Девушка пригнула голову и спряталась за фигурой Торриена, стараясь, чтобы ее совсем-совсем не было видно.
Пульс клокотал в ушах, пульсировал в висках. Узнал ли ее Шеймус? Что, если он расскажет матери, где увидел ее? Что, если расскажет Фендору?
Шеймус Роминтер был давним знакомым Дариллы Тангрэ и иногда появлялся в их лавке, чтобы купить особых специй для своего винного ресторана, что находился в центре Нижней Шейсары. Но что мужчина делал здесь? Неужели нашел способ получить разрешение для продажи напитков мираям?
Если так, то это большая удача для него! И потенциально огромные проблемы для Иллианы.
Вот только прячась от старого знакомого, девушка совсем забыла о новом. Лишь когда Шеймус отвернулся и пошел прочь, исчезнув за поворотом улицы, Иллиана сумела спокойно выдохнуть и заметить наконец, что фигура Торриена сильно напряжена. Мышцы превратились в камень, а кулаки оказались сжаты.
— Что это ты делаешь? — прошипел он, кажется, впервые по-змеиному. Прежде, даже когда злился, его голос больше напоминал рычание.
Но не в этот раз.
Иллиана медленно подняла глаза и встретилась с раскаленным добела золотом мужского взгляда.
По спине покатилась ледяная волна.
— Я… пряталась. Шеймус… знакомый… он мог заметить меня… — забубнила она, с ужасом замечая, что мирай всё сильнее белеет от ярости.
Иллиана никак не могла понять, в чем причина такой перемены. Это сбивало с толку, заставляло нервничать.
Впрочем, Торриен быстро сумел ей объяснить.
— Ты что, стыдишься меня? — с глухой злостью процедил мирай, в котором она с трудом узнавала улыбчивого и веселого мужчину, от взгляда которого била дрожь, а в груди разливался огонь.
Уже давно привыкнув к мягкому, проникновенному голосу Торриена, горячему золоту его глаз, она и забыла, что мираи — не люди.
Что мирая нельзя оскорбить…
— Я?.. Нет же… я просто… — Ответа не находилось. Иллиане резко стало холодно от льда, которым Торриен будто бы покрылся с головы до ног.
— Не утруждайся, — оборвал он. И, не сводя с нее болезненно-жгучего взгляда, щёлкнул пальцами.
Раздался стремительный топот нескольких пар ног. В тот же миг откуда ни возьмись поблизости от них появился паланкин с восемью носильщиками.
Торриен схватил девушку за руку, мягко, но уверенно подвёл к паланкину и усадил внутрь.
— Благодарю за прогулку, — ровным официальным голосом проговорил он. — Хорошего дня, муссьора.
Задернув штору, развернулся и пошел прочь.
Иллиана не успела сказать и слова. Только кусала губы, пытаясь сдержать слезы обиды, и смотрела сквозь полупрозрачную ткань вслед удаляющейся мужской фигуре, не вполне понимая, какого гессайлаха этот мирай так разозлился.
Паланкин тронулся в путь, быстро двигаясь к стене между городами, давая девушке время, чтобы успокоиться.
“Ну какая дура! — крутилось в голове Иллианы. — Знала же, что мираи обидчивы. Каково Торриену было понять, что я не хочу афишировать знакомство с ним? Ведь среди мираев люди — низшая каста…”
Она всхлипнула и тут же сжала зубы, нахмурившись. Такое объяснение ее совсем не успокаивало, а еще и злило.
“Низшая каста… — повторила она себе. — Мало того, что у меня нет никаких прав среди мираев, так Торриен еще и сам меня стеснялся! — продолжала думать она. — Вон как нарядил, лишь бы никто не понял, что я — человек!”
Возмущение немного помогало.
“Тоже мне — важная птица! Возможно, так даже лучше, — продолжала убеждать себя она. — Закончить это сумасшествие побыстрее, пока не стало хуже. Пока из-за Торриена мне не пришлось лишиться матери, дома, любимой работы и друзей…”
Вообще-то, друзей у Иллианы особенно и не было, кроме Фендора и аптекарши Розы. Но дела это не меняло.
В результате, когда паланкин подъехал к высоким вратам и Иллиану пересадили в уже ожидавшую карету, она совершенно успокоилась. Только сердце немного ныло, стоило вспомнить похолодевшее, будто разочарованное, лицо Торриена.
Мысль о том, что она обидела его, несмотря ни на что резала изнутри тупым лезвием.
Но девушка успешно убеждала себя в том, что это ерунда. Глупость, о которой она забудет через пару дней. Главное, что все закончилось и, помоги Светлая чета, они с мираем больше никогда не увидятся. Торриен, как и любой наг, не переступит через оскорбление.
Только сердце все же немного ныло.
Увидеть всего один раз Верхний город, а затем навсегда забыть о нем — наверняка будет тяжело.
Но ещё тяжелее будет забыть о поцелуях золотого змея…
Так она думала, подъезжая к собственному дому и не догадываясь, что неприятности не закончились, а только начались.
Глава 7
Дело шло к вечеру, солнце стояло ещё довольно высоко, но уже потихоньку клонилось к горизонту.
Иллиана надеялась проскочить в свою комнату незамеченной, как в прошлый раз, но сегодня судьба оказалась не столь благосклонна к ней. В лавке ее мать обслуживала какого-то клиента, и от старой женщины не укрылось, в каком странном наряде явилась домой ее дочь.
Дарилла окинула ее удивлённым взглядом, но ничего не сказала.
Иллиана же покраснела с ног до головы и поспешила скрыться с ее глаз как можно скорее. Платье запрятала в тот же сундук, что и первое, приняла душ, старательно смывая с себя ароматы, которыми надушила ее мирайя Мириам, и спустилась обратно в холл.
— Ничего не хочешь рассказать мне? — приподняв бровь, спросила Дарилла.
Клиент уже ушел, и ничто не мешало им спокойно разговаривать.
— М-м-м, — невнятно промычала девушка, резко позабыв все заранее заготовленные ответы. Под взглядом матери Иллиана всегда терялась. — Ты имеешь в виду что-то конкретное?
— Конечно, конкретное. Твой наряд, например. Ты… выглядела странно.
— Ах, это, — нарочито беспечно махнула рукой девушка, — ну, так мне мой… молодой человек подарил. Такой он заботливый, знаешь! Но, наверное, мы с ним все же расстанемся.
— А что так? — без улыбки спросила Дарилла. — Судя по всему, мужчина при деньгах, приличный. Кто он, ты говорила?
Взгляд женщины сверкнул из-под густых бровей. Иллиане показалось, что мать видит ее насквозь.
— Ну как же… этот… ну, кузнец… — промямлила девушка, лихорадочно придумывая, кто из ее окружения может быть настолько богат, чтобы купить ей дорогое платье.
— Мне казалось, ты говорила, что он — конюх? — прищурилась мать, и Иллиана еще сильнее покраснела.
Однако от необходимости искать новые оправдания ее избавила резко распахнувшаяся дверь лавки и стремительно вошедший в нее Шеймус Роминтер.
