— Саша, что у тебя? — прозвучал следующий вопрос.
— Про звонки и камеры мы с вами говорили. Ничего толкового. На записи нет никаких особых посторонних звуков. Голос, скорее всего, изменен с помощью особого приборчика или программы, которую можно скачать на любой телефон.
— Слава?.. — продолжил «перекрестный допрос» подчиненных Виктор Демьянович.
— По поводу вчерашнего — мрак. На телефоне потерпевшего, откуда поступил звонок, никаких отпечатков. Следы протектора шин тоже ничего не дали. Шины не новые и абсолютно обычные, так что искать бессмысленно: они продаются по всему городу и стране. Насчет нового убийства… Собака спала. Мы нашли в ее организме убойную дозу успокоительных. Стоит поискать и поспрашивать по ветеринарным аптекам. И еще: ни на одном конверте нет ни следа. В остальном — снова чисто.
Виктор Демьянович тяжело вздохнул и подошел к окну. На минуту повисла тяжелая пауза, прервал которую голос Арсения.
— У меня есть кое-что. Во-первых, потерпевшие были любовниками. В ту ночь у них была связь. Во-вторых, женщина была жива, потому что он промахнулся, пуля лишь слегка задела голову. Скончалась же она от потери крови. Мужчина умер мгновенно. Сегодня ночью он стрелял в голову, причем почти в упор. Жертва стояла лицом к преступнику — следы пороха есть на лбу. Пуля прошла навылет. Можно предположить, что он не умеет стрелять и поэтому старается подойти к жертве поближе. В случае же с мужчиной он попал точно в цель, потому что стоял со стороны водителя, то есть потерпевшего. Однако могу ошибаться, потому что лично мне сложно поверить в то, что убийца выбирает в качестве орудия убийства именно пистолет и действует так четко и хладнокровно, но при этом не умеет стрелять. Возможно, он просто нервничал или его спугнули.
— Любопытно, — задумчиво произнес Миронов, глядя в окно. — Что касается меня, то я сегодня допрашивал мальчика, который разносил всему городу эти письма. Саша, поскольку ты у нас по технической части, то на тебе теперь его аккаунт в социальных сетях. Там он познакомился с нашим «Безликим». Именно так он себя называет в Интернете. Серега сейчас дежурит возле дома мальчика: есть вероятность повторения истории со свидетелем. Продолжаем копать.
Когда все покидали кабинет, Виктор Демьянович все еще стоял возле окна и смотрел поверх крыш окружающих здание уголовного розыска домов. Он любил этот город, потому и не уехал никуда, хотя еще лет двадцать назад ему прочили большое будущее в столице. И сейчас, когда в городе объявился некто, возомнивший себя Богом, Миронову было больно за родной клочок земли, который сейчас испытывает такие страдания. За окном было уже темно, только во дворах местами горели фонари и в окнах постепенно зажигали лампы жители города. Виктор Демьянович наблюдал за темными силуэтами на фоне ярких лампочек. «Кто знает — может, кто-то сегодня ночью погибнет от рук убийцы, а я ничего не могу с этим поделать! Он должен был где-то просчитаться! Все ошибаются, и он не исключение! Но где?!» — напряженно думал МВД.
— Витя, — раздался осторожный голос за спиной. Миронов вздрогнул, возвращаясь из своих мыслей в реальность, и обернулся. Это был Слава.
— Может, посидим где-нибудь, поговорим? — предложил он. — Или ты еще занят?
— Давай, — устало произнес Виктор Демьянович с грустной улыбкой, прикинув в уме, что некоторая смена обстановки точно не помешает.
Они обосновались в баре ближе к центру города, где Миронов бывал раз-два в месяц один или в компании и выпивал немного пива. Они заказали по кружке и гренки с чесноком и сыром.
Оба не знали, с чего начать разговор, вроде о работе не хотелось, а вечер был такой, что лучше просто немного помолчать и отдышаться, как после долгой пробежки. Это был тот случай, когда даже небольшая физическая активность отнимала много сил, и дорогу от работы до бара нужно было переварить. Принесли пиво. Слава и Виктор Демьянович почти одновременно сделали глоток, энергии прибавилось, поэтому, посидев в молчании еще несколько секунд и смакуя горечь на языке, говорить начал Слава.
— Ну, рассказывай, как ты здесь? Что нового?
