– Я безмерно рад вашему приходу! – воскликнул адвокат. – Сейчас я веду порядком поднадоевшие мне скучные дела – рутина рутиной! А я человек творческий, мне бы что-нибудь интересное, чтобы был полет фантазии. Пусть дело будет весьма сложное, но не обыденное. Нам, адвокатам-крючкотворцам, иногда хочется чего-нибудь неординарного. Хотя бы этого! – Петр Семенович скользнул рукой по своему наряду. – Представил, что нахожусь в кофейне на берегу Золотого Рога, напротив того места, где смешиваются воды залива и Мраморного моря. Пью чудесный ароматный кофе! Вы бывали в Стамбуле?
– К сожалению, нет. – Владимир не стал уточнять, что дальше Киева и его окрестностей никуда не ездил и свое первое более дальнее путешествие совершил в Чернигов.
Адвокат усадил Владимира на диван, приговаривая:
– Обязательно побывайте! Чем вы желаете угоститься, пока я буду приводить себя в надлежащий вид? Может, кофе – крепкий, настоящий турецкий? Или красный чай, тоже турецкий? А может, вы предпочитаете зеленый или черный чай?
– Благодарю, красный чай – это для меня более заманчиво. Но зачем же вам переодеваться? Это же не званый вечер.
– Мой дорогой друг, у каждого свои причуды, и раз вы не против, то я не буду менять свой наряд. – Адвокат сел рядом с Владимиром на диван и крикнул: – Клава, принеси нам красного чаю в турецких стаканчиках!
Затем он продолжил:
– Везде хватает чудиков, наверное, каждый в душе немного чудак, вот только не каждый рискнет таковым себя проявить. Лет двадцать тому назад в Чернигове жил врач Степан Данилович Нос. В своей усадьбе он устроил «курень» по запорожскому образцу, носил синие шаровары и прочие атрибуты украинского одеяния, распевал под звуки бандуры и гитары украинские песни. На этой почве у него даже вышел нешуточный конфликт с полицмейстером, и, как истинный запорожец, исчерпав аргументы, он разбил об голову полицейского старинную гитару. Ну а я, когда дела держат меня в Чернигове на привязи, а скука одолевает, путешествую, не выходя из дома. Для этого требуется не так много – что-нибудь из колорита той местности, куда вы мысленно отправляетесь. Например, гаванские сигары – для путешествия на Кубу, пончо – если вы собрались к американским индейцам, любая местная мастерица вам его изготовит. Но если вы решили прогуляться по храмам Индии, вам потребуется значительно больше антуража.
– Очень любопытно! – вежливо произнес Владимир, его мысли были далеки от рассуждений романтичного адвоката.
– Судя по вашему сосредоточенному виду, вы явились ко мне, так как вас что-то беспокоит, – улыбнулся адвокат, наконец почувствовав состояние своего собеседника. – Неужели это как-то связано с упырем Дуниным-Борковским?
– Отнюдь. Меня интересует другой человек. Что вы можете сказать о докторе Топалове из городской больницы?
В гостиную вошла Клава, неся на подносе необычные изящные стаканчики, слегка суженные в пояске и наполненные красноватым чаем. По форме они напомнили Владимиру лабораторную посуду.
– Это же ваш коллега, а вы спрашиваете у меня? – удивился адвокат, но, заметив, что Владимир нахмурился, мягко продолжил: – С доктором Топаловым Максимом Максимовичем я знаком лично, обращался он ко мне с поручением. Согласен, он мало располагает к поддержанию дружеских отношений, внутри он словно натянутая струна.
– Я слышал, он работал в известной американской клинике, затем вынужден был приехать сюда, чтобы поддержать больную престарелую маму.
– Верно, они живут по соседству. Его мама уже года три, как не выходит и никого не принимает.
– У Топалова свой дом?
