— В чем дело, мисс Красновская? Я еще ничего не делаю, а вы уже испугались? — и он придвинулся почти незаметным, плавным движением.
— Вот еще! — соврала я, стараясь не дрожать голосом. — Чтобы меня напугать, надо стараться… сильнее.
Вот зачем я это сказала?! Зачем провоцировать того, в чьей власти я невольно оказалась, кто уже почувствовал вкус погони и прелесть похищения? Вдруг вслед за этим придет желание обладать своим выигранным призом?
Затем, что тебе хочется этого — подсказал черт за моим левым плечом. Хочется, чтобы он повалил тебя, обездвиженную, на спину. Прямо сейчас. Сорвал всю одежду… и сделал это с тобой. А желательно чтобы перед этим еще и связал.
Ничего подобного! — завозмущалась цивилизованная часть моего мозга. Игра — это одно! А так, это просто-напросто будет изнасилование.
Доктор Кронвиль вдруг протянул руку и потащил край моей футболки вверх.
— Что вы делаете? — дрожащим голосом спросила я.
Случайно или не случайно, его пальцы коснулись моего живота, и я резко втянула носом воздух. Он что, раздевает меня? Склонившись еще ниже, господин ректор продолжал водить рукой у меня под футболкой, едва касаясь кожи.
— Вы мокрая…
Кровь ударила мне в лицо, между бедрами скрутило тягучим жаром. Сцена из компромата встала перед глазами отчетливее самой реальности.
— Ничего я не м-мокрая… — вновь соврала я, слегка заикаясь.
И вдруг заметила, как он кусает свою щеку изнутри, пытаясь не засмеяться.
— Позвольте не согласиться… — и он потянул футболку еще выше, оголяя мою грудь в черном, спортивном лифчике. — Вы мокрая. Совсем-совсем мокрая… И можете подхватить простуду, если немедленно не снимите эту вашу одежду к чертовой матери.
Вот ведь… блин! От такого позора я готова была провалиться сквозь пружины этой самой кровати. Я откинулась на подушку и закрыла лицо рукой.
— Предлагаете мне вас раздеть? — необязательно было видеть его лицо, чтобы понять, что он улыбается.
— Делайте, что хотите, — пробурчала я.
— Заманчивое предложение…
И он действительно принялся раздевать меня. Стянул штаны, вместе с носками, и прощупал еще раз мою больную ногу. Приказал мне пошевелить пальцами, аккуратно подвигал из стороны в сторону ступню. Лодыжка все еще болела, но опухлость уже, кажется, немного спала.
— Вряд ли это перелом… — пробормотал он, скорее себе, чем мне. — Сухожилие тоже не повреждено, иначе пальцы бы не шевелились. Пройдет за пару дней постельного режима…
И положив мою ногу себе на колено, принялся аккуратно массировать ступню. В комнате неожиданно стало на пару градусов теплее. Подействовал камин?
— Снимите майку, — приказал он мне. — Вы все еще в мокрой одежде.
Я послушалась немедленно, будто руки мои действовали независимо от мозгов. Футболка, вслед со штанами, полетела на пол. В лифчике и трусах, не в состоянии сделать даже и шагу, я лежала на кровати, полностью в его распоряжении.
— Так-то лучше.
Отложив мою ногу, он уперся руками в кровать по обе стороны от меня и подтянулся выше, нависая надо мной, лицом к лицу. Я физически ощущала тепло от его тела, и не сдержавшись, вдруг обняла его — руками и той ногой, что избежала повреждения.
— Вот что мы сделаем… — медленно проговорил доктор Кронвиль, рассматривая меня так, будто видел в первый раз. — Я оставлю вас здесь, в моей, как вы изволили выразиться, норе, — склонившись, он продолжил говорить мне в уголок рта. Тело мое непроизвольно дернулось, и я надавила ногой, вжимая его в себя. — Вас будут искать… Возможно, объявят в розыск, — по мере того, как до меня доходили его слова, сердце мое начинало биться все сильнее и сильнее. — Пользуясь этим, я потребую от вашей подруги информацию о том, куда вы ездили вчера, и зачем. Она не станет скрывать — ведь вы пропали, и дело серьезно.
Не давая мне прийти в себя, он вдруг лизнул меня, раскрывая мои губы языком. И вновь все поплыло у меня перед глазами. Оставшуюся речь я слушала с отвлеченным, пассивным интересом, думая лишь о том, что совершенно необходимо заставить его сделать это еще раз.
— Таким образом, мисс Красновская, — продолжил он как ни в чем не бывало, — я узнаю, куда вы повезли чинить свой телефон, который так неаккуратно выронили вчера на каменную тропинку. Прямо под фонарем, на котором я самолично установил в начале этого года видеокамеру.
И он заткнул мой раскрывшийся было в протесте рот поцелуем — глубоким и расчетливым; ленивым, как июльский полдень в высокой траве. Самым прекрасным поцелуем в моей жизни…
* * *
Сколько минут (или часов?) он изучал мой рот, трудно было сказать. Время остановилось. Губы мои успели распухнуть и, я уверена, порядком покраснели, мозги же расплавились в жидкую, бурлящую лаву. Здоровой ногой я продолжала прижимать его к себе, со странной смесью ужаса и восторга ощущая, как под его спортивными штанами медленно, но верно формируется эрекция.
Интересно, чего он хочет больше — трахнуть меня или уничтожить? Вспомнив, что именно он задумал, я прервала поцелуй, зло укусив его за губу. Не до крови, конечно, но, думаю, довольно чувствительно.
— Ах ты маленькая дрянь! — выругался он, дергая головой и приподнимаясь надо мной. Скулы его были бледно-розового цвета, что довольно странно выглядело при комплекции типичного англосакса. В глазах сильно не хватало фокуса.
— Это еще ерунда, — заверила я его, незаметно проскальзывая рукой вниз, к его возбужденной плоти. — Как только я отсюда выберусь, я заявлю на вас в полицию за похищение. Сядете лет на двадцать. А когда выйдете… вот эта ваша штука… — и я аккуратно сжала вокруг него пальцы, — уже выйдет из строя.
— Что ты себе позволя… О-о-о-ххх…
Зрачки его расширились и, явно непроизвольно, он толкнулся несколько раз мне в ладонь. Да уж, такой прыти господин ректор от меня точно не ожидал — вряд ли Алисия так смело проявляет инициативу. Но я же «шлюха» — мне все можно.
Опомнившись, он сердито откинул мою руку в сторону, сдвинулся ниже… и вдруг плотно обхватил губами сосок на моей левой груди — прямо через тонкий спортивный лифчик. И втянул его в рот — как есть, через ткань.
От сладкой пытки я взвилась, тело мое бесстыдно выгнулось, бедра искали соприкосновения — любого, но желательно с тем же местом, которое только что так приятно грело мою ладонь. Я хотела его до боли.
Помучив мой сосок еще пару секунд, он отпустил его и занялся другим.
— Сними, сними… — простонала я, имея в виду лифчик. И сама потянулась назад — расстегнуть мешающую тряпку.
Но он не позволил. Не прекращая своего занятия, он схватил меня за одну руку, потом за вторую, и резко задрал обе наверх — высоко мне за голову, скрестив их там и легко придавив одной своей ладонью. Затем отпустил мою грудь, приподнялся и потянулся куда-то вбок, в сторону прикроватной тумбочки.
