Я снова поднес бинокль к глазам и оглядел болото. Солнце перемещалось к западу, и все желтые и красные тона стали резче и ярче. Учитывая качество бинокля и близость объекта, сомнений быть не могло: человеческие уши.
Может, ненастоящие? Что, если муляж, виртуозная фальсификация? Весьма вероятно. Затраты минимальны, а эффект настоящий и проверка тоже. Масоны, я слышал, во время обряда посвящения подсовывали испытуемому восковой труп, который по приказанию уже посвященных при неверном свете должен был вонзить нож в грудь.
Да, возможно, мне подложили муляж. Если у них тут пчелы из стекла, то почему бы не быть ушам из воска? Мгновение ужаса – и далее радостный вздох облегчения, почти избавление. Превосходный ход, пусть и за мой счет, вероятно, намек на то, что в будущем я буду иметь дело с шельмами и мошенниками.
Ладно, притворюсь дураком, подыграю, как будто не разгадал эту ловушку. Я снова закрыл лицо руками, но только чтобы скрыть радость. И еще раз взял в руки бинокль. Чертовски мастерские муляжи, надо сказать, более реальные, чем сама действительность. Но меня не проведешь. Я знаю, чего ждать от Дзаппарони.
Я снова увидел то, отчего давеча оторопел, и снова меня затошнило. На один из муляжей присела большая синяя муха, вроде тех, что прежде осаждали мясные лавки. Но как бы естественно это ни выглядело, я был непоколебим в моей уверенности. Если я правильно оценил Дзаппарони – а я думал, что правильно, хотя теперь после этого визита готов был бы принять на его счет даже самое невероятное пари, – по-другому и быть не могло. Голова или герб
[31]: Дзаппарони или король Дагомеи.
Мы цепляемся за наши теории и подгоняем под нужный нам ответ то, что видим. Муха только доказывала, что восковые уши – произведение искусства, способное обмануть не только мои глаза, но даже и насекомое. Как известно, птицы пытались клевать нарисованный виноград Зевксиса
[32]. А я однажды наблюдал, как цветочная муха пытается сесть на искусственную фиалку у меня в бутоньерке.
Кроме того, кто бы мог поручиться, что в этом парке настоящее, а что искусственное? Пройди мимо меня сейчас человек или влюбленно воркующая парочка, я бы не взял на себя смелость утверждать, что они настоящие, из плоти и крови. Только недавно я любовался на экране Ромео и Джульеттой и убедился, что роботы Дзаппарони открывают новую прекраснейшую эпоху актерского искусства. Публика устала от однообразных ходульных особей, которые от одного десятилетия к другому все больше выходят в тираж, так что им уже не к лицу ни их экранные подвиги, ни тексты из классической прозы, ни тем более стихи. Представление о том, что такое тело, страсть, голос, сохранилось разве что у чернокожих племен в Конго. А манекены Дзаппарони были иного рода. Им не нужен был грим, они ни с кем не соревновались в красоте, не измеряли объем груди, талии и бедер. Они были сработаны по индивидуальным меркам.
Не стану утверждать, будто они превзошли людей, это было бы абсурдным утверждением, особенно после всего, что я рассказал о лошадях и всадниках. Напротив, эти манекены представили новое измерение человека. Когда-то живопись и скульптура влияли не только на моду, но и на сознание людей. Я убежден, что Боттичелли создал новую расу, а греческие трагедии возвысили человеческий дух. Дзаппарони со своими роботами пытался совершить нечто подобное, он творил, как художник, но использовал при этом новые средства, выходящие за пределы одной только техники.
Для его лабораторий и мастерских чудес муха была мелочью. Если стеклянные пчелы и искусственные уши стали обычным инвентарем, что говорить об искусственной мухе. Поэтому я решил, что зрелище на болоте, как бы ни было отвратительно, не должно меня пугать своей чрезмерной реалистичностью.
Я вообще уже не в состоянии был отличить искусственное от настоящего. На любой объект я смотрел теперь скептически, а что касается восприятия в целом, то я не мог быть уверен, где заканчивается настоящий пейзаж, где начинается воображаемый, граница была теперь слишком размыта, одно наслаивалось на другое, перетекало, смешивалось по смыслу и содержанию.
После пережитого это было даже приятно. Я радовался, что выяснилась история с ушами. Зря я волновался. Они были, естественно, искусственные или искусственно натуральны, и манекены боли не чувствуют. Мрачная шутка, конечно, жутковатая. Не страшно, если мы оторвали конечность у кожаной куклы или прицелились в негра из папье-маше. Мы любим играть на человекоподобии.
Но здесь мир манекенов-марионеток, своя мощная, но очень тонкая и продуманная игра. Этот мир стал человекообразным и зажил своей жизнью. Здесь возможны эмоции, шутки, капризы, о которых мы редко задумываемся. И никакого пораженчества. Я узрел вход в мир без боли. Кто войдет в него, над тем время не властно. Тому неведом страх. Так Тит вошел в разрушенный храм, перешагнув через прежние святыни, что сгорели дотла. Теперь время назначает ему свою награду, свои лавры.
21
В таком случае, полагаю, мне могла бы быть уготована у Дзаппарони великая карьера. Тогда я должен дать понять, что это блюдо мне по вкусу и только разжигает мой аппетит. Я склонен расценить это как символ господства, как атрибут власти римского консула. В любом случае, если мне удастся преодолеть себя и победить мое пораженчество, тогда мне не придется сопровождать Дзаппарони в качестве мелкого ликтора
[33]. Тогда я и с Филлмором смогу возобновить знакомство.
Я часто думал об этом, когда меня терзали мои неудачи. Я тратил свое время, пребывая, как теперь, в скорбном положении, когда меня подкашивала какая-нибудь очередная жестокость, а они сегодня происходят на каждом шагу. Вот и теперь я сижу и мечтаю, как я стану великим государственным деятелем, а сам даже не способен дотронуться до одного из этих отрезанных ушей, будь они искусственные или натуральные. Смешно, ей-богу.
Что подумает Дзаппарони, если я потрогаю одно ухо? Он предостерегал меня только от пчел. Может быть, он ищет именно того, кто дерзнул бы взять в руки такое ухо. Я снял с крючка сачок и подошел к болотцу, выбрал одно ухо и выловил его. Большое было ухо, красивое, такие уши у взрослых мужчин, скопировано идеально. Я пожалел, что у меня не было с собой лупы, хотя у меня и глаза достаточно зоркие.
Я положил мой трофей на садовый столик и потрогал пальцами. Превосходная работа, ничего не скажешь. Натурализм доведен до того, что в ухе есть даже волоски, какие растут в ушах у мужчин солидного возраста, обычно их сбривают бритвой. Был заметен даже маленький шрам, весьма романтично. Да уж, у Дзаппарони работают не только ради денег. У него творят настоящие художники-гиперреалисты.
