— Подглядывала? — с мрачным удовольствием кивнул мирай, продолжая двигаться, и вдруг остановился прямо напротив нее. Уже гораздо ближе: всего в половине короткого шага.
На расстоянии дыхания…
Иллиана сморщилась, но кивнула.
— Я не хотела подглядывать, просто шла мимо. В царском дворце мне… посчастливилось оказаться впервые. Тут все так интересно. Мозаика, статуи, изразцы…
— Занимающаяся любовью пара, — с ухмылкой дополнил царевич, и на его лице проскочило абсолютное понимание. Словно это совершенно нормально.
Иллиана вспыхнула до корней волос.
— Нет! Ну что ты! Это вовсе не входило в круг моих интересов, просто…
— Именно поэтому ты и не повернула назад, а осталась смотреть представление дальше. — Дарьеш совершенно не давал ей возможности оправдаться. Наоборот, каждое его слово будто закапывало ее глубже в зыбучие пески южной Шейсары.
Иллиана громко сглотнула, заметив, как медленно, еле заметно зазмеился по полу черно-синий хвост, еще сильнее приближая к ней огромную фигуру мирая.
Резко отвернувшись, девушка сделала несколько шагов в сторону, будто оживленно пытаясь объяснить свою позицию. На самом же деле оно просто убегала. Хотела оказаться подальше от царевича, который вел себя очень странно.
Пугающе странно…
— Это совершенно не так! — воскликнула Иллиана, не поворачивая головы к мужчине, который остался позади. — Однако я все равно извиняюсь за это… досадное недоразумение. Надеюсь, мы его забудем! Не стоит вспоминать всякие пустяки.
В этот момент она наконец остановилась, потому что напротив нее оказалась стена с глубокой нишей, внутри которой в камень было вставлено зеркало. По обеим сторонам стояли цветы, а на гладкой поверхности лежала ее сумочка, которую она так и не разобрала после приезда из дома.
Девушка бросила взгляд на свое отражение и увидела далеко за спиной молчаливую фигуру Дарьеша. От расстояния, разделяющего их, сразу стало легче.
Иллиана глубоко вздохнула, приводя в порядок сердцебиение и загоняя поглубже неуместный страх перед братом Торриена, а затем повернулась, чтобы посмотреть царевичу в глаза.
Вот только Дарьеш больше не стоял посередине комнаты вдали от нее. За какую-то долю секунды он пересек разделяющее их пространство. Иллиана только и успела тихо ахнуть, как он вдавил ее в каменную стену своим телом, подхватил под бедра и усадил в нишу, плотно прижимая к себе.
Девушка на мгновение не только потеряла дар речи, но и забыла, как дышать. Кровь прилила к щекам, а руки, отталкивающие обнаженную грудь мирая, похолодели от ужаса.
В этот момент Дарьеш вдруг схватил ее за шею и склонился к лицу, негромко и с удовольствием прошептав на ухо:
— Боюсь, птичка моя, что это досадное недоразумение мне слишком понравилось, чтобы я мог о нем так просто забыть!
“Птичка моя…”
Обращение царевича вдруг всколыхнуло в памяти разговор с Изумрудкой о том, чем та питалась на территории дворца.
Змеи едят птиц…
Аналогия оказалась слишком красочной.
— Я — хасси Торриена, — прохрипела девушка, не узнавая свой испуганный голос. — Ему не понравится то, что здесь происходит!
Это была ее последняя надежда. Воззвать к голосу разума старшего брата.
Вообще, Иллиана совершенно не понимала, что в голове у этого царевича. Почему он позволяет себе приставать к ней, находиться так близко. И чего вообще добивается. Думать о том, что он замыслил нечто плохое, совсем не хотелось.
Так не вовремя вспомнились слова дженмирая Шентарса, которые он сказал, когда вез ее во дворец. Правда о том, что более сильный и наделённый большей властью мирай может забрать себе чужую хасси. Что будет, если она окажется собственностью другого?
В груди болезненно защемило. Сможет ли Торриен вернуть ее? Захочет ли, если соперничать с ним станет его старший брат и наследник престола?
От этих мыслей закружилась голова.
А Дарьеш будто и не слышал ее слов. Улыбаясь, он вдруг приоткрыл губы, из которых показался тонкий раздвоенный язык.
Иллиана побледнела.
Язык скользнул вперед и прошелся по ее щеке, вызывая странное промозглое ощущение. Словно ее коснулся не человек и даже не мирай. Настоящая змея.
— Никому не позволено брать чужую хасси, — зажмурившись, выдавила девушка, сама не уверенная до конца, так ли это. Но терпеть касания Дарьеша было слишком невыносимо.
— Так и есть, — кивнул царевич, вызвав у Иллианы прилив облегчения, но настолько короткий, что стало даже больно. Потому что через долю секунды мужчина добавил: — Вот только ты — не хасси. Мне рассказала твоя служанка. Милашка по имени Герхарсия.
Иллиана вспыхнула, ничего не понимая, а царевич еще шире улыбнулся, продолжая:
— Среди мираев существует правило. Чужую хасси можно забрать только с согласия хозяина, который заплатил за нее цену. Отнять силой — тоже можно, но в этом случае хозяин имеет право отстоять свою женщину. Например, вызвать на бой… если не боится проиграть. — Дарьеш как-то особенно хищно улыбнулся. — Мой брат не боится.
От последних слов на душе Иллианы немного потеплело. Но не слишком сильно. Ее буквально убивало все, что говорил наследник. От самой постановки вопроса, в котором как никогда прежде ярко становилось ясно, что хасси — лишь собственность купившего ее мирая, до того факта, что эту собственность так легко отнять.
А Дарьеш тем временем продолжал говорить:
— У меня нет никакого желания драться с Торриеном, — криво ухмылялся он, продолжая прижимать ее к стене, словно в этом нет ничего странного. — Конечно, я бы победил его… Наверно. Впрочем, ладно, не будем лгать, дерется на саблях он несколько лучше меня. — Царевич сморщился, но продолжал улыбаться. — Однако нам с ним и не понадобится драться.
— Почему? — спросила Иллиана, замерев, стараясь не шевелиться в руках огромного змея.
— После того как твоя милая служаночка ублажила меня ртом, признаться, не слишком умело, она поведала, что новая птичка моего брата еще с ним не спала, — победным голосом проговорил Дарьеш, буквально прожигая ее голодным взглядом. — А значит, статуса хасси ты не имеешь, моя милая… Я могу взять тебя, не нарушив ни один закон. Взять и присвоить себе.
Внутри Иллианы все заледенело от ужаса. Неужели это правда?
— Я могу забрать тебя, не нанеся при этом официального оскорбления брату, — продолжал царевич спокойно, кончиками пальцев чуть сдавливая и поглаживая ее шею. — Хотя, знаешь, я, конечно, и оскорбить его не боюсь. Наследнику Шейсары вообще бояться нечего, птичка. Запомни это. А еще наследнику Шейсары очень выгодно делать приятное…
С этими словами он опустил голову и провел своим длинным раздвоенным языком ей по шее. От ключицы вверх к самому уху.
