Выходя от Казачкова, я подумал: «Он готов собственноручно задушить учителя. Здорово! Интересно, что бы они со мной сделали, если бы они узнали, что комиссия из КПК приехала в область после моего анонимного письма… Нет худа без добра! Наталья сегодня так переволновалась, что начала меня на «ты» называть».
На другой день позвонил Клементьев: «Завтра с третьим автобусом жди письмо!»
На автостанции через водителя рейсового автобуса я получил предназначенный для меня конверт. Послание Клементьева уместилось на одном листе:
«Паксеев Сергей Юрьевич работает приемщиком стеклопосуды с окладом 105 рублей. На мнимом бое бутылок и пересортице стеклотары он зарабатывает еще не менее 200 рублей. Но это не все. Сергеей Паксеев – известный в городе спекулянт. Его основной «бизнес» – перепродажа виниловых пластинок с записями популярных исполнителей. По мнению сотрудников ОБХСС Центрального района, на спекуляции пластинками Паксеев зарабатывает ежемесячно от 300 до 350 рублей. Фигурант находится в оперативной разработке. Сожительствует с некоей Калмыковой Ларисой, работающей на хлебокомбинате. Автомобиль «Волга» был приобретен его отцом по льготной очереди. Сергей Паксеев управляет автомобилем по доверенности, в настоящее время переоформляет «Волгу» на свою мать».
Отложив меморандум, я вспомнил цены на пластинки с популярными исполнителями. «Бони М», пластинка фирмы «Мелодия» с записью всего четырех песен, – госцена 2 рубля 50 копеек. С рук или на рынке – 30 рублей. Чистая прибыль при перепродаже – 27 рублей 50 копеек. Оптовый спекулянт отдаст мелким барыгам пластинку по 22–23 рубля. 10 пластинок, купленных с черного хода в магазине «Мелодия», дадут прибыль в 200 рублей (по 2–3 рубля придется отстегнуть продавцам). Зарплата Натальи в библиотеке – 78 рублей. В Ново-Ивановке 200 рублей в месяц не получает никто, ни один передовик производства.
«У Нели Паксеевой нет и никогда не было никакого золота, – твердо решил я. – Все началось с вранья ее папаши о скупке ценностей в блокадном Ленинграде. Зачем Паксеев выдумал историю, в которой он выглядит мерзавцем, для меня непонятно. Мог бы что-нибудь другое выдумать».
Патологические лжецы, с которыми я сталкивался, обычно рассказывали о бурных сексуальных похождениях, о своем благородном дворянском происхождении или о подвигах, совершенных во время службы в армии в мирное время. Есть такие люди, которые врут и не задумываются, насколько правдоподобно выглядят их истории.
У Юрия Иосифовича дочка – девочка со странностями, замкнутая, живущая в своем, никому не ведомом мире. Непонимание со стороны взрослых она компенсировала выдуманными историями, которыми охотно делилась с ровесниками. Так во время игры в «секретики» появилось закопанное на огороде золото. Семена пали на благодатную почву. Трушкин поверил в сокровища, а Неля Паксеева получила наглядный урок: если врешь правдоподобно, в это поверят.
На время история про золото забылась. Неля решила реанимировать ее три года назад, перед свадьбой своего брата. Я даже представляю, как это было. Учитель спрашивает Нелю: «Откуда у твоего брата деньги на новенькую «Волгу»?» – «Как откуда? Папа дал. Откопал золото в огороде и купил брату машину. Когда я буду замуж выходить, он мне такую же купит».
Три года назад Седов остро нуждался в деньгах. Услышав про золото, он решил жениться на Неле, но Паксеев послал его куда подальше. Потерпев неудачу с женитьбой, он на время успокоился. События в туалете ДК и руна на зеркале подвигли Седова к новым действиям.
Интересно, убьет он Нельку, когда узнает, что никакого золота нет?
28
Ночь была глухая, темная. Тяжелые свинцовые тучи плотно укутали небо, скрыв и звезды, и луну. Накрапывал мелкий нудный дождик. Под ногами чавкала грязь. Дворовые псы, почуяв мое приближение, вяло лаяли, не выползая из будок. Поздняя промозглая осень! Все живое ищет укрытия от непогоды в тепле, под крышей дома своего.
Я тепла и уюта не ищу. Меня непогода только радует: «Сидите по домам, жители поселка Верх-Иланск! Не мешайте мне работать».
На условный стук в ДК двери открыла Кристина Ригель.
– Господи, – всплеснула она руками, – на тебе же места живого нет! Вымок-то как весь!
Я прошелся по фойе. За мной на полу остались мокрые следы.
– Кристина Эрнестовна, ключи приготовили?
Обреченно вздыхая, вахтерша достала ключ от кабинета радиотехники.
– Влетит нам с тобой, Андрей Николаевич, если кто узнает!
– Кто узнает-то, Кристина Эрнестовна? Пятница, второй час ночи, все добрые люди уже спят без задних ног. К делу! Инструктаж помните?
– Если кто постучится в дверь, то перед тем, как открыть, я дам один звонок. Посетителю скажу, что нечаянно на кнопку нажала.
– Приятно работать с вами, Кристина Эрнестовна!
Забрав ключи, я спустился на цокольный этаж.
Помещение, где Анатолий Седов вел кружок радиотехники, состояло из двух комнат. Первая была мастерской. На одном из рабочих столов стоял недоделанный робот. Я взял его в руки, покачал, определяя вес. Этот робот был гораздо легче того, что я видел у Инги.
Черт с ним, с роботом, я не за ним сюда пришел!
Вторая комната в радиотехническом кружке была закрыта на замок, ключ от которого учитель на вахту не сдавал. Замок был простенький, я без труда провернул его шпилькой для волос. Открыл дверь, нашарил на стене выключатель.
По размерам эта комната была вполовину меньше рабочей мастерской. По назначению она кабинет директора кружка, с письменным столом и металлическим ящиком для хранения ценных радиодеталей. В углу комнаты на столе стояли магнитофоны «Астра» без верхней панели и катушечный «Маяк-202», прикрытый пластмассовой крышкой. Мои родители купили «Маяк-202» в 1975 году, и уже тогда он был устаревшей монофонической моделью. Помнится, пытался я приспособить наш магнитофон для воспроизведения стереозаписей, но тщетно. Даже внешняя акустическая колонка подключалась к «Маяку-202» только одна.
Осмотрев кабинет директора, проверив ящики письменного стола, я не нашел ничего интересного: ни оружия, ни боеприпасов, ни тайной схемы здания ДК. Ни одного предмета, который мог бы бросить тень на добропорядочного учителя истории и руководителя детского кружка. Но я не собирался сдаваться. Зачем спешить, если есть время?
Я заново начал обход кабинета.
«Журнал учета посещаемости кружка», стакан с недопитым чаем, пепельница, полная окурков, стул с потертым сиденьем. Второй стул стоит у стола с магнитофонами, под ним сигаретный пепел.
Учитель сидел перед магнитофонами и так увлекся, что не заметил, как сбросил пепел под стол. Что он делал за этим столом? Ремонтировал аппаратуру? Не похоже… Что тогда, слушал музыку?
Я открыл крышку «Маяка» и от удивления цокнул языком: магнитофон был настроен на запись, но не работал. В таком положении рычажки управления могут остаться только в одном случае – если шла звукозапись и внезапно отключилось электричество.
