– Откуда у нас в поселке фашиствующие элементы? – с нажимом возразил Гордеев.
– Семен Григорьевич, вы что, пререкаться со мной вздумали? – угрожающе сказал прокурор.
– Да нет, ничего я не надумал, – пошел на попятную начальник РОВД. – Если надо, давайте вызовем представителей КГБ. Только шуму будет – мама не горюй!
– Пусть лучше скандал до потолка, чем нас обвинят в укрытии террористической вылазки фашистских бандитов. Работайте, товарищи! Я пошел докладывать о происшествии прокурору области.
После его ухода Гордеев распорядился отпустить по домам всех работников ДК, которых мы успели допросить. Ветераны разошлись еще раньше. Я и Казачков остались покурить на улице.
– Что ты думаешь по поводу произошедшего? – спросил начальник.
– Вадим Алексеевич, в этом здании правда есть потайные ходы или нет? – ответил я вопросом на вопрос.
– Кто его знает! – пожал он плечами. – Если есть, то не удивлюсь. Здание-то сталинской постройки, в те времена любили всякие тайники делать. При Хрущеве противоатомные бомбоубежища везде строили, при Сталине, точно знаю, в одной московской гостинице, в вентиляционной шахте, был сделан тайный ход, чтобы можно было подслушивать и подглядывать, чем постояльцы занимаются. Представь, приедут начальники из Сибири в Москву, заселятся в гостинице, выпьют, начнут товарища Сталина последними словами поминать, а за стенкой уже чекист сидит, записывает, кто что говорил. В нашем ДК вполне может быть что-то подобное. Но ты не ответил мне по поводу преступления.
– Пока что-то определенное трудно сказать, но я, честно говоря, не вижу мотива убийства. Сыч, как я понимаю, спустился в туалет облегчиться перед отъездом домой. Высчитать его намерения – нереально. Он мог зайти в туалет, а мог бы пописать где-нибудь по дороге. Остановил бы «Волгу» в любом месте на трассе, отвернулся от проезжей части да пустил струйку.
– Согласен. Сыч и его убийца встретились в туалете случайно. – Казачков прервался на полуслове.
Мимо нас прошли Михаил Антонов с дочерью. Отойдя немного, Наталья отдала отцу холщовую сумку с продуктами, купленными ею в обед, и пошла назад.
– Пожалуй, я пойду посмотрю, чем наши парни занимаются. – Казачков отбросил сигарету в урну и вернулся в ДК. Общаться с Антоновыми, ни с отцом, ни с дочерью, он не хотел.
Библиотекарша подошла ко мне. В руке у нее была книжка.
– Андрей Николаевич, – загадочно улыбаясь, сказала она, – я для вас интересную книгу подобрала почитать. Вам понравится.
– За нее ведь расписываться где-то надо. – Я взял книжку, прочел название – «Орфографический словарь».
– Расписываться за нее нигде не надо, я ее на свое имя взяла. У меня к вам одна просьба: верните ее, пожалуйста, не позднее указанного срока.
– Наталья Михайловна, я не подведу вас!
Она одарила меня еще одной улыбкой и поспешила за отцом.
Пока я разговаривал с Натальей, мимо нас прошли учитель, Инга и еще с десяток человек. Будет о чем посудачить завтра!
Я вернулся в фойе, нашел Казачкова.
– Вадим Алексеевич, я с самого раннего утра на ногах, может быть, отпустите меня на сегодня?
– Давай дождемся приезда ребят из КГБ, тогда и пойдешь.
– Вот их-то я и не хочу видеть. У меня к ним предвзятое отношение.
– Тебя, часом, Наталья Антонова на улице не ждет? – нахмурившись, спросил он.
– А что такого, если ждет? Она не замужем, я не женат. Это пусть Паксеев голову ломает, как своей жене шашни на стороне объяснять, а мне ни перед кем отчитываться не надо.
– Я не об этом. Не забывай, что ее отец у нас в числе главных подозреваемых. У него, как я понял, на момент убийства алиби нет?
– Да если так разобраться, то и у Паксеева, и у учителя тоже с алиби как-то хлипко. И еще. Трушкин был в туалете, когда туда зашел Сыч. Трушкин с ним дрался днем, мог продолжить выяснять отношения вечером.
– Не собирай ерунду! Трушкин вышел из-за стола совершенно пьяный.
– Я тоже могу пьяным прикинуться, хоть сейчас.
Казачков осуждающе посмотрел на меня. Я начал надоедать ему своими возражениями на каждое сказанное слово.
– Вадим Алексеевич, в данный момент все наши версии базируются на показаниях гражданки Ригель, а ведь старушка могла что-то упустить. Она действительно не обязана контролировать, кто куда ходит по зданию ДК. Ее пост на входе, а все остальное по большому счету ее не касается.
Казачков посмотрел в сторону вахтерши, в раздумьях вздохнул:
– Мы никогда не установим мотива этого преступления, – продолжил я, – пока не изучим личность Сыча, его прошлое. Сейчас, в данный момент, мы о Сыче ничего не узнаем – он иногородний, его в Верх-Иланске никто не знает. Чем мне сейчас заниматься, доказательственную базу собирать для сотрудников КГБ? Пускай сами работают – я им не товарищ.
– Хорошо, – уступил Казачков, – иди домой, но завтра, в восемь утра, чтобы как штык был!
Я вышел из ДК на крыльцо, сунул словарь под мышку, закурил. На улице стемнело. Стало прохладнее. На небе выступили первые звезды. В окнах трехэтажных панельных домов за площадью горел свет. Дневной шум в поселке стих, стал слышен лай собак в частном секторе.
Я докурил сигарету и пошел к Инге.
7
Инга в городе, в общежитии, вела замкнутый образ жизни. Переехав в поселок, она стала общительнее: у нее появились приятельницы по работе, по вечерам к ней захаживали соседки по улице. Даже мамаши в детском саду не чурались ее маргинальной внешности и могли часами обсуждать с ней проблемы воспитания детей на втором году жизни.
С мужчинами Инга была осторожна, но перед натиском Паксеева, как видно, не устояла.
Инга жила в таком же бараке, как я, но в другой стороне поселка. Комната ее имела отдельный выход на улицу, так что своими поздними визитами к ней соседям я не мешал.
В доме Инги во всех окнах горел свет. Никто из жильцов еще не ложился спать. Я поднялся на крыльцо, постучал. Не спросив «Кто там?», она открыла дверь.
– Привет еще раз! – Я прошел внутрь. – Ты одна?
– А кто у меня может быть в это время? – Она позвала меня к столу, налила чая. – Если ты намекаешь на Юрия Иосифовича, то он по вечерам дома. Мы с ним иногда днем встречаемся, пока я не на работе.
– Ты все так же работаешь: утро-вечер, днем свободна?
– Все технички так работают. Для меня такой график даже удобнее, чем работать полный день.
– Инга, ты не боишься, что после сегодняшнего скандала жена Паксеева к тебе с разборками прибежит?
– Не прибежит, она у него смирная, как овца.
– Меня интересует последний час перед тем, как нашли труп: кто где был, кто как себя вел.
