– Прошу прощения, не имею чести знать, как вас зовут! – Я изобразил легкий полупоклон в ее сторону.
– Меня зовут Бобоева Людмила Александровна, я тоже инструктор идеологического отдела. Вы не ответили на мой вопрос, товарищ Лаптев.
– Я всегда был очень культурным и вежливым человеком, но однажды мне на ногу упал кирпич, и я не смог проконтролировать свои эмоции. Мимо шла жена одного большого начальника. Она обиделась на меня, пожаловалась мужу, и меня выслали набираться ума-разума в главный культурный центр Западной Сибири – поселок Верх-Иланск. А здесь…
Как актер самодеятельного театра, я картинно развел руками, выждал секундную паузу и уже серьезным тоном, с оттенком скрытой угрозы, продолжил:
– …здесь явно надуманные бюрократические препоны препятствуют претворению в жизнь мероприятий, одобренных лично товарищем Мирошниченко! – Я показал пальцем в потолок, хотя кабинет Мирошниченко находился на этом же этаже. – Мне сходить, пожаловаться Антону Антоновичу или мы придем к разумному компромиссу?
– Что вы от нас хотите? – нахмурившись, спросил Заборский. – У меня остался всего один экземпляр плана. Я не могу отдать вам свой экземпляр.
– Да не нужен мне ваш план! – воскликнул я. – Пойдемте на улицу, и вы на месте расскажете мне, где и какие мероприятия будут проходить. Сегодня хорошая погода. Самое время пройтись по родному поселку, выветрить из себя кабинетную пыль.
– Николай Иванович, – дама встала, одернула юбку, – пойдемте! Молодой человек прав, зачем делать проблемы там, где их нет?
– Вы будете записывать за нами? – поинтересовался Заборский. – Вам дать блокнот?
– Да нет. – Я даже опешил от его вопроса. В первый миг я подумал, что он так иронизирует, потом догадался, что Заборский говорит совершенно серьезно.
– Постараюсь так все запомнить, а если что-то надо будет уточнить, то вечером перезвоню вам или сам прибегу. Здесь, от меня до вас, метров пятьдесят, не больше.
Нехотя, всем своим видом демонстрируя, что занимается избыточной, ненужной работой, Николай Иванович взял папку с бумагами и первым вышел из кабинета. Бобоева подкрасила губы перед зеркалом, накинула легкий плащик и, постукивая каблучками, выпорхнула следом.
У приемной Мирошниченко Людмила Александровна остановилась.
– Надежда Петровна, – обратилась она к секретарю Мирошниченко, – отметьте, пожалуйста, мы с Николаем Ивановичем пошли на «выездное» мероприятие.
Бобоева обернулась, посмотрела на меня.
– Сегодня мы будем работать с комсомольским активом нашего РОВД.
На улице Людмила Александровна взяла меня под руку. Кожа на кисти руки у нее была еще гладкой, но вся в синих прожилках вен и мелких, едва намечающихся пигментных пятнах.
«Ей примерно сорок пять, – прикинул я. – Наверняка не замужем. Если она действительно специалистка по творчеству Маяковского, то представляю, какой у нее бардак в голове».
Мы вышли на середину центральной и единственной площади Верх-Иланска.
– Первая часть мероприятий начнется у памятника воинам, павшим в боях Великой Отечественной войны, – как заправский экскурсовод, хорошо поставленным голосом начала вводить меня в курс дела Бобоева. – Пройдемте к нему.
Мы пересекли площадь, остановились у небольшого сквера. Памятник погибшим воинам был бетонным безвкусным изваянием метра четыре высотой. У его подножия, на постаменте из шлифованного мрамора, сверкала на солнце латунная звезда с отверстием горелки посередине.
– Вокруг памятника буквой «П» мы построим школьников старших классов и пионеров. – Людмила Александровна обвела рукой пространство вокруг постамента. – Здесь отдельной группой будут стоять приглашенные со всей области ветераны, а вот здесь – делегация от наших верх-иланских ветеранов. Официальные лица и товарищ Мирошниченко встанут напротив памятника. Все желающие присутствовать при церемонии зажжения Вечного огня разместятся позади школьников и ветеранов. Угол слева от памятника мы зарезервировали для представителей областного радио и телевидения.
– Оркестр встанет справа у входа в сквер, – уточнил Заборский.
– Кто будет зажигать Вечный огонь? – спросил я.
Райкомовские инструкторы, пряча снисходительные улыбки, переглянулись. В их взглядах читалось: «Вот ведь деревенщина, а строит из себя черт знает кого!»
– Вечный огонь будет зажигать товарищ Мирошниченко.
– Я сейчас объясню вам, для чего это спрашиваю. – Я подошел к латунной звезде, заглянул внутрь. – Я регулярно прохожу мимо этого памятника, но еще ни разу не видел, чтобы здесь шли земляные работы. Как заливали постамент и устанавливали звезду, я видел, а вот чтобы тут рыли траншею и укладывали трубы – нет. Каким образом будет зажжен Вечный огонь, если к нему не подведен газопровод?
– Газопровод к первому сентября мы провести никак не успеем. – Заборский достал сигареты, угощая, протянул пачку мне. – Вечный огонь мы зажжем от газового баллона.
– В сквере мы разобьем палатку, – уточнила Бобоева, – из нее пробросим шланг и подключим газ по временному каналу.
– А насколько это будет надежно? – с сомнением в голосе спросил я. – А как вы собираетесь определить, в какой момент подать газ? Представьте, Мирошниченко замешкается у постамента, подойдет к звезде с зажженным факелом, а из земли уже фонтаном бьет невидимый газ.
Бобоева и Заборский посерьезнели. Николай Иванович щелчком отшвырнул недокуренную сигарету, Людмила Александровна поправила отворот блузки.
– Мирошниченко семьдесят восемь лет, он ходит, опираясь на тросточку.
Я присел у звезды, попробовал определить, откуда будет поступать газ в горелку, но ничего в ее устройстве не понял.
– Представьте, – выпрямился я, – как у всех на глазах первый секретарь райкома партии вспыхнет живым факелом. Или взорвется.
– Газовики обещали нам идеальную синхронность в подаче газа и…
– Вот здесь, – перебил я Бобоеву, – возле столба, надо поставить некую тумбу. На нее встанет человек и сверху, через головы всех собравшихся, будет наблюдать, как Мирошниченко подходит к огню.
Я отошел от постамента, встал на место, откуда в четверг главный партийный босс Верх-Иланска начнет свой путь к Вечному огню.
– Итак, он двинулся! – Я сделал несколько шагов. – Человек на тумбе подал знак газовикам в палатке: «Приготовиться!»
Заборский достал из папки лист бумаги и стал записывать за мной.
– Здесь стоят два пионера с зажженными заранее факелами. – Я показал на место, где должны стоять пионеры.
– У нас в сценарии нет пионеров, – заметил Заборский.
– Ваш сценарий плохо проработан. Отведя Мирошниченко в церемонии зажжения Вечного огня центральную роль, вы не продумали вопрос: как с зажженным факелом хромой старик будет идти через всю площадь? Кто ему зажжет факел? Вы, Николай Иванович, будете спичками чиркать?
