затуманенный мозг пришло вдруг понимание, что это он про сигареты. Он пытается унюхать запах сигарет, а не поцеловать меня в ушко!
Собрав в кучу остатки своего достоинства, я выдохнула. Отпустила его локоть, в который вцепилась, чтобы не упасть, отступила назад и спросила, почти совсем уже не дрожащим голосом.
— Какое же второе?
Он усмехнулся и выпрямился.
— Пять километров, мисс Красновская. Я дам вам фору.
И скрестил руки на груди в ожидании. Вот ведь высокомерный ублюдок! Я даже открыла рот от такой наглости.
— Фору?! Кому из нас за сорок?! Это я должна дать вам фору!
— Тридцать восемь, маленькая шантажистка. Мне тридцать восемь, а не «за сорок».
Пригласительным жестом я указала ему путь.
— Я уважаю старость. После вас, профессор.
Он вздохнул.
— Девушка, не тратьте мое время. Бегите, пожалуйста, пока я не дал вам пинка…
И тут мне пришла в голову гениальная мысль, как разрешить наш бессмысленный спор с пользой и удовольствием для обоих. Вспомнив, какой я делала взгляд во время фотосессии, я повторила его — и весьма успешно.
— Хотите поиграть в догонялки?
Он сощурился.
— А если я вас поймаю? Отдадите мне компромат?
Я прыснула со смеху.
— Конечно, нет. Но если вы меня нагоните… — шагнув к нему, я коснулась его руки. Он вздрогнул и ответил на прикосновение, сжав мои пальцы своими, — мое желание использовать компромат… сильно уменьшиться.
И, вырвав у него руку, я понеслась по широкой тропинке в лес.
* * *
Мокрые ветви деревьев хлестали мне в лицо. Я давно свернула с дорожки и мчалась по лесу в одному богу известном направлении. Не знаю, зачем я это сделала — зачем нырнула в гущу леса, почувствовав, что силы мои уже на исходе, и он вот-вот настигнет меня.
Нет, вру. Знаю. Он ведь не стал бы на самом деле меня «ловить». Догнав, он просто побежал бы дальше — к нашему предполагаемому финишу, где мы бы отдышались и распрощались, подсмеиваясь друг над другом. И все бы закончилось.
Мне вдруг страшно захотелось изменить этот логичный и такой ожидаемый исход. Сбить его с толку, да и себя тоже.
Придумывать было некогда, и я кинулась в лес. И только потом, спустя пару минут этой новой погони, ощутив в своей крови адреналин женщины, со всех ног улепетывающей от мужчины, я вдруг осознала, чего хотела на самом деле.
Я хотела увлечь нас обоих в нечто большее. Разбудить в нем инстинкт хищника. Дать почувствовать азарт погони, а не просто ленивое удовольствие от утренней пробежки.
И, о чудо! Это великосветский англичанишка, этот цивил до мозга костей купился на мою провокацию, сорвался с тропинки и помчался за мной по пятам.
В лесу убегать от него было проще — я ловчее подныривала под ветки и перепрыгивала через кустарник. Ему же мешал рост. Да и вообще… Дорога — мужская стихия, лес — женская, вдруг пришло мне в голову. Будто в подтверждение этой незамысловатой мудрости, доктор Кронвиль позади меня чертыхнулся и сломал преграждающую ему путь ветку.
— Устали? — крикнула я ему из-за дерева.
— Мы так не договаривались! — прорычал ректор совершенно не свойственным ему голосом.
О! Кажется, хищника мы разбудили. Теперь бы еще решить, что с этим зверюгой делать. Но прежде, чем хоть что-либо могло прийти мне в голову, он высвободился и вновь ринулся за мной. Вот черт, хоть бы передохнуть дал! Я подскочила и вновь побежала вперед, не разбирая дороги.
— Мы вообще… никак не договаривались! — задыхаясь от смеха, прокричала я ему в ответ, обернувшись.
— Осторожно, дуреха, там ручей!
Но он опоздал ровно на один мой шаг. Перемахнув через очередной кустарник, я полетела в пропасть.
— А-а-а!
— О, господи! Анжелик, вы в порядке?
Но я не была «в порядке». Приземлившись о крутой склон берега ручья, я подвернула ногу и, пронзенная острой болью, покатилась вниз.
Краем глаза я видела, что он прыгнул за мной — на удивление ловко, будто всю жизнь занимался паркуром. Но не успела удивиться этому, вся ушедшая в собственные ощущения — боль в ноге была неописуемой. Плюс к этому, докатившись до извивающегося на дне овражка русла, я не остановилась и плюхнулась прямо в воду.
На мгновение я даже отключилась от боли и холода, а когда пришла в себя, поняла, что сижу попой прямо в ледяной воде. Кронвиль нависал надо мной, протягивая руку.
— Держитесь, я вас вытащу. Какое место болит больше всего?
Уже трясясь от холода, я схватилась за его ладонь и встала, качаясь и опираясь на здоровую, правую ногу. Левая лодыжка стремительно опухала. Вместо ответа, я потянула насквозь мокрую штанину вверх и показала ему.
— Это ж надо уметь быть такой идиоткой… — пробормотал Кронвиль, осторожно отпустил мою руку и, присев на корточки, разглядывал ушибленное место. Осторожно, двумя пальцами потрогал. Вскрикнув от боли, я оперлась о его плечо.
