Прежде чем люди начинают обращать на них внимание, Роланд медленно отходит в сторону. Коннор остается на месте, чувствуя тяжесть в желудке. Ему кажется, что он проглотил какую-то тухлятину – именно такое ощущение рождает в нем мысль, что они с Роландом каким-то парадоксальным образом оказались по одну сторону баррикад.
* * *
Целую неделю семя, посеянное Роландом, зреет в голове Коннора. К сожалению, оно попало в плодородную почву, потому что Коннору Адмирал не нравился и раньше. Теперь же, после разговора с Роландом, он каждый день замечает за ним новые грехи.
Его зубы действительно великолепны. Ясно, что они не могут принадлежать ветерану, участвовавшему в сражениях. Он странно смотрит на людей, прямо в глаза, как будто изучает их, желая подобрать себе новые, подобно зубам. Кроме того, после собраний по поводу работы на стороне люди исчезают – и кто может точно сказать, куда именно они отправляются? Может ли кто-то гарантировать, что их не отослали на разборку? Адмирал утверждает, что его миссия – спасать беглецов от разборки, но что, если на деле он занимается совсем другими делами? Из-за этих мыслей Коннор потерял сон, но делиться ими ни с кем не стал, потому что понял: стоит это сделать, и он автоматически станет сообщником Роланда. А вступать с ним в альянс он не хочет категорически.
* * *
Со времени прибытия Коннора на Кладбище прошло три с половиной недели, и, пока мальчик собирает компромат на Адмирала, прибывает новый самолет. После их списанного «FedEx»-а других самолетов не было. После посадки выясняется, что в трюме списанного воздушного корабля прилетели новые беглецы. Ремонтируя испорченный генератор, Коннор наблюдает, как ребята из клана Золотой молодежи провожают новичков. Они проходят мимо, не вызывая в душе мальчика особого интереса. Он занят делом, и лишь где-то на задворках сознания гуляет мысль о том, что кто-то из них может оказаться лучшим механиком, и Коннор сдвинется вниз по иерархии.
Неожиданно он замечает в конце колонны мальчика, чье лицо кажется ему смутно знакомым. Кто же это? Кто-то из приятелей по школе? Нет, это кто-то другой. Просветление наступает в ту же секунду, и Коннор понимает, кто перед ним – парень, которого он уже несколько недель считает покойником. Тот самый, которого он похитил, желая спасти. Это Лев!
От неожиданности Коннор роняет гаечный ключ и бросается к мальчику, но вовремя успевает взять себя в руки и, сдерживая поток противоречивых чувств, останавливается. Перед ним человек, предавший его однажды.
Когда-то он поклялся, что никогда не простит его. И все же мысль о том, что Льва отправили в заготовительный лагерь, терзала Коннора. Но его туда не отправили – вот он, марширует как ни в чем не бывало к складу, где выдают армейскую одежду. Коннор взволнован. И очень сердит.
Лев его не видел, и это хорошо, потому что Коннору нужно время, чтобы подумать. Перед ним уже не тот аккуратно подстриженный религиозный фанатик, которого он вытащил из машины два месяца назад. У парня длинные, неухоженные волосы и вид человека, прошедшего суровые испытания. Ритуальных белых одежд нет – Лев одет в рваные джинсы и грязную красную футболку. Коннор решает не окликать его, чтобы выиграть время и обдумать произошедшие со Львом перемены, но Лев сам замечает его и приветствует радостной улыбкой. Это тоже странно, потому что в то время, когда они вместе скрывались от полицейских, Лев ни разу не показал, что рад его видеть.
Лев поворачивает и подходит Коннору.
– Вернись в строй! – требует Мегафон. – Мы идем на склад.
Но Коннор жестом показывает ему, что все нормально.
– Идите дальше, я знаю этого парня.
Мегафон неохотно соглашается.
– В таком случае ты должен сам привести его на склад, – говорит он, возвращаясь, чтобы навести порядок в колонне.
– Ну что, как дела? – спрашивает Лев.
Ничего себе. Вот так просто: «Как дела?» Можно подумать, они приятели по летнему лагерю, которые встретились случайно. Коннор знает, что нужно сделать. Пожалуй, другого способа разрешить возникшее между ними недопонимание не существует. Он снова действует, не дав себе возможности все обдумать. Это инстинктивный поступок, но не иррациональный. Продиктованный эмоциями, но не импульсивный. Коннор научился чувствовать нюансы. Размахнувшись, он бьет Льва в глаз. Недостаточно сильно, чтобы повалить на землю, но достаточно весомо, чтобы голова мотнулась, как пуговица, висящая на одной нитке, и чтобы поставить наглецу большой красивый синяк.
– Это за то, что ты сделал там, в школе, – объясняет Коннор, прежде чем Лев успевает оправиться от шока. Сказав это, он делает нечто еще более удивительное и неожиданное: хватает Льва за плечи и крепко обнимает. Последний раз он так обнимал младшего брата, занявшего первое место в состязаниях по пятиборью. – Я очень, очень рад, что ты жив.
– Да уж. Я тоже.
Коннор отпускает мальчика, прежде чем ситуация становится неловкой. На прощанье он пристально смотрит на то место, куда попал кулак, и видит, что синяк под глазом уже начал проявляться. В голову Коннору приходит остроумная мысль.
– Слушай, – говорит он, – я отведу тебя в медпункт. Есть там кое-какие знакомые. Думаю, они с удовольствием займутся твоим глазом.
* * *
Только поздно вечером Коннор в полной мере осознает, насколько сильно Лев изменился. Где-то в начале ночи Коннор, уже успевший задремать, чувствует, как кто-то трясет его за плечо. Открыв глаза, он видит, что кто-то светит ему в глаза фонариком, да так близко, что смотреть на свет больно.
– Эй! Какого черта?
– Тихо, – отвечает голос, чей обладатель скрыт ярким светом фонарика. – Это Лев.
Он должен был бы находиться в самолете, где живут новички до того момента, пока их не рассортируют по отрядам. Кроме того, есть строжайшее предписание ни под каким предлогом не выходить по ночам на улицу. Значит, Лев перестал быть мальчиком, слепо подчиняющимся законам.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Коннор. – Ты хоть понимаешь, какие тебе грозят неприятности?
Лев продолжает светить фонариком в глаза, и Коннор не видит его лица.
– Ты меня ударил утром, – говорит он.
– Ударил, потому что ты это заслужил.
– Я знаю. Да, заслужил, поэтому все нормально, – соглашается Лев. – Но если ударишь еще когда-нибудь, пожалеешь.
Хотя Коннор не собирался бить его снова, ультиматумов он в принципе не терпит и отвечать на них согласием не привык.
– Я тебя ударю, – говорит Коннор, – если будет за что.
За световой завесой воцаряется молчание.
– Справедливо, – наконец отзывается Лев. – Но только в случае, если действительно будет за что.
Убрав в карман фонарик, Лев уходит. Но Коннору уже не спится. У каждого разобранного есть тайна, которую вам лучше не знать. Очевидно, такая появилась и у Льва.
