Западным выездом из посёлка он пользовался всего пару раз, но хорошо помнил, куда ехать. Проезжая вдоль забора, обратил внимание на странную деталь. Дальняя сторона погоста представляла собой довольно густо заросшую какими-то лиственными деревьями территорию. Ни крестов, ни памятников, ни могил там, по всей видимости, не было. Правда, он сразу нашёл объяснение этому: скорее всего, кладбище ещё не разрослось в ту сторону. Та часть – что-то вроде резервного фонда.
Помнится, такая же мысль пришла ему в голову, когда они однажды проезжали мимо кладбища с Марусей и Алиской. Как давно всё было… Будто не в этой жизни.
Припарковавшись у ворот, которые, по всей видимости, никогда не запирались, Руслан медленно двинулся по главной аллее. Других машин на площадке перед кладбищем не было, так что он здесь один. Ничего удивительного, учитывая, какая сейчас рань. Хотя, если вспомнить, он ни разу не встретил здесь ни одного человека – ни посетителя, ни работника.
Тем не менее, за порядком тщательно следили. Кладбище было ухоженное, аккуратное и чистенькое, могилы располагались в строгом геометрическом порядке. Когда зашла речь о похоронах девочки, им с Марусей пояснили, что чем старше захоронения, там дальше от выхода они расположены. Кроме того, имеются семейные участки, заранее выкупленные будущими хозяевами. Они, как правило, находятся с правой стороны. Алиса лежала недалеко от ворот, с левой стороны от центральной аллеи, почти рядом с забором.
Он навестил её могилу, жалея, что явился с пустыми руками. В прошлые свои приходы они с Марусей приносили сюда огромные букеты живых цветов, и теперь они, пожухшие и увядшие, лежали неопрятными грудами.
Он собрал мёртвые букеты и выбросил в большой мусорный контейнер возле входа. Потом вернулся, и некоторое время стоял у невысокой оградки, смотрел на маленький холмик и скромный серый камень. После усадки могилы он собирался установить памятник побольше. Хотя Алиске, конечно, это уже не важно… Или важно?
Горло болезненно сжалось. Они плохо ладили, поссорились незадолго до её нелепой гибели, и в эту минуту Руслан остро сожалел, что так и не смог найти подхода к девочке. Не успел. Она ушла слишком рано, и чувство вины теперь всегда будет с ним. Дети не должны умирать раньше родителей. Они вообще не должны умирать. Это участь тех, кто достаточно пожил и устал. Почему смерть так неразборчива? Или логика в выборе присутствует, только обычному человеку её не понять?..
Постояв у могилы какое-то время, он занялся поисками. Если умершие в последние годы люди, которые не забронировали место последнего приюта загодя, покоятся у входа на погост, значит, могилы Давыдовых (если они вообще существуют!) должны быть где-то здесь. Он тщательно осмотрел все захоронения, прочёл надписи на памятниках, но так ничего и не нашёл.
Надо сказать, люди умирали в Каменном Клыке довольно редко. Судя по датам смерти, последние похороны, если не считать Алисиных, были здесь около пяти лет назад. Мелькали фамилии и имена, даты и эпитафии. На всякий случай заглянул и на другую, правую сторону, но и там искомого не оказалось.
Идти в самую глубину кладбища смысла не было: судя по датам, там и в самом деле находились более ранние захоронения, поместить в ту секцию умерших в прошлом году никак не могли. Однако Руслан забирался дальше и дальше от входа. Кружил и кружил по кладбищу, переходил от одной могилы к другой, и его не покидало навязчивое ощущение, что он упускает что-то из виду. Что-то важное.
Интересно, который час? Вытащил из кармана мобильник: уже начало десятого. Маруська наверняка проснулась. Вот тебе и приготовил любимой завтрак! Нужно возвращаться. То, что могил прежних хозяев дома здесь нет, с огромной долей вероятности означает, что они и правда уехали из Каменного Клыка. Можно успокоиться, расслабиться и выбросить дурацкую бумажонку в мусорную корзину.
Почему же на душе стало ещё тревожнее?
Больше делать здесь было нечего. Руслан вернулся на центральную аллею, хотел было повернуть назад, к воротам, как вдруг осознал, что именно не давало ему покоя. Прямо перед ним, на несколько десятков метров дальше, поперёк аллеи тянулась живая изгородь. За ней был тот участок погоста, где не было захоронений. Тот самый, как он подумал, резерв. И сейчас, не рассуждая, поддавшись внутренним ощущениям, он направился туда.
Изгородь была невысокой, ниже уровня груди. Оказалось, что это обычный деревянный забор, увитый каким-то растением, наподобие дикого винограда или плюща. Руслан без труда перелез через него и оказался на довольно большом, заброшенном, как ему поначалу показалось, участке. Здесь было темнее и прохладнее, чем на открытой территории погоста. Солнечный свет запутывался в кронах деревьев, прорезал полумрак косыми лимонными полосами. В сравнении с этими золотистыми пятнами окружающий мрак казался ещё гуще. В нём определённо было нечто зловещее.
А может, так только казалось? Возможно, он, взвинченный, измученный тяжёлой ночью, просто преувеличивал? Но логика была бессильна. Уговаривать себя бесполезно. Это место нагоняло на него жуть, хотел он себе в этом признаться или нет. Руслан стоял, прижавшись к изгороди, чувствуя себя не взрослым мужчиной, а маленьким мальчиком в комнате, где притаился бука. Боялся оторваться от забора и сделать шаг вперёд. Изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать и не броситься обратно. Ненавидел себя за то, что сунулся сюда, и куда больше – за то, что ведёт себя, как дитя неразумное.
Он вслушивался в тишину, которая внезапно стала давящей и опасной. Единственным звуком, который слышал Руслан, было его собственное прерывистое дыхание. Страшно повернуть голову: не отпускало ощущение, что неминуемо натолкнёшься на чей-то взгляд.
Казалось, он снова спит – никак не удавалось сбросить ощущение ирреальности происходящего. Через силу, преодолевая боязнь и тревогу, двинулся дальше. Идти было тяжело, к ногам словно привязали по пудовой гире. От напряжения он покрылся противным липким потом. Облизнул пересохшие губы. Во рту был неприятный кисловатый привкус: кажется, такое бывает от переизбытка адреналина.
Первую могилу Руслан увидел почти сразу, под большим деревом с кривым раздвоенным стволом. Не имелось ни надгробия, ни тем более таблички с именем, но, несмотря на это, он моментально сообразил, что это такое, и пошатнулся, прижав ладонь к лицу. Перед ним был небольшой холмик, который уже начал прорастать травой. На буро-зелёном фоне яркой капелькой выделялась красная ягода. «Кладбищенской земляники вкуснее и слаще нет». Хотя какая земляника? Сейчас вроде не сезон…
Затравленно оглянувшись, понял, что таких холмиков вокруг немало. Двигаясь, как автомат, он бродил по жуткому месту, то и дело натыкаясь на безымянные захоронения. Под его ногами были зарыты тела десятков людей. Кто они? Как сюда попали? Почему умерли? «Возможно, тут хоронят самоубийц», – мелькнула спасительная мысль. Но была тут же отброшена. Могил слишком много. Разве что сюда свозят жертв суицида со всего побережья.
И потом, даже в таком абсурдном случае, имелись бы таблички с именами…
Нет, дело точно не в этом. Всех погребённых здесь, несомненно, убили, и их смерти должны были оставаться тайной. Руслан ни на секунду не сомневался, что в страшном лесу похоронен и несчастный Андрей Давыдов, и его жена Зоя.
