– Помоги! Вытащи меня!
БабОля ничего не ответила. Она улыбнулась. Точнее, растянула в стороны пластилиновые, накрашенные коралловой помадой губы. К радости эта безжизненная гримаса не имела ровно никакого отношения. Показались ровные белые зубы. Три года назад бабОля вставила протезы, долго к ним привыкала, заново училась говорить и есть. Существо, которое прикинулось бабОлей, продолжало всё шире и шире распахивать белозубый рот, разводя его в стороны, вверх и вниз, как пиранья. Из развёрстой глотки вырвался утробный, низкий хохот, ничуть не похожий на заливистый, заразительный бабОлин смех. Тело, затянутое в бордовую ткань, заходило ходуном. Нестерпимо запахло гнилью.
Алиса принялась надрывно кричать. И дальше уже кричала безостановочно. Тварь в облике её любимой бабОли, продолжая заходиться истерическим подвывающим хохотом, достала из кармана белый кружевной платок и принялась размахивать им перед Алискиным лицом. «Прощается! Оно прощается!» – ярко полыхнуло в голове. И, в подтверждение этой мысли, существо шустро поднялось на ноги и широкими квадратными каблуками бабОлиных новых туфель, купленных прошлой весной в Казани, стало топтать Алисины пальцы, вынуждая девочку отцепиться от края обрыва. Адская боль, в тысячи раз превосходящая всё то, что Алиске доводилось испытывать до сих пор, накрыла ослепительной жаркой волной.
Девочка разжала руки и полетела вниз. И больше уже ничего не было: ни боли, ни страха, ни надежды. Мёртвое изломанное Алискино тело осталось лежать на камнях у кромки воды.
Глава 8
Было уже три часа ночи, а Алиска так и не вернулась. Продолжать поиски было бессмысленно, и все разошлись до утра по домам. Руслан и Маруся, избегая смотреть друг другу в глаза, сидели в гостиной. Она сжимала в руках чашку с нетронутым остывшим чаем, он курил одну сигарету за другой, хотя обычно никогда не дымил дома. Слова не шли с языка, да и что тут скажешь? Ближе к шести утра Маруся то ли задремала, то ли погрузилась в полуобморочное состояние. Вывела её из этого транса пронзительная трель телефонного звонка.
Муж вскинулся, лихорадочным движением схватил со стола мобильник, ответил. Маруся слышала, как женский голос торопливо говорит что-то, видела, как бледнеет и вытягивается лицо Руслана. Никаких иных подтверждений не требовалось: она беззвучно сползла с кресла, на сей раз провалившись в настоящий глубокий обморок.
Звонила Варвара. Она рассказала, что Алиску нашли на берегу моря, у подножья мыса Каменный Клык. Видимо, бедняжка оказалась наверху, когда случился очередной обвал. Один из местных жителей, совершая утреннюю пробежку по пляжу, забрался дальше обычного и наткнулся на тело девочки, наполовину засыпанное землёй. Хорошо ещё, говорила Варя, что вода в тот день «ушла», отхлынула от берега, а то Алиску так никогда бы и не нашли. Волны утащили бы её в глубину, и море схоронило тело…
Следующие дни и недели Маруся не жила, а будто смотрела кино со своим участием. Перед глазами мелькали кадры: похороны, малиновый гроб, усыпанный цветами, Алискино лицо, маленькое и жёлтое.
Какие-то люди, смутно знакомые, говорят что-то тонкими голосами, но смысла разобрать невозможно. Она запоздало кивает, кривит губы, отвечает невпопад.
Очень красивая молодая женщина, кажется, местная начальница, которая распоряжается всем и всеми.
Тихое аккуратное кладбище, много крестов и надгробий.
Машины, тёмная одежда, поминки, столы с едой. Кутья, пироги, Руслан, опрокинувший в себя стакан водки.
Занавешенные зеркала, тихие голоса, чьи-то слёзы… А дальше – тишина. Темнота.
