– Свалим… все… на криккитцев, – согласилась, пыхтя, Джел.
– Ваше дыхание все еще недостаточно ровное, – заметил К-9.
– Ты… когда-нибудь… сам-то… рожал? – злобно выдавила Джел слово за словом.
– Ответ отрицательный, – как на духу выпалил пес-робот.
Джел явно хотела добавить что-то еще язвительное, но не получилось – она снова вся сморщилась и закричала. Как и людям с Земли, криккитам роды давались нелегко.
– Пожалуйста, попытайтесь выражать свои муки чуть тише, – попросил К-9. – На нас могут обратить нежелательное внимание.
Джел задержала дыхание, уставилась разъяренно на пса, а потом запрокинула голову и взвыла так, что у всех ушные каналы заложило.
– Могу я вам чем-то помочь? – Рядом с Доктором вдруг возникла фигура в белом.
– Да, вообще-то, можете. – Доктор не удивился, мигом опознав, что перед ним всего лишь голограмма, изображающая одного из криккитских старейшин. – Я ищу ванную.
– Тогда вы ошиблись местом, – молвила голограмма. – Вы в Зале Нашего Стыда.
– Может, в Зале есть хоть одно полотенце? – спросил Доктор с надеждой. – Я бы и к вам с удовольствием заглянул, и взял бы то, что нужно. Обожаю укладывать двух зайцев с одного выстрела.
– У нас нет полотенец, – ответила голограмма. – Позволь мне явить тебе наш стыд.
По сторонам вспыхнул яркий свет. Доктор уставился на то, что открылось ему.
– Кто-нибудь, убейте меня уже, – прорычала Джел.
– Внимание! – Голос К-9 оставался невозмутимым. – Ваша оценка ситуации высоко негативная, но вы должны помнить, что ваша повышенная болевая реакция – естественная часть природного процесса; она позволяет вашему телу более чутко реагировать на ход родов…
– Замолчи, К-9! – Теперь уже не выдержала и Романа.
– Узри же наш стыд, – торжественно пропела голограмма.
– Но я, – медленно ответил Доктор, – вижу всего лишь космический корабль.
Комната оказалась огромной. В самом ее центре на постаменте были размещены обломки звездолета, начавшие войну Криккита со всей Вселенной. Именно они рухнули с неба два миллиона одна тысяча пять лет назад. Их тщательно восстановили до состояния, в котором они пребывали до аварии.
– До прихода сей Великой Скверны мы жили в состоянии абсолютной гармонии. Но когда Скверна пала с небес, вся наша система верований, наши надежды, наши мечты – все это исчезло. – Трагичные интонации голограммы были смодулированы совершенным образом. – До этого момента мы знали, что значит жизнь, и понимали свое место в ней. Но Великая Скверна пробудила в нас дремавшую ярость. Мы не успокоимся, пока простота Вселенной не будет восстановлена. Эта мерзость усложнила нам жизнь.
– Да уж не только вам, – кисло заметил Доктор.
Появилась вторая фигура-голограмма – существо, состоящее почти полностью из когтей и клыков; усилия в его воссоздании были потрачены даже на залитие монстра с ног до головы голографической слизью.
– Перед вами художественная реконструкция пилота корабля, основанная на научной гипотезе…
– Но не на теле пилота, – задумчиво проговорил Доктор. Он подошел чуть поближе к кораблю, и у него зародилось тревожное подозрение. Пилот мог катапультироваться. Мог быть полностью дезинтегрирован как минимум тремя условиями крушения звездолета в открытом космосе. Но холодок, пробежавший по хребту Доктора, указывал на обратное.
Подойдя вплотную, он заглянул в кабину пилота.
– Вот он, наш позор, – снова провозгласила голограмма.
– И действительно позор, – согласился Доктор, хватаясь за голову. – Несчастные вы мои идиоты!..
Джел хрипела на низких тонах.
– На следующем этапе родов должны произойти интенсивные, но совершенно точно временные изменения в вашей мимике, – объявил К-9.
Лидерша мятежников издала низкий мучительный вой.
В этот самый неподходящий момент на них выпрыгнул криккитец.
– Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы узреть? – спросила голограмма.
Доктор покачал головой.
– Обманут дважды, – пробормотал он, – мне позор.
Свет погас, оставив Доктора в темноте.
– Черт! – хлопнул он себя по лбу. – Полотенца!
– Ты свалила его с первого выстрела! – шокированно подметила Романа. – Прямо во время родов!
– Оказывается, это помогает, – простонала Джел, опуская руку с оружием. – Забавно, обычно-то я ужасно стреляю…
– Как у нее дела, К-9?
Тщательный и точный отчет о состоянии роженицы был заглушен новым воплем – становившимся все громче и громче и вдруг резко оборвавшимся.
Казалось, на миг все здание парламента заполнила тишина. Даже стрельба вдалеке будто бы затихла. Лишь эхо крика Джел гуляло вдоль мраморных стен.
Романа что-то держала в руках.
– О, – тихо сказала она. – Кажется, все.
– Правда? – ахнула Джел.
Романа осторожно показала ей то, что держала.
– Это ребенок? – спросила она, ни в чем до конца не уверенная.
– Да. – Джел расплылась в ошеломленной улыбке. – Да, да, да!
– Это младенец-криккит женского пола, – объявил К-9. – И вы держите его вверх ногами, хозяйка.
Ребенок зашевелился, заплакал.
– Какая шумная! – удивилась Романа и тут же ойкнула. – Ох. Кажется, мне нужно…
– Полотенце? – Доктор скользнул в поле зрения. – Извините все за задержку. Малыш – просто загляденье!
Удивительно, но с детьми – даже с новорожденными, – Доктор ладил хорошо, так что Романа поспешила уступить место ему: радостный смех Джел внезапно оборвался, и она снова вскрикнула от боли, а К-9 отрапортовал:
– Внимание! Второй ребенок на подходе!
– Как второй?! – в ужасе вскрикнула Джел.
– О, замечательно! Близнецы! – Доктор захлопал в ладоши.
Романа держала в руках гуманоидного ребенка всего четыре с половиной минуты – и уже утомилась от всех этих неожиданностей.
Доктор с головой ушел в принятие родов. Романа признала, что на пару с К-9 они казались довольно-таки неплохим акушерским тандемом – пусть и слегка разобщенным:
– Считай, еще немного врачебной практики, К-9! Как у нас дела?
– Голова выровнена правильно, хозяин!
– Прелестно, прелестно, как пробка из бутылки! – Бурный восторг Доктора глушил крики Джел, и это было уже что-то. – Извини, Романа, я немного заплутал тут. По дороге сюда со мной случилась прелюбопытнейшая вещь…
– Какая?
– Помнишь тот корабль, что упал на Криккит и, по сути, развязал весь наш сыр-бор?
