– Вызвал, – угрюмо отозвался Халимов. – Сейчас будут, сказали.
«Что происходит? Как такое могло случиться?» – мысли прыгали, как перепуганные белки.
– Девочка потеряла отца! – Азалия припала к директору кладбища. – Поседела вся – это в двадцать-то лет! Не спит, не кушает толком… Да ещё с парнем своим поссорилась…
– С каким парнем? – обретя голос, закричала Карина. – Он мне никто!
– Вот видите? – Азалия зарыдала ещё горше.
Кладбищенский босс понимающе кивнул. У него тоже была взрослая дочь.
– Себя не помнит! Час назад Ванечка, вот он, мальчик! Звонит, говорит: «Тётя Азалия, Кариночка-то… Не верю, говорит, что папы нет! Не он в могиле! И на кладбище рванулась!» Мы думаем, вдруг что с собой сделает? И тоже сюда! Врача позвали – мало ли… Спасибо, приехал. А она что надумала! Откопать, убедиться!
Третий мужчина, молчавший до сих пор, протолкался ближе. Карина увидела под тёмным пальто белый халат. В руках он держал небольшой саквояж.
– Разрешите! – властно произнёс врач. – Азалия Каримовна, успокойтесь. Карина, отдайте лопату, пожалуйста.
– Она всё врет! Я не хотела откапывать папу! Это ведьма! Она меня изводит! Закопала что-то в могилу, чтобы меня убить!
Девушка говорила и сама понимала, как звучат её слова. От отчаяния почти кричала, размахивала руками, стискивая в правой перепачканную в грязи лопату.
Врач попытался отобрать её, но она сама отшвырнула лопату в сторону и попала по ноге Жану. Тот взвыл от боли. Она обернулась к нему и проорала:
– Скажи им! Мы же с тобой сегодня… Она всё подстроила! Ты сам… это же ты меня отправил! Не молчи! Что ты молчишь?
Карина шагнула к нему, но он отпрянул:
– Манюня, опомнись! Я отправил тебя раскапывать могилу?!
Она постаралась говорить спокойнее:
– Нет, но ты послал меня к экстрасенсу, к Жанне, а она сказала, что Азалия ведьма и велела откопать тот предмет!
– Бедняжка моя, о чём ты? Я не знаю никакой Жанны!
Он выглядел настолько искренне, а слова его звучали так убедительно, что она ничуть не удивилась, когда директор кладбища произнёс, потирая лоб:
– Тут не полицию, тут из дурки надо… Доктор! Как вас там? Сделайте что-нибудь!
– Я пытаюсь! – огрызнулся врач и попробовал взять Карину за руку.
Она рванулась, собрав все силы, и это словно послужило сигналом к действию. Кладбищенские служащие бросились на неё, удерживая и не давая убежать. Жан неуверенно переминался с ноги на ногу, не осмеливаясь подойти ближе. Азалия заламывала руки и что-то выкрикивала.
Врач споро доставал из саквояжа лекарство и шприц, попутно командуя:
– Держите её! Крепче! Руку! Руку зафиксируйте!
Карина отчаянно отбивалась, вырывалась, отталкиваясь ногами. Она уже не пыталась никому ничего объяснить, только кричала, не узнавая собственного голоса, плакала, и снова и снова просила отпустить её.
Халимов провалился в выкопанную Кариной яму, подвернул ногу и ударился спиной о деревянную стеллу. Заматерился, на минуту ослабив хватку, и девушка попыталась отпихнуть его и директора кладбища. На помощь поспешил Жан, ловко скрутив ей руки. Она извернулась, плюнула ему в лицо. И в тот же момент почувствовала боль от укола. Врачу удалось ввести ей препарат.
– Что ты мне вколол?! – бешено заорала Карина.
– Спокойно, спокойно! Всё будет хорошо! – успокаивающе заговорил доктор, отступая назад. Азалия ухватила его за локоть и принялась благодарить.
Их вопли разносились по притихшему кладбищу. Прибывшие полицейские без труда нашли место предполагаемого преступления и бежали на подмогу, перепрыгивая через могильные холмы и невысокие оградки.
Но их помощь уже не требовалась. Карина больше не вырывалась и не отбивалась. Она бессильно обмякла на руках у своих мучителей. В голове повис густой туман, ноги подогнулись, руки словно лишились костей. Звуки доносились издалека и были тягучими, гулкими. А потом и вовсе исчезли.
Она не видела, как Жан подхватил её и понёс прочь. Взял у Азалии ключи от машины и вызвался отвезти девушку домой. Вслед за ним отправились и все остальные, включая полицейских. Они наскоро осмотрели развороченную истоптанную могилу и двинулись в административный корпус составлять протокол.
Директор кладбища пригласил участников происшествия в свой кабинет. Настроение было ни к чёрту. С таким ему пришлось столкнуться впервые, и он заметно нервничал.
– Жалко девчонку. Совсем с катушек съехала. Молоденькая такая…
Директор снова вспомнил свою дочь и полез в шкаф за коньяком. Покосился на полицейских и передумал. Потёр ладони друг о дружку и сел за стол.
– Халимов!
– Чё? – откликнулся сторож, который приткнулся на стуле возле выхода.
– Сходи-ка, прибери там…
Халимов привстал со стула.
– Ему же можно уйти? – спохватился директор.
– Пускай идёт, – махнул рукой один из полицейских. – Без него свидетелей хватает.
Полицейские записали со слов Азалии детали случившегося. Она перестала рыдать и только морщила губы, всем видом демонстрируя, как ей плохо. Доктор и директор кладбища дополнили картину, подтвердив каждое её слово.
Вскоре полицейские укатили. Азалия тоже отбыла, доктор последовал за ней: требовалось присмотреть за непредсказуемой пациенткой. Директор с облегчением вздохнул и отдал должное коньяку.
Сторож вернулся на могилу. Притащил с собой большую лопату и принялся приводить всё в порядок. Темнело стремительно, и Халимов старался быстрее управиться. Он давно работал на кладбище, привык, навидался всякого и ничего не боялся. Да и вообще был человеком невпечатлительным. Однако сегодня ему было не по себе. Он закидал яму землёй, наскоро разровнял, поправил венки и ушёл, бормоча себе под нос.
На кладбище снова стало тихо. К ночи зарядил дождь. Он шуршал по крыше сторожки, словно нашёптывая что-то. Халимову нестерпимо захотелось напиться, хотя он не позволял себе лишнего после прошлогоднего инфаркта.
Эта девчонка… Было в ней что-то… Если бы он мог подбирать слова, то сказал бы – трагичное.
Не совсем ладно было со всей историей. Когда эти двое, красавчик с бабой, подрулили на стоянку на дорогущей красной тачке, Халимов как раз вышел покурить. Стоял в небольшом закутке возле ворот, и парочка его не заметила…
Когда Халимов докурил и вернулся в контору, директор Максимыч уже искал его. Пошли, говорит, могилу разграбить хотят! Тут из его кабинета – мать честная, эти двое! Баба ревёт белугой, парень её культурно под локоток поддерживает. Сам бледный, тоже чуть не плачет. Оказывается, дочкин жених! Он аж присвистнул.
Пошёл было к двери, Максимыч за ним, а баба ни с места. И красавчик тоже. Что такое? Оказывается, врача ждут. А откуда им было знать, что доктор понадобится? Ну, ладно, может, на всякий случай позвали. Хорошо.
