Я подняла глаза, и мне почудилось, что у двери промелькнул силуэт Натали.
Мы вышли в холл. Гуськом, как в детском саду.
Молчаливый, набычившийся Димка. Недовольно поджавшая губы Татьяна Михайловна (я ее понимала – второй скандал с начала учебного года, и опять с моим участием!). И, наконец, мы с Артуром.
Я искоса посмотрела на него и, вспомнив, как ужасно выгляжу, невольно закрыла лицо руками.
– Ты самая красивая, – сказал он, почувствовав мое волнение. – И не беспокойся: я и так все видел в темноте.
Мы просидели в подвале три часа. Это удалось выяснить после долгих разговоров и очных ставок. Натали думала «пошутить» и подержать меня там минут тридцать. О том, что вслед за мной в подвал спустился Артур, она и не догадывалась. Однако все сложилось иначе. Едва она собралась вторично завладеть ключами и выпустить меня, как ее поймала француженка и продержала у себя целых два часа.
В это время Димка уже поднял шум по поводу моего отсутствия, меня принялись искать, что в конце концов и привело к нашему освобождению из плена. Разумеется, ни классная, ни директор, лично курирующая ситуацию, не собиралась молчать и сообщили о произошедшем нашим родителям.
Отца Артура в Москве не было, зато мой папа, бросив работу, примчался за мной в школу и долго сидел в кабинете Светланы Дмитриевны, что-то с ней обсуждая.
Мамочка Натали тоже появилась в школе. Очень похожая на свою дочку, с прилепленным к лицу брезгливым выражением, она держалась высокомерно и снисходительно. С моим отцом они обменялись в коридоре такими взглядами, что стало понятно: их связывает одно и то же чувство, и это вовсе не приязнь.
Впрочем, мне почти не было до этого дела. Я даже простила Натали, потому что подвал меня кое-чему научил. Вернее, я вынесла оттуда целых две важных мысли.
Первая: Артур – вампир, дитя ночи, как он себя сам назвал.
Вторая: я люблю его, несмотря на все это.
Вот вы можете представить себе, что ваш любимый – чудовище и в свободное от учебы время отправляется пить кровь невинных младенцев и доверчивых юных девушек?!
Но он же меня не тронул! Все это – про кровь и прочее – вычитано мною из сомнительных книг и глупых комиксов. В любом случае, разве не может быть, что Артур – другой, не такой, как все. Я вспомнила, как он смотрел на меня. Нет, он просто не способен отнять чужую жизнь!.. А если способен? Он же сам сказал, что внутри него скрывается зверь? Что же делать? Мой мир давно качался и вот, наконец, перевернулся с ног на голову. Я должна узнать все, я больше не могу отворачиваться от правды. Пора взглянуть ей в лицо. Пора поговорить с Артуром.
Разговор я наметила на воскресенье. Мы условились встретиться и погулять в Коломенском. Я никогда там не бывала.
– Я покажу тебе все, – пообещал мне Артур, – я часто туда ходил… Давно. Еще в другой жизни.
Я чувствовала, что воспоминания причиняют ему боль, но, не зная боли, не ведаешь и сострадания.
На встречу он приехал на метро, без своего мрачного молчаливого шофера, что, надо сказать, меня очень порадовало.
Мы пошли по дорожке, миновали резные деревянные ворота…
– Там дальше будет храм Вознесения, – рассказывал Артур. – Он простой, но очень красивый. В детстве я сидел на царском месте, на открытой площадке…
День был чудесный. Совсем не солнечный, но притом очень приятный, какой-то мягкий. Тревожные мысли на время оставили меня. Хотелось смеяться и дурачиться. Все казалось мне милым и замечательным.
– Ой, какая прелесть! – воскликнула я, увидев передвижной лоток с сахарной ватой.
– Хочешь? – спросил Артур.
– Ага! – воскликнула я.
Мне действительно хотелось, как ребенку, сразу всего: и сахарной ваты, и петушков на палочке, и попкорна, и покататься на теплоходе!
Артур купил для меня сахарной ваты. Эдакое сладкое облачко, намотанное на палочку.
– Это и есть самое настоящее облако, – объясняла ему я. – Оно прилетело сюда из сахарной страны. Там часто идет сиропный дождь. А когда он попадает на ветки деревьев, то застывает леденцами и карамельками!.. Ммм! – Я откусила целый ком ваты, не обращая внимания, что при этом у меня измазались и нос, и лоб, и щеки. – Как вкусно!
– А ты, наверное, карамельная принцесса, – включился в игру Артур. – Знаешь, ты очень аппетитно ешь. Мне даже захотелось попробовать. Немного, самую малость.
– Эй! – засмеялась я. – Ты пригласил меня на прогулку, чтобы съесть всю мою сахарную вату!
– Ты разгадала мои коварные планы! – ответил Артур, делая «злодейское» лицо.
Я смотрела на него и никак не могла поверить в то, что он рассказал мне там, в подвале.
Он казался таким юным, таким красивым и головокружительно беззащитным. Шея и запястья рук у него были тонкие, почти как у ребенка, грудь – довольно узкой. Если бы я не видела сама, ни за что не поверила бы в то, что он действительно силен.
Тем временем Артур отщипнул кусочек сахарной ваты и принялся жевать так сосредоточенно, будто от этого зависела его жизнь.
– Ну как? – поинтересовалась я.
– Мне кажется, я чувствую вкус… Оказывается, я совершенно его забыл… – сказал он не слишком уверенно, и мне захотелось растормошить, разморозить его.
– Это сладко! – крикнула я ему. – Знаешь, как? Вот так! – Я снова откусила кусочек, сглотнула слюну и, зажмурив глаза от удовольствия, повторила: – Ммм! Вкусно!
Артур насмешливо посмотрел на меня.
– А что, для того, чтобы почувствовать вкус чего-то, обязательно строить такие мины? – спросил он.
– Всенепременно! – объявила я. – Ну давай, сам попробуй!
Артур осторожно взял еще кусочек ваты, положил в рот и смешно зажмурился.
– Ммм! – повторил он за мной.
И вдруг удивленно раскрыл глаза:
– Я чувствую! Я и вправду чувствую ее вкус! Как в детстве!
– Так-то! Пошли! – Я потянула его за руку.
Страшная жажда гнала меня вперед – жажда новых впечатлений и ощущений. Подойти к храму, заглянуть, а что там, и скорее дальше, к набережной. Ручей, маленькое круглое озерцо – все становилось для меня настоящим открытием. Я будто сошла с ума и болтала, болтала без умолку.
Когда мы, обойдя все на свете и облазив окрестные холмы, подошли к деревянным зданиям кафе, навстречу нам вышла пушистая кошка. Заметив Артура, она вздыбила шерсть и зашипела.
– Отойди немного, – попросила я его.
Он шагнул в сторону. Кошка тем временем подошла ко мне, я присела, дав ей обнюхать свои руки.
Удовлетворенная осмотром, кошка тихо мяукнула и потерлась об меня мягким пушистым боком.
– Хорошая, красавица, – сказала я и принялась гладить густую шерсть.