— Да я-то что?! Мне нечего рассказывать… Работаю потихоньку, и все… Вот ты лучше расскажи, как там работалось в столице. Зачем вернулся? То есть я рад, что ты вернулся, но времени прошло много, а у нас здесь совсем не столица.
— Да знаешь, столица столицей, а грязь везде та же. И поверь, там ее в разы больше. А вернулся вот почему. — Он застенчиво улыбнулся и опустил глаза. — История простая и неприятная. Я завел служебный роман с замужней женщиной. Муж у нее пустое место, хоть и нагревает своей задницей кресло покрупнее моего. Однако, несмотря на то, что он абсолютный идиот, ему хватило ума, чтобы все понять. Я тоже дурак, но в атмосфере недомолвок работать не мог, поэтому попросил о переводе.
— А чего же ты не перевелся в другое отделение? Это же столица все-таки!
— Знаешь, слухами земля полнится. Мне бы сложно жилось. Вкратце история звучит как-то обыденно, а на самом деле это было роковое влечение, порочная связь. Если бы не уехал, окончательно разрушил бы и свою, и чужую жизнь. Я решил, что надо вернуться. И не зря: такое дело расследуем — кровь в жилах стынет. Если мы его раскроем, то звездами просто станем, но ведь это только в кино так. Мне сейчас мысль в голову пришла: почему весь мир помнит о маньяках, убийцах, почему о них пишут статьи, диссертации, почему изучают их биографию, но никто и никогда не вспоминает тех людей, благодаря которым мы теперь знаем об этих преступниках столько всего до тончайших деталей, до мелочей? Почему никто не помнит людей, благодаря которым эти преступники больше никогда и никому не сделают больно? Как зовут следователя, который поймал Чикатило? Как зовут того, кто раскрыл дела Оноприенко, Генри Ли Лукаса, Михасевича? Я думаю, эти имена достойны упоминания в учебниках, статьях, потому что их методы тоже нужно изучать, даже несмотря на то, что убийц классифицировать можно, а вот методов поимки столько, сколько пойманных, — никогда не знаешь, где тот или иной преступник даст осечку… — Он остановился, нахмурился, потом встряхнул головой и улыбнулся. — Что-то я, так сказать, зафилософствовался. Твоя очередь! Как работа строится? Как у тебя жизнь? Как вообще город поживает — давно я тут не был…
И они еще часа два говорили о жизни, о работе, делах, зарплате, начальниках, женщинах. Миронов рассказал, что у него был роман, но теперь он один — не срослось как-то, что характер у него тяжелый и никто не может с ним жить долго.
Тем временем в нескольких километрах севернее в служебной машине сидел Сергей и грелся от печки. Температура опустилась до десяти градусов, и дул пронизывающий ветер. Подъезд, в котором жил мальчик, и окна его квартиры хорошо просматривались. Лишь изредка приходилось протирать лобовое стекло, которое запотевало, и пристально вглядываться в темноту, чтобы разглядеть силуэты людей, — фонарь у подъезда не работал. Сергей поставил машину среди других так, чтобы ее не было видно с любой стороны и чтобы она, несмотря на отличительные знаки, терялась в общей массе автомобилей. Примерно в начале двенадцатого, когда Слава и Миронов выбирались из бара и когда в районе, где жил мальчик Степа, уже полчаса как не было ни души, а окна постепенно гасли — этот район был исключительно рабочим, и люди здесь рано ложились спать, — к дому Степана медленно подъехал черный тонированный автомобиль и припарковался. Это заметил Сергей и несколько насторожился: по описанию машина походила на ту, которую видели в ночь первых убийств. Человек в черном автомобиле погасил фары, но не вышел. Сергей заглушил мотор и начал вглядываться во тьму. Видно никого не было, стало ясно: человек еще сидит в машине. В таком напряжении прошло минут семь — десять, после чего дверь автомобиля отворилась, и темная мужская фигура, озираясь по сторонам, направилась к подъезду Степана. Сергей потянулся к кобуре — оружие было на месте, — это несколько остудило нервы, потом проводил взглядом эту тень и потерял ее, когда она нырнула в Степин подъезд. Выйдя из машины, оперативник направился к подъезду. Он достал телефон из кармана и попробовал набрать Миронова, но никто не ответил. Выругавшись про себя, Сергей набрал на домофоне первый попавшийся номер квартиры.
