Давно она не встречалась с ним. Правая рука Торриена умел быть невидимым, когда это нужно. Но сейчас он стоял в толпе стражников и смотрел прямо на них. На предплечье мужчины Иллиана даже с такого большого расстояния безошибочно угадала браслет Торриена. Золотую змею, которую царевич таким удивительно-волшебным образом выпустил пару часов назад.
Девушка перевела взгляд Торриена. Тот, не мигая, смотрел на своего слугу. Затем едва заметно качнул головой вверх, будто спрашивая его о чем-то.
Иллиана вновь взглянула на Шентарса. Время будто замедлилось. В этот момент среди огромной шевелящейся толпы стало видно, как дженмирай медленно кивнул в ответ. Потом поднял руку и красноречиво провел пальцем вдоль шеи.
Сердце Иллианы глухо ударилось о ребра. Она медленно моргнула, чувствуя, что в глаза словно насыпали песка. А когда ее веки вновь поднялись, оказалось, что Торриен уже не рядом с ней, а возле казиса Саримарха. А его сабля — около его горла.
Одновременно с этим на другом конце зала стражники Торриена тоже обнажили клинки, встав в защитные стойки.
Зал зашевелился, словно разъяренный улей.
— Что ты задумал, старик? — прорычал Торриен, надавив саблей на горло Саримарха.
Но тот лишь улыбнулся и кивнул на девушку рядом.
— Опусти оружие, царевич, — мягко ответил казис. — Убийца сегодня будет наказан, хочешь ты того или нет. Во имя памяти великого Аджансара Кровавого полумесяца и во славу огненной Иль-Хайят.
Сдвинув брови, Торриен повернул голову, выискивая глазами Иллиану.
Девушка должна была оставаться за его спиной в окружении пяти его слуг. Однако это было не так.
Иллиана стояла в нескольких шагах в стороне, и у ее горла застыла сабля одного из воинов в черно-золотой одежде. Царевич распахнул глаза, в которых проскользнуло мгновенное понимание.
— Да-да, это не твои слуги, Тор, — с довольной улыбкой проговорил Саримарх. — Это переодетая стража Дарьеша. А теперь опусти саблю. Пора вершить правосудие.
С этими словами, как будто по приказу, двое мираев схватили Иллиану под руки и поволокли к алтарю.
— Что ты творишь? — услышала Иллиана голос Торриена за спиной. — Неужели тебе действительно могло прийти в голову, что слабая девчонка способна пройти мимо стражи и уничтожить взрослого, сильного мирая?! Ударом гессайлахова ножа в шею! Это же бред, очнись, Саримарх! И не начинай резню моими руками!
Последняя фраза прозвучала с предупреждающим рычанием.
— Тебе задурила голову человеческая девушка, — мягко, но с нажимом ответил казис. — Я все понимаю, и лучшие из нас оказывались обманутыми любовью. Но нет смысла спорить против очевидных фактов. На царе запах твоей сайяхасси. И уже не столь важно, как она проникла в покои повелителя, хотя и это узнается со временем. Стражники, стоящие на вахте в ту злополучную ночь, сейчас ищутся. Они сбежали. Уверен, Иллиана подкупила их, возможно, обманула. Это не имеет большого значения. Когда мы найдем их, правосудие будет уже совершено. Во славу богини и почившего Аджансара.
— Я не дам тебе этого сделать, — снова зарычал Золотой змей.
И за спиной Иллианы раздался звон стали.
Девушке уже не удавалось повернуть голову, потому что трое мираев подняли ее над полом и начали укладывать на алтарь, предварительно снимая с нее платье.
Это уже совершенно никуда не годилось. Но все попытки вырваться ни к чему не приводили. Собственно, бороться с тремя даже обыкновенными мужчинами было бы сложно, а уж с мираями — вообще бесполезно.
К панике примешивался стыд. Похоже, ее собирались раздеть на глазах у толпы народа.
Однако, как только Иллиана уже готова была практически разрыдаться от безысходности, титаническими усилиями удерживая на себе верхнюю часть платья, как алтарь окружила дюжина нагинь в таких же церемониальных монисто. Они тоже были обнажены, и на полных колыхающихся грудях блестели цепочки с драгоценными камнями. Украшения красиво прилегали ко всем округлостям, скрывая яркие торчащие соски и свисая с них блестящими гирляндами.
Жрицы обступили алтарь со всех сторон, натягивая вокруг него тонкую непрозрачную ткань, которая полностью скрыла от посторонних глаз все, что происходило внутри. Как только это произошло, трое из мирайек приблизились к Иллиане и уверенными, резкими движениями содрали с нее платье и нижнюю сорочку. Не успела девушка прикрыться руками, как ей на шею надели точно такие же драгоценные цепи, как у жриц. Только в ее случае украшения “прикрывали” не только грудь, но и обнаженные бедра.
За границей колыхающейся ткани раздавался шум, удары сабель и крики. Но все это словно никак не касалось жрецов и жриц. Они продолжали делать свою работу с молчаливой сосредоточенностью.
Когда Иллиана оказалась полностью готова, ее волосы распустили. Жрицы отошли в стороны, и их место заняли мираи. Они схватили ее за руки и за ноги, прочными цепями пристегивая к холодному камню алтаря. Громадные змеиные хвосты скользили возле нее с безразличной неотвратимостью. Золотые монисто позвякивали от движений Великих змеев.
Сейчас вокруг Иллианы были пятеро мужчин. У всех длинные распущенные волосы, обнаженные мускулистые руки, широкие плечи и грудные клетки, с правой стороны которых особой краской было изображено золотое солнце Иль-Хайят.
— Что вы делаете? — выдохнула Иллиана, когда они окончательно привязали ее к алтарю и расположились по кругу.
В тот же миг жрицы опустили ткань, явив девушку взглядам сотни мираев в церемониальном зале.
Сердце Иллианы бешено заколотилось о ребра. К щекам прилила кровь.
Где-то в груди еще теплилась надежда, что секунду назад скрытые от взгляда Шентарс с Торриеном устроили в зале если не резню, то хороший, горячий бой. И все живы, все здоровы, кроме слуг Дарьеша и Саримарха.
Но, когда ткань опустилась, оказалось, что все совсем не так.
Возле алтаря стоял казис. Довольный и даже почти счастливый. Где-то в стороне Торриена держали пятеро воинов в черно-синих одеждах. На руках и шее царевича оказались надеты толстые металлические цепи.
Иллиана повернула голову и увидела, что с другой стороны зала Шентарса и кучку его воинов взяли в кольцо.
— Не стоит так расстраиваться, Торриен, — прозвучал медоточивый голос Саримарха. В это время царевич рычал и рвал цепи, пытаясь освободиться. Как дикий золотой лев на привязи. — Твоя боль не будет длиться долго, когда ты поймешь, что правосудие свершилось и убийца твоего отца наказана.
Он сделал небольшую паузу, поднял руку вверх и повернулся к толпе.
— Благородные мираи! Все вы знаете, что на нашу страну опустилось великое горе. Даже слепой ныне узрит, что солнце поблекло, а над златоглавой Шейсарой нависло проклятие. Наши женщины погибают, дети почти не рождаются, и вот теперь еще и наш царь, великий Кровавый полумесяц, отправился в последний путь. Но сегодня, в день благословенной Иль-Хайят, мы не будем говорить о грустном! Потому что сегодня мы попытаемся изменить сложившийся ход вещей.
