Между тем обстановка на передовой продолжала ухудшаться. Фронт опасно изгибался, 1-я танковая группа немцев рвалась к Киеву. Остатки полка получили приказ на перебазирование в район столицы Украины. Что будет дальше, Северов знал – прорыв танковых и моторизованных дивизий Вермахта из района Житомира на восток к Киеву и юго-восток в сторону Крыма. Перебазирование полка в район Борисполя выводило его из-под этого удара.
Применять авиацию немцы продолжали в полную силу, на прикрытие наших войск истребители полка вылетали часто, но в основном малыми группами – по четыре-шесть самолетов. Больше просто не было. Наплевав на возможные проблемы, Коробков полностью перешел на пары, хотя соседние полки продолжали использовать трехсамолетные звенья. Жирным минусом ситуации являлось отсутствие радиосвязи. Отсутствие управления в бою, невозможность перенацеливания, слабая служба ВНОС катастрофически понижали эффективность действий.
Эскадрилья Ларионова состояла, таким образом, из пары Ларионов – Северов и звена Бабочкина. В активе у Олега уже официально числилось три сбитых лично и два в группе, что являлось очень неплохим результатом. Он и сам чувствовал, что его боевой опыт истребителя растет, как растет и мастерство его товарищей. По крайней мере более эффективная тактика позволяла Коробкову иметь потери меньшие, чем в большинстве других авиаполков. У Ларионова уже было шесть сбитых лично и три в группе, у Бабочкина – четыре и два. Свой боевой счет открыл и Каха Баградзе.
Часто приходилось летать и на прикрытие своих бомбардировщиков. Северов такие задания очень не любил. Бомбоштурмовые удары наносились днем. Тактика прикрытия была довольно примитивной, действия бомберов после удара часто были ошибочными. Вместо сохранения плотных боевых порядков они уходили на максимальной скорости, растягиваясь и не давая возможности малочисленным истребителям прикрыть все подразделение. Да и собственные оборонительные возможности были невысоки – пулеметы винтовочного калибра имели существенно меньшую дальность эффективной стрельбы, чем авиапушки немцев. В таких условиях потери были очень высоки.
Через месяц после начала войны линия фронта вплотную подошла к Киеву. Из-за частых налетов полк рассредоточили. Третья эскадрилья перебралась на небольшую площадку в районе северо-западнее Бородянки. Это было обычное поле, которое стараниями Булочкина обзавелось землянками, капонирами для техники и прочими необходимыми атрибутами военного аэродрома. В процессе переездов с одного места на другое командир БАО захомячил две брошенные из-за отсутствия топлива зенитные 76-мм пушки, две 37-мм зенитки и даже один ДШК. А четыре счетверенки М4 были добыты еще до войны. Вопрос с боеприпасами пока решать удавалось, сложнее было с подготовленными расчетами. Но Петрович и тут выход нашел. Он сам и его делегаты выезжали на маршруты отступающих войск и выискивали нужных специалистов. Так что опытными наводчиками и командирами расчетов невеликое воинство укомплектовать удалось.
Рота Аверина понесла довольно значительные потери – активность немецких диверсантов была высокой, были потери и от налетов вражеской авиации. Пару раз приходилось отражать атаки прорвавшихся групп вражеской мотопехоты и мотоциклистов. С другой стороны, Аверин и Булочкин пополняли роту за счет отступающих. Брали не всех подряд, только солдат, хорошо обученных. Сманили даже несколько пограничников. Их часто использовал Миша Ногтев, работы по выявлению вражеской агентуры хватало. Впрочем, когда ушли далеко за линию старой границы, стало полегче – отношение местного населения было другим.
После обеда 23 июля на аэродроме неожиданно появился сотрудник НКВД, прошел в штаб, через некоторое время возникла суета, один из работников штаба рысью унесся к стоянкам самолетов, другой также бегом нашел Ларионова, что-то явно затевалось. Через некоторое время Северова вызвали к командиру полка.
– Товарищ майор, младший лейтенант Северов по вашему приказанию прибыл.
– Проходи ближе, – проворчал Коробков, вид у него был недовольный.
Присмотревшись, Олег обнаружил, что сотрудник НКВД имеет на петлицах три шпалы – капитан госбезопасности.
– Слушай приказ! После получения инструктажа идешь прямо к своему самолету, его сейчас готовят к вылету. В 17.30 взлетаешь, следуешь вот в этот квадрат, – комполка показал на карте квадрат недалеко от аэродрома, – встаешь в круг на высоте 3000, ждешь «ПС-84». Сопровождаешь вот по этому маршруту.
– Товарищ младший лейтенант, этот борт должен во что бы то ни стало дойти до места, ты понял меня? – проговорил капитан ГБ, до этого не проронивший ни слова.
– Так точно! Разрешите вопрос?
– Что у тебя?
– Если это так важно, почему я иду один?
– Нет топлива! – раздраженно сказал командир полка. – Совсем нет! В твой слили все, что наскребли. Подвезут ночью, как обычно, а надо сейчас! Много самолетов ремонтируется еще, только к утру сделают. А ты у нас летчик хороший, да и везунчик редкий. Или боишься?
– Не боюсь, просто уточнил. Разрешите идти?
Коробков отпустил Северова, но вслед за ним вышел энкавэдэшник.
– Провожу до стоянки.
«Заодно посмотрит, чтобы ни с кем не общался», – подумал Северов.
Шли они не спеша, самолет еще готовили к вылету, загружали боеприпасы.
– Хвалит тебя командир полка, не подведи.
Самолет Олега находился ближе к концу стоянки, капитан ГБ, проходя мимо истребителей, разглядывал их, а потом спросил:
– А кто у вас в полку на «ишаке» с номером 33 летает?
– Сейчас никто, а раньше я летал.
Они подошли к самолету Северова, около которого, кроме технарей, стоял Ларионов. Увидев подошедшего сотрудника НКВД, комэск представился:
– Командир третьей эскадрильи капитан Ларионов.
– Капитан, а сколько у него сбитых?
– Три лично и два в группе, – осторожно ответил Игорь.
– Ничего не упускаешь?
– В каком смысле? Эти победы подтверждены, у нас приписок нет.
– Да я не об этом. По данным разведки, летчик на «ишаке» с номером 33 сбил над территорией противника несколько самолетов, которые пилотировали известные в Люфтваффе специалисты, точное количество сбитых нам неизвестно. По всему выходит, что это самолет вашего полка.
– Он посмотрел на Серова: – Что скажешь?
– Ничего он не скажет! – Ларионов вкратце рассказал о Кольском и его происках. – Об этих сбитых я знаю, но доказательств у нас нет, поэтому Кольский и обвиняет его в приписках, целую кампанию раздул. Но мы эти самолеты и не просили засчитывать, лейтенант просто устно доложил.
– Ладно, давай готовься, время.
– Товарищ капитан госбезопасности, есть одна просьба. Если все-таки собьют, когда к своим выйду, то будут проверять.
– Конечно будут, как же иначе?
– А можно сделать так, чтобы ВЫ в курсе моей проверки были?
