Прекрасные волосы, гордость и краса, остались в могиле.
Белое стройное тело почернело, высохло. Ужасные раны, уродливые зловонные язвы покрывают его. Прежде они были на душе, но душа проклята, отнята, и каждая из сердечных ран теперь отпечаталась на коже. Уже не кровоточат они, но по-прежнему ноют, болят.
Плоть прилипла к костям. Вытянулись руки, удлинились пальцы. Вместо розовых ноготков – острые крючковатые когти: выцарапывать чужие жизни.
Вместо страданий и растоптанной любви теперь лишь голод. Алчный, жгучий, неутолимый голод. Вечная зависть мертвых к живым.
Нет больше девушки. Есть Эрка.
Яна видела все это воочию: милое, но искаженное мукой девичье лицо превратилось в застывшее, белое, как рыбье брюхо, лицо утопленницы. А потом покойница снова пробудилась, чтобы начать существовать в жутком подобии жизни.
– Прежде страдала я, но потом пришла их очередь, – проговорила Эрка. – У меня отняли радость и красоту – теперь отнимаю я. Это никогда не кончится.
– Я здесь ни при чем! – прохрипела Яна, чувствуя, как силы покидают ее.
Прикосновение Эрки вытягивало из нее жизнь, наполняя вены ледяным, мертвенным холодом. Дышать было все труднее, просвет, сквозь который воздух входил в легкие, сужался.
«Я умираю», – подумала Яна, но даже эта мысль уже почти не тронула, не испугала, не пробудила желания побороться за угасающую жизнь.
Выпустив запястье Яны, тварь обхватила ее голову, второй рукой продолжая душить. Длинные костистые пальцы легли на лоб, сдавили череп. Голову пронзила острая боль – сумасшедшая, нестерпимая. Глаза как будто пронзили горящими ножами, и она ослепла, не видя уже ничего перед собой, не соображая.
Яна кричала, но больше не слышала своего крика. Осталось одно желание – умереть. Смерть – вот единственное, что могло избавить от мучений.
Смерть…
«Одной вещи она все же боится. Если Эрке показать ее смерть, то она не выдержит и испугается», – всплыли в памяти недавно сказанные кем-то слова.
Филип. Он это сказал. А Яна тогда подумала, что это невозможно.
Последний глоток ускользающей жизни, последний рывок. Последняя надежда. И – словно пролетевшая в черном ночном небе комета – внезапно пришедшее озарение.
Гордана не выносила зеркал, велела убрать их! Говорила, там отражается не она.
А если это не Гордана боялась, а все сильнее завладевавшая ею Эрка?
«Показать смерть» – возможно, это значит показать, как она умерла? А умерла она от воды… Зеркало прозрачное, как вода.
Или, возможно, зеркало покажет Эрке ту, кем она была прежде, и тем самым напомнит о ее смерти?
Как бы то ни было, Яна была уверена: нужно, чтобы тварь взглянула в зеркало. Но как?
В угасающем сознании всплыла недавняя сцена: они с Филипом стоят в коридоре. Речь шла о зеркалах – опять-таки, и Яна дала ему карманное зеркальце. Он не взял, и Яна… положила его в карман джинсов! Оно до сих пор там!
Руки были свободны, и Яна, чудом собрав остатки мужества и воли к жизни, достала из кармана маленькое круглое зеркальце и направила прямо в лицо Эрке.
В следующий миг Яну отбросило назад. Она ударилась спиной о столик с лекарствами, который стоял возле кровати, и упала. Столик тоже упал, по полу покатились склянки и пузырьки.
У Яны болела спина от удара, но зато страшная головная боль оставила ее. И никаких следов дурноты от препарата, который ввел доктор. Она лежала на полу, кашляла и жадно глотала ртом воздух, еще не вполне понимая, что произошло, и продолжая сжимать в ладони зеркало.
Эрка, не обращая внимания на Яну, выла и крутилась на месте, прижимая ладони к глазам.
– Какого черта тут происходит?
Яна уже и забыла, что в комнате были Андрей и доктор Милош.
Она видела, что они растеряны, не знают, что предпринять.
– Нам нужно… – начал доктор, но договорить не успел.
Андрей подбежал к Яне и грубо рванул на себя.
– Вставай, стерва! – Пистолет в его руке ходил ходуном. – Мне надоели эти дурацкие игры! – выкрикнул он.
Яна так и не поняла, что он хотел сделать. Она не успела встать на ноги – дальше все случилось слишком быстро.
Эрка, наверное, испугалась того, что показало ей отражение, как и говорил Филип, но еще она была в ярости.
Голод, который она испытывала, не был утолен. Яна не успела заметить, как существо оказалось возле них – точнее, возле Андрея. Секунда – и одна длиннопалая уродливая рука схватила его за горло, вторая – за голову.
Андрей закричал высоким бабьим голосом. Яна знала, что он сейчас чувствует: нечем дышать, голова взрывается от боли, перед глазами – бордовое марево.
Он пробовал вырваться, но существо, решившее выпить его жизнь, было куда сильнее. Ноги Андрея оторвались от пола: Эрка без видимых усилий подняла его, приблизив к себе, в жуткой пародии на страстные объятия.
Андрей не сдавался: ткнул пистолетом прямо в живот существа и выстрелил. Раз, другой, третий…
Пули застревали в теле, но железная хватка не ослабевала. Пистолет выпал из руки Андрея. Глаза его закатились. Яна зажмурилась, чтобы не видеть ничего, прижала ладони к ушам. Но все равно слышала и даже видела внутренним зрением, как жизнь покидает тело человека, которого она еще совсем недавно считала близким, в которого была влюблена, с которым связывала планы на будущее.
Тело Андрея тяжело упало на пол.
Яна открыла глаза и увидела, что мужчина лежит на полу, возле кровати, подогнув под себя одну ногу и раскинув руки.
Эрка стояла над ним, а потом повернула голову и поглядела на Яну.
– Знакомая кровь, – скрипучим голосом проговорило существо.
Нагнулось и погладило Андрея по щеке. Мертвый, безразличный уже ко всему, он покорно принял эту ласку. Эрка перешагнула через него и сделала шаг в сторону Яны.
«Господи, пожалуйста, – взмолилась девушка, – не могу больше! Пожалуйста, пусть я сейчас потеряю сознание!»
Но Бога не было в Черном доме, и он не слышал обращенных к нему молитв.
Кошмарная тварь не стала приближаться к Яне. Вместо этого она дошла до стоящего возле кровати кресла и села в него.
А потом, спустя буквально мгновение, все вокруг стало меняться.
Выветривалось, как сигаретный дым на ветру, мерзкое зловоние.
Температура стала подниматься, в комнате становилось теплее с каждой минутой.
А Эрка… Вместо адского создания в кресле сидела несчастная, высохшая от болезни старуха с пожелтевшей кожей, ввалившимися глазами и облысевшей головой. Она была мертва, вот только убил ее не рак. Три пули, выпущенные Андреем из пистолета, отняли у Горданы жизнь, положив конец земным страданиям.