– Построил этот дом его отец, Максим Петрович, имевший в собственности несколько лесопилен. Он отправил юного Максима Максимовича на учебу за границу, где тот прижился и, по-видимому, не собирался возвращаться. Когда скоропостижно скончался от инсульта отец, больная мама вызвала сюда сына, и тот незамедлительно приехал. Это было лет пять назад.
– Кто в их доме живет кроме него и матери?
– Наверное, прислуга имеется, я у них не был. И не слышал, чтобы они кого-нибудь принимали после смерти его отца.
– Далеко этот дом находится?
– Любопытствуете? Даже не спрашиваю, почему он вас так интересует. – Петр Семенович взял листок бумаги и нарисовал, как к нему подъехать.
– Огромное спасибо.
– Пока мы с вами беседовали, чай наш слегка остыл, не желаете ли подогреть его коньячком? Есть чудесный, ароматный с Кавказа. – Заметив ироничную улыбку, промелькнувшую у Владимира на губах, он понял ее смысл. – Не из нашего «Кавказа», а с настоящего – мне привезли. Получше «шустовского» будет. А может, наливочки?
Отведав коньяка и допив чай, Владимир распрощался с гостеприимным хозяином. Сев в коляску, он показал извозчику нарисованный адвокатом план.
– Вначале заедем сюда, а потом отвезешь меня к гостинице «Царьград».
Извозчик флегматично кивнул, и коляска тронулась. Дом Топалова находился не на главной в этом месте улице, а на одной из небольших улочек. Владимир понял, почему адвокат нарисовал план, – было трудно объяснить местоположение дома. Выйди сейчас Владимир из коляски и останься тут один и без плана, обратной дороги он бы не нашел.
Дом Топалова был самым крайним, стоял на отшибе, дальний конец участка выходил к заболоченному берегу речки Стрижень. Это был длинный одноэтажный серый дом с мансардой, на очень высоком цоколе, видимо, из-за весенних разливов речки. Владимир велел кучеру остановиться, не подъезжать к дому, и вышел из коляски.
Усадьбу окружал высокий глухой забор, за которым виднелись запущенные фруктовые деревья. Не успел Владимир приблизиться к этому забору, как из-за него донеслось злобное рычание собаки, перешедшее в яростный лай. Было слышно, как крупное животное прыгает на забор, сотрясая его, гремя цепью. Владимиру оставалось только отступить подальше в темноту.
Несмотря на непрекращающийся собачий лай, дом оставался неосвещенным. Он выглядел каким-то необжитым. Однако Владимир не сомневался, что в окно кто-то смотрит, чтобы узнать причину ярости собаки. От усадьбы исходила враждебность, место было безлюдное, вроде и в городе, но поодаль от других усадеб. Владимир посмотрел в сторону заросшего камышом выше человеческого роста берега Стрижня и невольно подумал, что если тут бросить что-нибудь в воду, то это обязательно снесет вниз, к Красному мосту, туда, где были найдены тела трех жертв таинственного убийцы. В памяти всплыло обнаженное сизое тело Феликса, брата Кати, только оно было не на секционном столе, как во время вскрытия, а медленно двигалось по течению реки, то поднимаясь к поверхности, то опускаясь ближе к дну, шевеля руками и ногами, как живой человек. Владимир потряс головой, чтобы отогнать наваждение.
14
Ранним утром Владимир переехал на новое место жительства. Своим внезапным отъездом он привел в недоумение и заставил нервничать портье гостиницы: неужто не понравилось жильцу обслуживание или он нашел гостиницу получше? Владимир ловко ушел от расспросов портье, заставив того еще больше переживать и ломать голову, пытаясь найти причину. Но как бы портье удивился, если бы узнал, куда переехал Владимир, сменив комфортный номер на полутемную комнату и отсутствие всяких удобств. Владимир, конечно же, был не в восторге от своего переезда. «Даст Бог, все благополучно закончится, немедленно подыщу себе приличное, с удобствами жилье», – подумал он.
