– Да с чего ему быть-то? – рассердилась женщина. – Я вам русским языком объясняю: в вечернем спектакле Пожидаев не занят! Всё, у меня люди!
В трубке запикали короткие гудки.
– В театре его нет. Пойду, проверю, дома ли голубки.
– Угу, – Карина сжала кулаки и со свистом втянула воздух. – Дианочка…
– Не психуй, – не дала она ей договорить, – всё будет хорошо. Я чувствую.
Хотя даже отдалённо ничего такого не чувствовала. Наоборот, никогда не была меньше уверена в том, что всё делает правильно. Вышла из квартиры и спустилась на первый этаж. Нужно было проверить, на стоянке ли красный «Лексус». Если автомобиль там, это почти со стопроцентной вероятностью означает, что Жан и Азалия дома.
К счастью или нет, джип стоял на том самом месте, что и утром. Диана поспешно вернулась домой. Карина караулила у порога, и даже спрашивать не стала: поняла по лицу подруги. Включила свой телефон, который уже с конца марта не подавал признаков жизни и лежал на дне сумочки, прихваченной Дианой. Вчера вечером она поставила его на зарядку: Дианин зарядник подошёл и к её трубке.
Номер Жана был одним из последних в списке вызовов. Карина сразу нашла его, но никак не могла решиться набрать.
Диана подошла к девушке и обняла за плечи. Взяла её ладонь в свои руки. Ладошка была ледяная и влажная.
– Ты умница, ты сможешь. Не бойся, я с тобой, – ободряюще проговорила она.
Карина натянуто улыбнулась, и быстро, не давая себе времени на колебания, нажала кнопку вызова. Во время этого короткого разговора голос её дрожал и срывался, но это только придавало правдоподобия.
– Алло! – взволнованно отозвался Жан. – Кто говорит?
Диана не сомневалась, что Азалия в этот момент так же прильнула к плечу любовника, как она сама – к Карининому, пытаясь услышать всё своими ушами.
– Я. Узнаёшь?
– Узнаю, – помедлив, ответил Пожидаев. – Ты где, Манюня?
– Не смей называть меня так! – вырвалось у Карины. – Тебя не касается, где я! Вам, конечно, хотелось бы, чтобы меня и вовсе не было!
– Что ты такое говоришь? – возмутился Жан.
«Ясное дело, – усмехнулась про себя Диана, – это вам не на руку!»
– Ты меня предал, сговорился с этой…
– Послушай, мы только заботились о тебе, ты неправильно поняла…
– Я, может, излишне доверчивая, но не клиническая идиотка! – отрезала Карина. – Так что лучше заткнись. Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. И в твоих же интересах.
– О чём поговорить?
– Не по телефону. Я много чего знаю про тебя и Азалию.
– Давай увидимся! Приезжай домой… – начал было Жан, но то ли сам понял, что несёт чушь, то ли Азалия ткнула его в бок, и поправился: – Где мы сможем увидеться?
– Приезжай на кладбище. К могиле моих родителей. Ты знаешь, где это. Точнее, стой на аллее номер два, возле поворота к их могилам. Я тебя увижу и подойду. Сейчас почти шесть часов. Буду ждать в семь. Понял?
– Понял, но…
– Да, чуть не забыла. Упаси тебя Бог притащить с собой эту дрянь. Имей в виду: я буду следить, и если увижу её рядом, не подойду. И больше на контакт не выйду. Но жизнь вам обоим испорчу, можешь не сомневаться.
– Нет, нет, приду один, – засуетился Жан, – и мы…
Карина выключила телефон.
– Здорово! Отлично держалась, Каришка!
– Надеюсь, не запеленгуют звонок, – медленно, чуть заторможено проговорила девушка: не отошла от разговора, который высосал из неё все силы.
– Это будет уже чересчур! Надеюсь, они поверят. По идее, Азалия должна сейчас прыгать от радости: ты нашлась и ищешь встречи. Скорее всего, она в эту самую минуту подробно инструктирует своего подельника, как затащить тебя обратно в их логово. Они и не сомневаются в успехе: у тебя вон ручки-ножки, как у воробья колено. Так что она будет готовиться к встрече и за ним вряд ли потащится.
– Ой, что же мы стоим! – вскинулась Карина.
– Успеем! Мальчику одеться надо, указания выслушать, – сказала Диана, но к двери подошла. – У нас всё готово?
– Готово.
– Лучше перепроверь. Я сама буду слушать. И вниз схожу.
Она слегка приоткрыла входную дверь и заняла ставшую привычной позицию. «Радистка Кэт на старости лет! – подумалось в рифму. – Кино и немцы!»
Карина послушно отошла вглубь комнаты. Плотно задёрнула шторы и замерла у стола, на котором они разложили то, что им сегодня понадобится.
Минут через десять наверху хлопнула дверь. По лестнице вниз загрохотали шаги. Спешит, даже лифт ждать не стал. А вдруг это не Жан? Хотя, вероятнее всего, он. Переждав некоторое время, Диана выскользнула из квартиры и, в отличие от Жана, воспользовавшись лифтом, спустилась на первый этаж. Когда подошла к почтовым ящикам, алого джипа уже не было. Что ж, пока всё идёт по плану.
Она двинулась назад к лифтам. Уже зашла внутрь, когда в кабину, с трудом протиснувшись в закрывающиеся двери, нырнул полный немолодой мужчина. Он жил в их доме, но Диана не помнила его имени.
– Ох, успел! Мне восьмой, – пытаясь отдышаться, выговорил толстяк.
Она нажала на кнопки. Мужчина принялся возмущаться:
– Летают, как оглашенные! Ещё сантиметр – и в бок мне въехал бы!
– Да что вы говорите! – изобразила она интерес. – Безобразие!
– Вот именно, – подхватил толстяк, – думает, крутой!
– Это, случайно, не молодой парень на красном «Лексусе»?
– Он, он! Вас тоже чуть не сбил? Это же надо…
Лифт остановился на восьмом этаже, и избежавший аварии автовладелец вынужден был прервать страстный монолог.
– До свидания, – попрощалась Диана.
– Всего доброго, – с энтузиазмом выкрикнул толстяк и покатился к своей квартире.
«Торопится, значит. Это правильно. И мы поспешим».
Она вбежала в квартиру, закрыла, но не заперла дверь и прокричала:
– Всё! Уехал! Начинаем!
Карина сжалась, ахнула, но взяла себя в руки и даже храбро улыбнулась. «Молодец!» – порадовалась Диана.
– Ключи от квартиры у тебя? – уточнила она.
Девушка беззвучно вытащила из кармана джинсов связку и убрала обратно. В светлой футболке и узеньких брючках, которые всё равно были ей велики, она выглядела тоненькой и слабой. По силам ли ей то, что они собирались сделать? Диана проглотила ком в горле и бодро сказала:
– Отлично. Приступаем.
Притушила везде свет, оставив только лампу над столом.
В комнате был полумрак, в углах затаились тени, но это выглядело не уютно, как обычно, а зловеще. Женщина обвела взглядом свою квартиру, где знала каждую пылинку, и на минуту ей показалось, что она в чужом доме. Это место готовилось принять нечто такое, о чём нельзя говорить на ночь. Да и днём желательно не упоминать.