Это было даже не кино, а диафильм. Маленькая Маруся очень любила смотреть диафильмы зимними вечерами. Просмотр они устраивали вдвоём с мамой: старшие дети уже вышли из того возраста, когда такое времяпрепровождение кажется интересным. Темнело рано, Ольга Петровна вешала на стену белую простынку, доставала картонную коробку с диафильмами, снимала с полки старенький проектор. Они вместе выбирали, что смотреть, доставали нужную плёнку, и действо начиналось. Мама читала текст тихо и невыразительно, колёсико прокрутки скрипело, плёнки местами были рваные и истёртые, но почему-то всё это производило на Марусю куда более сильное впечатление, чем телевизионные фильмы.
«Серая Шейка», «Приключения Гулливера», «Барон Мюнгхаузен»… Но самым любимым, засмотренным до дыр диафильмом, был «Там Лин». Завораживающая, необычная история про девушку (кажется, её звали Дженет), которая, вопреки предупреждениям и запретам, отправилась гулять в запретный лес, сорвала там розу и встретила юношу из свиты Королевы эльфов. Они полюбили друг друга, но, узнав об этом, злая Королева заставила Дженет пройти через страшные испытания. Странно: не юноша должен был бороться за своё счастье, а девушка, бросившая вызов могущественной Королеве.
Когда Маруся была подростком, она написала стихотворение про Там Лина, Дженет и Королеву эльфов. Ни до этого, ни после стихов она не писала. Строки родились в мозгу легко и без усилий. Как будто кто-то диктовал их. Словно по ошибке, случайно, стихи попали в голову не к тому человеку. Она встала ночью с кровати, записала их на тетрадный листок в линеечку, и никому никогда не читала. Вскоре она забыла о своём странном поэтическом опыте, листочек потерялся.
Но после страшной гибели Алисы это всплыло и намертво застряло в её мозгу. В голове крутились забытые обрывки стихотворных строк и фраз из диафильма. Сюжет и нарисовано-прекрасные лица не оставляли в покое. В одну из ночей Маруся внезапно проснулась: ей приснился кошмар. Деталей сна она не помнила, лежала вся потная, дрожащая, ступни и кисти рук будто окунули в ледяную прорубь. Но благодаря этому ночному ужасу отчётливо поняла, почему в её сознание так настойчиво стучатся воспоминания из далёкого детства.
Всё дело было в том, что красивая женщина, которая помогала с похоронами, и имя которой она каждый раз забывала, была до странности похожа на прекрасную Королеву эльфов, какой изобразил её художник-мультипликатор.
…Пока Маруся смотрела свои «диафильмы», Руслан переживал самые странные в жизни дни. Жители Каменного Клыка и в самом деле оказались дружными и сплочёнными. Под руководством Ирины были организованы похороны и поминки. Все сочувствовали Руслану и Марусе, стремились помочь и словом, и делом. И если жена ничего вокруг не замечала, то сам он принимал эти заботы с удивлением и благодарностью.
Когда улеглась суета и отступили хлопоты, он обнаружил, что очутился в полном одиночестве. Жена, погружённая в собственные мысли и переживания, не воспринимала мужа, словно не помнила, кто он и зачем находится подле неё. Она механически занималась привычными делами, готовила еду, убиралась в доме, но делала всё в полном молчании, никак не реагируя на слова и действия Руслана.
Он понятия не имел, как вести себя с ней. Находиться рядом с каменномолчащей Марусей было невыносимо. За годы совместной жизни Руслан привык к тому, что жизнь жены сконцентрирована на нём, и теперь помимо воли злился, что выпал из поля её зрения. Он отлично понимал, что не вправе сейчас требовать от неё внимания к своей персоне; более того, правильнее было бы окружить лаской и заботой её саму. Но, как ни винил себя за чёрствость, преодолеть досаду не получалось. Куда проще оказалось держаться подальше от жены. Он называл это «оставить в покое» и «не лезть в душу».
