Решение правления Aramco было подкреплено тем фактом, что шейх Асад лично позвонил в ближневосточный отдел и прямо сообщил сотрудникам Госдепартамента, что его «правительство не блефует, выдвигая требования по пересмотру концессионного соглашения с Aramco». Государственный департамент, возможно и не вполне разумно, сообщил саудовскому послу о том, что «сильная позиция» саудовцев произвела впечатление на совет директоров Aramco{32}. Шейх Асад запомнил эту информацию на будущее и подтвердил, что переговоры с Aramco пройдут на территории королевства, в Джидде.
Итак, благодаря терпению и стратегическому подходу Сулейман смог заставить Aramco начать новые переговоры об условиях нефтяной концессии, договор о которой шейх сам подписал двадцатью годами ранее. Но в прежние времена все связанное с нефтью было лишь азартной игрой, а в 1950-м нефть означала будущее монархии. Вопрос состоял лишь в том, какую долю теперь удастся отбить у американцев.
Переговоры между Aramco и Саудитами начались 28 ноября 1950 года. Сулейман смог превратить обсуждение изначального вопроса в ситуацию, когда главной темой оказалось буквально все связанное с концессией. Американцы так до конца и не поняли, каким образом они перестали говорить о погашении железнодорожного кредита и ввязались в дискуссию о том, будет ли Саудовская Аравия взимать с Aramco налог на доход и забирать до половины прибыли компании. Впрочем саудовцы тогда не знали, что американцы тоже неплохо подготовились к встрече.
Оуэн, Дэвис и Дьюс уже давно поняли, что Aramco лишь откладывает неизбежное. Компании в любом случае пришлось бы фундаментально пересмотреть свое концессионное соглашение с Саудовской Аравией. Однако перед встречей с Сулейманом представители Aramco тщательно изучили различные варианты новых контрактов. Прежний договор, или концессионное соглашение, был основан на том, что Aramco платила королевству фиксированный процент роялти. Его величина была связана с объемом и ценой нефти, которую Aramco продавала, имея эксклюзивные права на добычу нефти в течение 60 лет.
За неделю до первой встречи Aramco и саудовцев Дьюс и Дэвис обсудили имевшиеся у Aramco варианты с Макги из Госдепартамента и рассказали ему о плане, над которым компания работала уже несколько месяцев{33}. Они надеялись, что этот план сможет положить конец взятой саудовцами на вооружение «политике выдаивания из Aramco денег, достаточных для того, чтобы ликвидировать свой бюджетный дефицит»{34}. План мог переломить многомесячную патовую ситуацию в отношениях между Aramco и саудовцами.
Вместо простого увеличения суммы роялти руководители Aramco были готовы предложить условия, какие и не снились ни одной другой нефтедобывающей стране на Ближнем Востоке, — договор, по которому прибыль делилась пополам, а доля Саудовской Аравии принимала форму «налога на доходы». Джорджу Макги совершенно не нравилась идея столь значительных перемен в контрактных отношениях Aramco и Эр-Рияда. Однако, выслушав объяснения нефтяников, он признал, что такой тип договоренности основан на уже имевшихся прецедентах. В 1943 году Венесуэла настояла на аналогичных отношениях с Jersey Standard и Royal Dutch Shell, иностранными нефтяными компаниями, занимавшимися всей добычей нефти в стране. Макги объяснил, что «Госдепартамент не будет высказывать своего мнения по этому вопросу», но он хотел знать, почему Aramco предпочла именно этот вариант.
Юридический советник Aramco У. Спайк Сперлок объяснил, что, если саудовцы станут взимать такой «налог» с Aramco, компания сможет заявлять об уплате налогов за границей в своих налоговых декларациях, поданных в США. И тогда, скорее всего, «компании не придется нести никаких дополнительных расходов». Это был очень рискованный шаг, поскольку никто не знал, зачтет ли налоговая служба США выплаченные за границей налоги. Но, как сказал Дьюс, компания «пообщалась с официальными представителями казначейства, которые не обнаружили в данном вопросе никаких сложностей». Кроме того, налоговая служба США незадолго до этого вынесла аналогичное решение в отношении компаний, работавших в Венесуэле, так что юридические и финансовые эксперты Aramco могли не беспокоиться.
Примет ли Эр-Рияд такую схему? Но американцы не имели понятия о том, что способно удовлетворить саудовцев и возможен ли вообще такой план, с которым те согласятся. Сперлок заявил, что, «как показывает его опыт, саудовцы всегда предпочитали иметь „партнерские“ отношения с Aramco и что любое жизнеспособное соглашение должно учитывать этот принцип». Люди в Aramco считали, что увеличение объема финансовых поступлений в Саудовскую Аравию, основанное на размере прибыли, а не роялти, будет более справедливым для компании и «создаст у саудовцев ощущение сопричастности». Сперлок аккуратно добавил, что «партнерство» с Aramco не предполагает никакого «владения акциями или участия в управлении». Это было чистое «партнерство в распределении прибыли».
Дьюс и Дэвис были настороже, потому что им только что подтвердили, что команду переговорщиков со стороны саудовцев возглавит принц Фейсал. Никто не мог предсказать, как те отреагируют на предложение Aramco о новом распределении прибыли. Макги сообщил, что подготовит меморандум и попросит нового посла Реймонда Хэра передать его саудовцам до начала переговоров. Меморандум был призван напомнить, что «Aramco уже проделала огромную работу по развитию нефтяных ресурсов Саудовской Аравии». Руководители Aramco поблагодарили Госдепартамент за поддержку, а затем начали готовиться к переговорам{35}.
* * *
Посол Хэр организовал переговоры на «нейтральной территории», в посольстве США. Саудовскую делегацию возглавлял принц Фейсал, второй в очереди за короной. И в саудовских, и в американских кругах его считали более способным, чем его старший брат Сауд. Фейсал много путешествовал по делам отца, часто представлял королевство за границей и поэтому «хорошо разбирался в вопросах международной политики и интересовался ими. Это отмечали многие министры иностранных дел и послы, встречавшиеся с принцем»{36}.
Фейсал не отличался красотой, однако его появление никогда не оставалось без внимания. Если его старшего брата Сауда можно было легко заметить благодаря игривой улыбке и полной фигуре, Фейсал всегда казался несколько отстраненным и загадочным. У него был крупный крючковатый нос, толстые черные брови и выступающий подборок, который лишь подчеркивала окладистая растительность на лице. Суровый образ жизни сделал Фейсала худощавым. Его аскетизм передался и его детям. Если отпрысков Сауда возили в школу на экстравагантных машинах, сыновья Фейсала учились в обычной школе с глиняными стенами и жили там простой жизнью вместе со своими одноклассниками. Однако Фейсал хотел, чтобы дети получили самое хорошее образование, и позже он отправил их в частную школу «Хан-Скул» в Принстоне, Нью-Джерси, а затем — в университеты Лиги плюща или престижные военные школы. Он заставлял своих сыновей и всех, кто с ним работал, придерживаться самых высоких и четких стандартов.
