С каждым словом, которое произносила Гретхен, взгляд Эйсы все мрачнел и мрачнел. Когда она закончила, брат покачал головой:
– О чём ты вообще? Это исключено.
– Я же сказала, что это лишь в теории. Существует ли Ритуал, отменяющий действие другого Ритуала? Теоретически?
– Нет, – ответил Эйса. – Договор с Тенью заключается навечно. Разорвать его нельзя.
– Совсем-совсем нельзя?
– Да. Действие Ритуалов невозможно отменить. Вот почему они так опасны.
– А вдруг… всё‐таки существует какой‐нибудь Ритуал отмены, о котором мы ничего не знаем?
Эйса драматично взмахнул рукой:
– Ну конечно, Грет, конечно. Думай как хочешь.
– По правде сказать, я не знаю, что думать! На мои вопросы никто не отвечает. С тобой папа делится всеми тайнами, а я ничегошеньки не знаю!
– Я же тебя просил: не лезь в это дело.
– Но я тоже Уиппл! Я тоже часть семьи!
Эйса с силой ударил кулаком по стене.
– Замолчи! – прорычал он. – Ты говоришь так, будто мы какой‐то особой породы. Неужели ты не понимаешь, что на самом деле значит «быть Уипплом»? Мы прокляты и проклинаем всех, кто рядом. Из-за нас люди страдают. Да что там страдают – даже умирают. Вот что такое «быть Уипплом». Ничего прекрасного и замечательного тут нет.
Гретхен не знала, что сказать. Она стояла то сжимая, то отпуская край свитера, и смаргивала слезы. Эйса отшатнулся от двери. Казалось, он и сам был потрясён словами, которые невольно сорвались у него с губ. Казалось, ему почти… жаль, что так вышло.
– Твоя минута истекла, – сообщил он и захлопнул дверь прямо у Гретхен перед носом.
А она так и осталась на месте, теребя свитер и глядя на знак радиоактивности, висящий у Эйсы на двери. «Из-за нас люди умирают», – повторил у неё в голове гневный голос Эйсы, в котором звучали незнакомые нотки. Гретхен задумалась: неужели люди и впрямь умирают из‐за Уипплов и из‐за их Ритуалов? Неужели Эйса имел в виду Эсси Хастинг?
22
Ли
Ли не видел Феликса целых два дня. А в четверг утром по пути в школу он заметил брата на крыльце – тот как ни в чём не бывало раскладывал целебные травы для просушки. Ли бросился к нему, но Феликс резко вывернулся из братских объятий.
– Я в порядке, – отрезал он. – Наказание было пустячным, даже говорить о нём не хочу.
Больше он ничего не сказал.
Ли ушёл в город с ощущением, что его оттолкнули, отвергли. Он знал, что Феликсу пришлось несладко. И ему хотелось услышать, что случилось, попытаться помочь брату. Только вот Феликсу, судя по всему, это было совершенно не нужно. Он решил пережить страдания в одиночку, спрятаться там, где Ли его не найдёт. Поэтому Ли не стал ему докучать. Вернувшись домой вечером того же дня, он не завёл беседу с Феликсом, дожидаясь, когда брат сам захочет поговорить.
Вот только Феликс так с ним и не заговорил – ни в этот день, ни на следующий. Он не вышел к брату на крыльцо, не пришёл в оранжерею. Они не ссорились, не дрались, но для Ли молчание было хуже любой ссоры. Оно всё ширилось и крепло между ними. Казалось, ему не будет конца.
Даже в тишине Ли очень переживал за брата. В школе ему удавалось сосредоточиться на учёбе лишь на минуту-другую. После занятий он обычно бегал по спортивному полю в своё удовольствие, но сегодня не стал. Вместо того чтобы пообедать с завсегдатаями оранжевого столика, он перекусил на перевёрнутом ведре в кладовой, где хранился всякий инвентарь для уборки. И, ко всему прочему, начал сторониться Гретхен Уиппл.
Когда он заметил, как она спешит по школьному коридору, стараясь его нагнать, он метнулся в мужской туалет. Когда почувствовал у себя на затылке её пристальный взгляд на уроке английского, не стал оборачиваться.
В тот дождливый понедельник они не обговорили свои дальнейшие планы. Ли с Феликсом просто выскочили из окна ванной – и были таковы. Теперь же от одного вида Гретхен Ли становилось ужасно неуютно. Она всё знает. Он раскрыл ей тайны Договора и своей жизни, и они её рассмешили. И теперь всякий раз, когда Ли видел Гретхен, его накрывало жуткое чувство неловкости, словно она застала его голым. Казалось, как прежде уже никогда не будет.
Чем больше Ли об этом думал, тем сильнее уверялся в том, что в наказании, которое потерпел Феликс, виновата именно Гретхен. Если бы она не заявилась в Тополиный Дом и не уговорила Ли на эту дурацкую сделку, Феликсу не пришлось бы за ними следить. А всё ради чего? Гретхен ни капельки не помогла Ли, но зато из‐за неё он чуть не свалился с края обрыва.
Пару недель Ли довольно успешно избегал встреч с Гретхен. А вот в понедельник, незадолго до Дня благодарения, удача ему изменила. Гретхен нашла его в кладовой.
– Пахнет колбаской! – заметила она, а потом закрыла за собой дверь и включила свет. – С какой стати ты ешь в темноте, Викери?
Ли не ответил. Он буравил взглядом дверь, гадая, сможет ли проскользнуть мимо Гретхен и сбежать.
– Эй! – Девочка поймала его взгляд. – Даже не думай! Ты многое должен мне объяснить. Почему ты меня игнорируешь?
Ли пожал плечами и откусил кусочек от своего подостывшего хот-дога.
– А я ведь с тобой поделилась очень личными тайнами, Викери! Я впустила тебя – врага! – в свой дом! А ты теперь ни за что ни про что изводишь меня своим равнодушием! А я‐то думала… что ты совсем не такой, как эти болваны за оранжевым столиком.
Ли резко вскинул голову:
– Я не такой.
– Да ладно? Между прочим, мы с тобой сделку заключили, а теперь ты на меня даже не смотришь. Что, стесняешься? Боишься, что Дилан с Эммой тут же объявят тебе бойкот, если узнают, что мы дружим?
Ли смущённо заморгал:
– Что?
– В этом всё дело, да? – спросила Гретхен. Её голос неожиданно дрогнул. – Ты считаешь, что они лучше меня?
– Что?! Нет! Дело совсем в другом. Просто… – Ли отвёл взгляд и, понизив голос, сказал: – Феликса наказали за нарушение правил. Господин Смерть сильно его мучил, я это точно знаю, но он отказывается об этом рассказывать. Он со мной вообще не разговаривает. Послушай, я верю тебе. Возможно, ты и впрямь могла бы нам помочь. Но сейчас я страшно переживаю за Феликса, так что мне пока не до новых расследований…
Гретхен нахмурилась:
– Так ты просто… переживаешь за брата?
Ли кивнул.
– Так бы сразу и сказал. Я бы вмиг от тебя отстала.
Ли с сомнением посмотрел на девочку:
– Правда?
– То, что я прошу у тебя помощи, совсем не значит, что без неё я не справлюсь.
Ли фыркнул:
– За мной ты носилась с куда более трагичным видом.
