— Опусти глаза в пол. Это Аджансар, царь мираев и мой отец…
Дыхание перехватило. Иллиана опустила голову, краем глаз замечая, что Торриен сделал то же самое. Выходит, даже царевичу не позволено смотреть в глаза повелителю всей Шейсары?
Секунды утекали одна за другой слишком медленно. Будто время окончательно замерло.
А затем раздался зычный низкий голос, в котором чувствовалась власть и привычка повелевать.
— Подойди, сын.
Торриен сжал женскую руку и двинулся вперед.
Когда они остановились в паре шагов от царя, Аджансар с лёгкой небрежностью спросил:
— Кто твоя спутница?
И Иллиана почувствовала на себе взгляд кроваво-алых глаз, от которого кожа начинала зудеть. Также она заметила, что Торриен уже поднял голову и спокойно смотрит на царя.
— Знакомься, отец. Это Иллиана Тангрэ. Моя хасси.
Сердце еще громче застучало в груди девушки. Во рту пересохло. Рисунок на каменных плитках пола рябил в глазах.
— Очень рад, хасси Иллиана, — медленно протянул Аджансар, и девушка скорее почувствовала, чем увидела на его тонких губах улыбку.
В этот момент Торриен сжал ее руку, будто давая понять что-то.
Иллиана тут же подняла голову и улыбнулась царю в ответ.
— Спасибо, — проговорила неуверенно, взглянув прямо в багряные глаза повелителя. — Мне тоже очень приятно.
Вблизи Аджансар выглядел еще более опасным, чем издали. Его будто окружал ореол власти и всеобщего подчинения. При этом царь явно был давно не молод. Его возраст вряд ли сильно отличался от возраста казиса Саримарха, что сейчас стоял за его плечом и едва заметно улыбался.
— Милая девушка, — констатировал наконец Аджансар, словно говорил о погоде или оценивал качество еды. Кивнул жрецу и просто заскользил к выходу из залы, совершенно потеряв интерес к сыну и его хасси.
Черный хвост заструился по каменной плитке, и алые разводы на чешуе в движении стали похожи на кровоподтеки.
Иллиана вздрогнула, проследив за этой обсидиановой волной. В душе шевельнулось странное чувство. Липкое, тяжёлое, болезненное.
Саримарх по очереди кивнул ей и Торриену, а затем поторопился последовать за царем. Сейчас его плечи словно бы слегка опустились. Как будто он больше не был наделенным силой и властью великим жрецом всех мираев. Как будто он всего лишь тень своего повелителя.
Таким образом, в помещении осталось трое. Они с Торриеном и наг, который был Иллиане совсем незнаком. Он все еще стоял рядом, провожая царя низко опущенной головой.
Как только дверь за Аджансаром закрылась, незнакомец вежливо посмотрел на Торриена, почти не обращая внимания на Иллиану.
— Теплого солнца, царевич. Чем обязан вашему визиту?
В этот момент девушка почувствовала, что ее мужчина наконец расслабился.
— Лиррияс, это, как ты уже слышал, Иллиана, моя хасси.
На этот раз после личного представления наг повернулся к ней и поклонился. Словно до этого момента хасси Золотого змея для него просто не существовала.
— Иллиана, это Лиррияс, главный мастер ароматов, — продолжал царевич церемонию знакомства уже для девушки. А затем вновь повернулся к нагу и проговорил: — Лиррияс, я хочу сделать своей хасси подарок. Такой, который был бы уникальным. Такой, который не посрамил бы самого царя.
Девушка взглянула в глаза царевича и уже открыла было рот, но Торриен внезапно поднес палец к ее губам и улыбнулся.
— Я так хочу, — выдохнул он.
Лиррияс сложил руки в замок и задумался, то и дело бросая на девушку изучающие взгляды. Его длинный хвост нетерпеливо заерзал по полу. Чешуя на нем была странно-бесцветной. Бледной, почти прозрачной. Под слоем змеиной кожи виднелись тонкие алые вены.
Иллиана немного смутилась.
Затем Лиррияс медленным, полным достоинства движением скользнул к ней и, задумчиво помассировав свою блестящую, абсолютно гладкую и лишенную волос голову, протянул ладонь.
— Вы позволите? — спросил он, но неожиданно вовсе не у Иллианы.
Торриен сдвинул брови, но кивнул.
Девушка шумно сглотнула, когда мастер ароматов взял ее за руку и потянул на себя. Между тонких, чисто выбритых губ мелькнул раздвоенный змеиный язык. Неуловимо быстро он коснулся кожи на сгибе запястья, а через мгновение — на сгибе локтя.
Девушка старательно пыталась не морщиться. Если Торриен разрешил эту неприятную процедуру, значит, ничего страшного в ней нет. И все же, как только мирай закончил, она выдохнула, забирая ладонь:
— Что вы сделали только что? — спросила, скрывая брезгливость.
Вопреки ожиданиям, никто не разозлился от этого вопроса.
Лиррияс повернул голову и начал объяснять, одновременно провожая их с царевичем в одну из комнат, расположенных вдоль стен залы:
— Я должен был почувствовать ваш аромат, Иллиана. Чтобы понять, какой именно запах вам подойдет. Это будет уникальный сбор, я обещаю.
Девушка прикусила губу, вспоминая не самую приятную встречу с казисом Саримархом прошлой ночью. И, когда мастер ароматов ушел чуть вперед, она потянула к себе удивленного царевича и шепнула ему на ухо:
— А можно ли по запаху понять, что я не хасси, а сайяхасси? — спросила она еле слышно.
Взгляд Торриена помрачнел, но через мгновение он кивнул.
— Можно. В том случае, если мирай обладает редким обонянием повышенной чувствительности, позволяющей различать любые оттенки и нюансы крови. Лиррияс — как раз такой, именно поэтому он и стал главным мастером ароматов во дворце. Но тебе нечего бояться. Лиррияса не интересует ничего, кроме его работы. Он абсолютно предан царской семье.
— Торриен… — задумчиво протянула девушка. — А почему нужно скрывать, что я сайяхасси? Нам ведь нужно скрывать?
Царевич пожал плечами.
— В самом понятии “сайяхасси” ничего плохого нет. Напротив, вероятно, узнав о нем, тебя зауважали бы гораздо больше. Но, поверь, сейчас это лучше держать в секрете. По крайней мере, пока.
Иллиана поняла, что ничего не поняла. И, пока Лиррияс не обращал на них никакого внимания, роясь на разных полках в небольшой комнате, полной флаконов с выжимками, она снова спросила:
— А казис Саримарх? Мог узнать, что я сайяхасси?
Торриен нахмурился еще сильнее.
— С чего такие вопросы? Он что-то говорил тебе? Что-то предлагал?
— Нет, — поспешно покачала головой девушка. — Но он своим языком, — замялась она, — так же, как Лиррияс… коснулся моего запястья. А потом назвал меня сайяхасси.
Царевич сжал зубы.
— Это плохо. Значит, он понял. У некоторых мираев достаточно сильное обоняние, чтобы догадаться об этом по отдаленным признакам, послевкусиям и полутонам аромата. Хотя они и не могут знать наверняка, шанс есть.
