Таков был Договор, нерушимый до скончания века. В этом братья уже убедились на собственном горьком опыте. Однако порой Ли думал о том, нет ли какого‐нибудь другого, пока не опробованного ими способа уничтожить это самое соглашение.
– Ты особо себя не обнадёживай, – предостерёг его Феликс. – Больше всего хлопот нам доставляют пациенты, которые продолжают надеяться, когда уже не стоило бы.
Ли задумчиво слушал его и жевал огурец.
– Надеяться нужно всегда. Так мама говорит, – наконец сказал он.
– Потому что мама живёт с госпожой Память, а та куда добрее. Но даже если бы госпожа Память и разрешила нам встретиться, господин Смерть точно запретил бы. Он своих решений не меняет.
– Как бы мне хотелось, чтобы мы жили в другом городе, – признался Ли. – Поговаривают, что в Чаттануге господин Смерть добрее. Его помощник даже даёт умирающим конфетки, чтобы их путь в загробный мир был слаще.
Феликс усмехнулся:
– Не понимаю, как сладости могут облегчить прощание с жизнью.
Ли заметил, что мистер Харви перестал прибираться на стойке. Он застыл, не сводя глаз с братьев. Феликсу это вряд ли было известно, но Ли знал наверняка, что обыватели вечно подозрительно на тебя косятся, когда говоришь о Смерти и Памяти так, словно они настоящие люди, заключающие самые настоящие договоры.
– Ладно, пойдём, – сказал Ли и положил несколько банкнот на стойку.
– Но тут ведь ещё осталось…
Ли забрал последние два огурца с тарелки, завернул их в носовой платок и спрятал в карман пальто.
– А теперь пойдём, а то все лучшие места у костра займут.
Феликс со вздохом последовал за братом. Ли обернулся только один раз – когда за близнецами захлопнулась стеклянная дверь в кафе. Мистер Харви уже не смотрел им вслед, но Ли поймал новый взгляд – взгляд Эйсы. Тот улыбнулся ему своей жуткой, кривой улыбкой. А потом поднёс два пальца к глазам и указал на Ли, словно говоря: «Я слежу за тобой, малыш».
Ли содрогнулся. В голову закралось подозрение, что, даже если бы Уипплы и Викери не были заклятыми врагами, он вряд ли смог бы подружиться с Эйсой Уипплом.
4
Феликс
Мэйн-стрит была вся окутана мраком. Фонари, как ни странно, не горели, и уголки, которые Феликс, как ему думалось, успел изучить и запомнить за предыдущие годы, потонули в темноте и теперь казались совсем незнакомыми.
– Почему фонари не светят? – спросил он.
– Из-за недавней грозы, – напомнил Ли. – Мощный разряд молнии попал в какой‐то электрический щит, и с тех пор тут нет света. Щит ещё не успели починить. Жутковато здесь, конечно…
– Как вовремя это случилось.
– Да не говори… – согласился Ли, силясь унять дрожь.
Вдалеке вспыхнул свет. Вспыхнул он где‐то в Физерстон-парке – именно там каждый год на Хеллоуин разжигали праздничный костёр. Братья пошли на этот огонёк. Феликс приобнял Ли за плечи. Он и не думал дразнить брата за трусость, потому что знал, что, если бы не провёл всю жизнь под одной крышей с господином Смерть, тоже бы не на шутку перепугался.
Феликс хорошо понимал, почему его сверстники боятся тёмных улиц. Понимал, почему от историй об оборотнях и маньяках, загубивших немало жизней, по коже у многих пробегали мурашки. Он прекрасно понимал все эти страхи – но ни разу их не испытывал.
При этом он вовсе не считал себя храбрее Ли и других мальчишек его возраста. Он не боялся призраков, крови и темноты просто потому, что знал, кого действительно стоит опасаться – господина Смерть, Тени, которой он служил. Этот страх был таким сильным и неотступным, что временами Феликсу казалось, что он попросту вытеснил все остальные, привычные страхи и занял их место.
– Смотри, куда идёшь!
Феликс так глубоко погрузился в свои мысли, что и сам не заметил, как наступил на блестящую девичью туфельку.
– Прости, тут очень плохо видно, – сказал Ли, оттаскивая Феликса от девочки, которая была наряжена в ангела и так мрачно смотрела на братьев сквозь свой сверкающий макияж, что казалось, будто даже нимб из мишуры и тот оскорблён их выходкой. Пространство освещалось пламенем яркого костра, и на самом деле Феликс всё прекрасно видел, но девочка шла со стороны незрячего глаза, и он её не заметил.
– Пойдём, – сказал брату Ли. – А то друг нас заждался.
Под таким предлогом Ли обычно пробивался в передние ряды толпы. Для этого приходилось подползать под чьими‐то руками и между ног, вовремя уворачиваясь от локтей, чтобы не схлопотать удар в лицо. В конце концов братья подобрались так близко к огню, что у Феликса от едкого дыма даже защипало в зрячем глазу.
Костёр рос и креп, надменно потрескивая искрами, то и дело вспыхивающими во мраке. Рядом с Феликсом какая‐то женщина с аппетитом вонзила зубы в большое карамельное яблоко. Это зрелище было не из приятных: во все стороны тут же разлетелись красноватые кусочки и капельки слюны. Феликс зажмурился и набрал полные лёгкие воздуха, вдохнув запах горящего дерева и подмёрзшей листвы. Повсюду болтали люди – десятки голосов сплетались и перемешивались у него в ушах. Звуки людских разговоров по‐прежнему казались Феликсу странными, хоть он и слышал их каждый Хеллоуин.
– Вот вы где!
Феликс открыл глаза и увидел прямо у себя под подбородком чей‐то нос. Нос был необычный – у переносицы тоненький, а на кончике круглый, словно мармеладный боб. Феликс попятился от девочки с растрёпанными чёрными волосами, такими спутанными, что их можно было принять за свалявшуюся шерсть плюшевой игрушки, которую никогда не расчёсывали. Изо рта у девочки струилась бутафорская кровь, а под глазами темнели фиолетовые круги. Заглянув незнакомке в глаза, Феликс тут же её узнал – это была та самая девочка, которую они с братом видели на кладбище. И хотя она нарядилась в костюм мертвеца, во взгляде её кипел такой бурный гнев, какой бывает только у живых, и взгляд этот она рассерженно вперила в Ли.
– Что это такое было?! – требовательно спросила она. – Вы зачем пытались сорвать похороны?
Ли изумлённо округлил рот – теперь он напоминал своей формой суповую тарелку. Но с губ его не сорвалось ни звука.
– Что такого любопытного в похоронах, а?! Вы что, разве не знаете, что пялиться на то, как мертвецов закапывают в землю, ужасно невежливо? Вам никогда не говорили, что пялиться вообще невежливо, и точка? Что, Ли Викери, язык проглотил, что ли?
Ли закрыл рот. Казалось, он и впрямь позабыл все слова на свете. Феликс понял, что выбора у него нет. Придётся держать ответ самому.
– Мы не знали, что идут похороны, – пояснил он. – И просто-напросто шли в город. Кладбище не твоё, так что оставь нас уже в покое.
Именно поэтому Феликс терпеть не мог разговаривать с людьми. Они никогда ничего не понимали, а только сыпали догадками, кричали, тыкали в тебя пальцами – совсем как теперь его собеседница. Она едва не попала ему в глаз своим пальцем, и он оттолкнул её руку.
