Правда, благополучный визит не улучшил настроения Феликса. В голове у него крутились вопросы, ответов на которые он жаждал так же сильно, как и неделю назад. Что, если Ритуалы и впрямь ему помогут? Что, если на свете действительно существует Ритуал, способный отменить действие Договора раз и навсегда?
Феликс знал своё место. Однажды он уже попытался с него уйти, сбежать вместе с братом, разорвать тесные оковы, но у них ничего не вышло, и тогда Феликс решил, что в их попытках нет ни малейшего смысла.
Совсем недавно у него на глазах погасли три свечи. Смотреть на это его заставили в наказание за нарушение правила, которого вообще не должно было существовать. Договора, который руководил и будет руководить его жизнью ещё долгих три года. Договора, из‐за которого распалась его семья. А между тем за пределами этого самого Договора существовал целый мир. Мир огромных библиотек, книг, бескрайнего знания. Мир, увидеть который Феликсу не позволял господин Смерть; будущие возможности, которых мальчик себе и представить не мог – настолько тесным был тот мирок, в котором его заперли. Теперь же Феликс чувствовал, что растёт и ширится, словно огромный воздушный шар, и уже упирается в узкие стеклянные стены этого самого мирка. Казалось, ещё чуть‐чуть – и он перестанет в нём умещаться.
24
Ли
Ли взял катушку и отмотал немного фиолетовой ленты. Пока он был в школе, в Тополиный Дом заглянул пациент и оставил столько воспоминаний, что мальчик просто диву дался, как они все помещались в одном человеке. На столе в кладовке стояли три банки, до краёв наполненные густой, похожей на дёготь субстанцией – Плохими Воспоминаниями. Пациент, судя по всему, пережил какую‐то страшную трагедию. Хорошо, что этот несчастный нашёл Джудит и смог избавиться от прошлого.
Поставить Плохие Воспоминания на нужную полку было сложнее всего. Приходилось пользоваться шаткой лестницей, но даже стоя на верхней ступеньке, Ли всё равно нужно было вытянуться, чтобы поставить банки на место. Сегодня они неприятно жгли руки, потому что воспоминания в них были ещё совсем свежими.
Ли повязал последний фиолетовый бантик и облизнул потрескавшиеся губы. Смерил взглядом все три банки с надписью «Забыть». Потом взял первую банку и забрался на лестницу. Одной рукой нащупал на пятой полке свободное место, придерживая второй банку, обжигающую кожу. Поставил на краешек полки, чтобы потом задвинуть подальше, но она вдруг выскользнула из пальцев.
– Нет! – вскрикнул Ли.
Банка с оглушительным стуком упала на пол. Ли поспешно слез с лестницы, но было уже слишком поздно. Чёрная жидкость просочилась сквозь трещины в стекле, и в кладовке вдруг запахло тухлыми яйцами. Ли зажал нос и бросился к двери, но ноги тяжелели с каждым шагом. А потом…
* * *
Он стоял в школьном коридоре у своего шкафчика и с привычной лёгкостью поворачивал ручку кодового замка: налево до цифры тридцать пять, потом дважды направо до цифры пятнадцать и ещё разок влево до двадцати. Кто‐то легонько коснулся его плеча, и он резко обернулся, еле удержавшись от раздражённого окрика. Но потом увидел её лицо, и все обидные слова мигом улетучились из головы.
– Эсси, – сказал он. – Чего тебе?
Вопрос прозвучал куда враждебнее, чем ему бы хотелось, и он с сожалением заметил, как надежда на лице девочки сменилась печалью.
– Зачем ты так со мной? – спросила она.
– Я не хотел… – Он покачал головой, повернулся к своему шкафчику и бросил в него учебник по геометрии. – Ладно, забудь. Зачем ты решила со мной поговорить у всех на глазах?
– Сама не знаю. Учитывая, что ты вечно делаешь вид, будто мы не знакомы…
– Так лучше.
– Тогда не жалуйся. – Эсси откинула волосы со лба. – Я хотела тебе рассказать, чтό мне удалось разузнать о камне, но если тебе интереснее копаться в шкафчике…
– Погоди.
Она развернулась, собираясь уйти, но он протянул к ней руку и коснулся кончиками пальцев её локтя. Эсси остановилась как вкопанная. Повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза.
– Давай встретимся в парке? – предложил он. – Пусть всё будет по‐прежнему, перемены нам сейчас ни к чему.
Эсси пожала плечами:
– Ну да. Ни к чему. Совсем.
Он долго смотрел ей вслед. Ему хотелось побежать за ней, извиниться за то, что вечно несёт такую обидную чепуху, когда говорит с ней у всех на виду…
Как же она не понимает, что в парке он чувствует себя как дома? Только когда они вдвоём сидят на влажной земле, любуются ущельем, делятся историями, исследуют парк – только тогда он становится собой. Но только не здесь, среди стаек старшеклассников, которые только и делают, что насмехаются, сплетничают, толкаются, а ещё…
* * *
Ли судорожно схватил ртом воздух. Школьный коридор стал расплываться у него перед глазами, а на смену ему пришёл запаутиненный потолок. Мальчик лежал на спине, кожа у него взмокла от холодного пота. В комнате едва ощутимо пахло кровью, а рядом с ухом что‐то шипело. Ли с трудом приподнялся и сел. Руки у него дрожали. В ладонь ему вонзилось что‐то острое. Он опустил взгляд и увидел осколок стекла, впившийся ему в кожу. Из раны струилась кровь. Рядом лежали разбитая банка и фиолетовая ленточка, всё ещё завязанная аккуратным бантиком.
Ли поднялся на ноги, внимательно прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся из‐за стен кладовки. Он боялся, что госпожа Память или мама услышали шум. Однако в западной части Тополиного Дома царила тишина. Ли распахнул дверь здоровой рукой и выглянул в коридор. Дверь в мамину спальню была плотно закрыта – наверное, она отдыхала. Левым ухом Ли не слышал привычных напевов госпожи Память. Видимо, та решила прогуляться – в погожие деньки она частенько уходила в лес.
Ли поковылял в ванную, где промыл порез, а потом достал из аптечки бинт и медицинский спирт. Перевязав рану, он вернулся в кладовку и запер дверь. Он тщательно осмотрел место происшествия: на полу лежали лишь осколки, а вся жидкость куда‐то пропала.
– Ну конечно, – прошептал Ли. – Воспоминание хранится в моей памяти. Оно теперь моё.
Ли закрыл глаза и ещё раз увидел ту сцену в школьном коридоре, пережил её так же, как тогда, когда лежал на полу без сознания, но уже не так красочно. Потом ещё раз проиграл её целиком. И ещё раз. А потом повторил только самое начало. «Эсси». Неизвестный хозяин этого воспоминания был явно знаком с Эсси Хастинг. Сам Ли ни разу с ней не встречался. Только один раз видел фото в газетной заметке о её гибели, но девушка на этом безжизненном чёрно-белом снимке мало чем напоминала Эсси из воспоминания. В нём она была полна жизни, энергии и глаза у неё сияли.
Ли пересмотрел воспоминание, но на этот раз торопливо перескочил к самому концу. Ничего нового – такого, чего бы он не заметил в первый раз, – не обнаружилось. Это было обычное воспоминание об одном разговоре в школьном коридоре – только и всего. Что же в нём было такого страшного? Почему оно было таким жутким, чёрным и вязким, почему его надо было поставить на пятую полку?
