На левой стенке спуска в задумчивой позе сидел Дидакт. Его темные глаза с тяжелыми веками были направлены прямо на нас, словно мы наконец удостоились крохи внимания.
Он прокряхтел и спрыгнул со стены с новообретенной резвостью.
– Манипуляр, – сказал он, – почему здесь эти люди?
Мы с Чакасом стояли перед прометейцем и молчали в страхе. Вот и все, подумал я. Пришел час суда и наказания.
– Скажи мне, почему – люди?
– Это наша планета, – сказал Чакас, точно подражая возвышенной интонации и грамматике Дидакта. – Может быть, правильнее было бы нам спросить, почему здесь ты.
Мне хотелось зажать ему рот, и я уже повернулся, чтобы сделать выговор, но Дидакт поднял мощную руку:
– Ты! – Он ткнул в меня пальцем. – Как это получилось?
– Человек говорит правду, – ответил я. – Планета отдана им под заселение. Я прилетел сюда в поисках артефактов. Эти люди показали мне место твоего упокоения. У них есть ге…
– Покой Криптума не должен нарушаться, – оборвал он меня, подняв глаза к небу. – Один из вас нашел способ открыть мой сосуд. Кто? И как?
Его печаль напоминала пелену над берегом и джунглями. Мне же казалось, что само присутствие столь высокого Предтечи наполняет усталым мраком воздух.
– Люди спели песню, – ответил я. – Криптум открылся.
– Только один Предтеча может быть таким изобретательным, – сказал Дидакт смягчившимся голосом. – Или таким умным. Ты хотел сказать, что у людей есть гейс. Кто-то вложил в них эти коды. Во младенчестве или еще даже раньше.
– Думаю, так оно и случилось.
– Сколько прошло времени?
– Вероятно, около тысячи лет, – ответил я. – Очень долгий сон.
– Не сон, – сказал Дидакт. – Я вошел в Криптум на другой планете. Кто-то перенес меня сюда. Зачем?
– Мы инструменты Библиотекаря, – сказал Чакас. – Мы служим ей.
Дидакт с отвращением уставился на человека:
– Кто-то вместе с моими сфинксами помог мне ожить.
– Я. – Отрицать очевидное было бы глупо.
– Я надеялся вернуться с триумфальным признанием моих суждений, а вместо этого вижу перед собой молодого дурака и порождения древних врагов. Это хуже позора. Есть только одна причина… которая заставила бы Библиотекаря оживить меня в таких унизительных условиях.
Он поднял руку и сделал в воздухе короткое волнообразное движение пальцами. Из каземата выплыл комплект нательной брони, и Дидакт принял позицию облачения. Детали обхватили его конечности, затем туловище и, наконец, макушку. Мерцающие светлые ленты парили в сантиметрах над его кожей. Меня удивила скромность конструкции. Нательная броня моего отца была куда замысловатее, а ведь об отце не слагались легенды. Таковы были строгие правила Предтеч: даже великий прометеец облачается скромнее строителя.
– Должна быть причина, по которой здесь отсутствует моя жена, – сказал Дидакт, когда облачился полностью.
Он протянул руки к звездам. Его пальцы испустили лучи, и он отметил несколько созвездий, словно приказывая им двигаться. Я удивился, когда они остались на своих местах.
Лучи потускнели и исчезли, прометеец сжал кулаки.
– Ты ничего не знаешь.
– Так мне сказали, – ответил я.
– Ты всего лишь простой манипуляр, к тому же безрассудный. – Он указал на Райзера. – Человечек, я знаком с твоим видом. Вы древняя форма. Я попросил сохранить вас, потому что вы мирный, но изобретательный народ. Достойные зверьки для развлечения. Хороший пример для наших детей – пусть видят, чему нельзя подражать. Но ты… – Он показал пальцами на Чакаса. – Ты очень похож на тех людей, которые убили многих воинов и почти уничтожили мои флоты. Моя жена позволила себе слишком многое. Она провоцирует меня. – Он вытянул руки, и нательная броня угрожающе сверкнула. – Ты провоцируешь меня.
Чакас помрачнел, но, проявив мудрость, ничего не ответил.
Дидакт вроде бы отказался от насильственных действий. Он уронил руки, и нательная броня вернулась в оборонительное состояние.
– Манипуляр, где ты впервые увидел свет? – спросил он.
Я ответил, что моя почтенная семья строителей давно обжила системы туманности Ориона, близ родной планеты Предтеч.
– Почему ты голый?
– Этот остров окружен мерсами, – смущенно объяснил я. – Они не выносят сложных машин. Моя анцилла…
– Моя жена выращивала мерсов на отмелях нашего сада, – сказал Дидакт. – Самому мне они никогда не нравились. Покажи.
Глава 7
Чакас в дурном настроении тащился за Дидактом, Райзером и мной – мы направлялись к внешнему берегу по одной из новых просек, проложенных сфинксами, которые работали, как экскаваторы, поражая даже прометейца. По правде говоря, он не столько контролировал окружающую среду, сколько удивлялся ей, а наши находки чаще обескураживали его, чем вразумляли.
У него не было никаких объяснений изменившейся форме центрального пика.
– Я ничего не понимаю, – признал Дидакт, когда мы смотрели на наружное озеро кратера Джамонкин.
Он принялся разглядывать колышущийся мерс. Потом нашел невысокий камень, сел на него и снова принял задумчивую позу, которая, похоже, свидетельствовала и об усталости.
– Никто не может мне сказать, почему я больше не в безвременном покое?
– В ссылке, – поправил его я.
Он нахмурился:
– Да, в ссылке. Меня вынудили уйти, потому что я говорил правду, изрекал тактические и стратегические мудрости, бесполезные против самоуверенных суждений магистра строителей… – Он помолчал. – Но такие дела не для ушей манипуляра. Скажи мне, оружие завершено? Оно уже использовалось?
Я сказал, что ничего не знаю про оружие.
– То есть знаешь мало. Как манипуляру, тебе нет нужды понимать обстоятельства более высокого порядка. Гораздо хуже то, что ты сосредоточен на личной выгоде и артефактах Предвозвестников. Ты наверняка ищешь Органон.
Его слова ранили, и не только потому, что были справедливы.
– Я не скрываю своих целей. Я ищу разнообразия, – сказал я. – Поиски приключений – лишь средство для достижения цели. «Ты – то, на что ты отваживаешься», – процитировал я.
– Айя, – пробормотал Дидакт, покачивая крупной головой. – Это когда-то сказал ей я, и она с тех пор часто попрекала меня этими словами.
Он посмотрел на озеро, на ясный безоблачный восход. В широкую чашу кратера с запада задувал ветерок, отчего голубая вода покрывалась рябью, а возбужденный мерс генерировал колечки пены.
– Отвратительные подлые твари, – проговорил Дидакт. Его раздражение улеглось. – Что за ритуал позволил тебе прибыть сюда, избежав их нападения?
