Наконец наступил его выход. Мальчик, то есть Королевич, поговорил с гномами, и те разрешили забрать Белоснежку. Конечно, никакого гроба на представлении не было. И никакого яблока тоже. Королевич должен был просто поцеловать ее, как в сказке «Семь богатырей», а она после этого – спрыгнуть со сдвинутых стульев и обнять его… И вот он, самый напряженный момент. Мальчик, трясясь от волнения, наклонился над Белоснежкой, которую, к слову, играла нескладная девчонка с носом-картошкой. Но прежде чем губы Королевича коснулись щеки Белоснежки (целовать в губы ту, которую он не любит, мальчик постеснялся), она неожиданно открыла глаза и, клацнув зубами, тихо сказала:
«Гав».
Вячеслав умолк. Он стоял, с задумчивым видом глядя на раскинувшуюся вдали гряду гор, бескрайних и вечных, как само время.
– Этот чертов «гав» слышали только они оба – Королевич и Белоснежка. Как потом выяснилось, сучка с носом-картошкой просто пошутила. Но мальчик был так растерян и даже шокирован, что от неожиданности намочил свои нарядные королевские брюки. Они были телесно-бежевого цвета, и расплывающееся пятно мочи стало тут же видно всем. Всем, кто сидел в зале. Мальчик густо покраснел и закрыл его руками. Но было поздно.
Вячеслав повернул голову в сторону замершей Светланы.
– Зал грохнул от смеха, – тихо сказал он. – Но самая первая засмеялась девушка. Именно та, ради которой Королевич был готов на все. Она смеялась, а он изо всех сил сдерживался, чтобы не разреветься. Потом он, спотыкаясь, убежал за кулисы. Спектакль про Белоснежку был окончен. И эту ночь мальчик не спал, скрипя зубами от бессилия и обиды.
Светлана боялась встречаться с ним взглядом. Сгорбившись и поджав колени, она опустила голову. Ее обнаженное тело сотрясала мелкая дрожь, только теперь ее трясло не от холода.
Неслышно ступая босыми ступнями, Вячеслав приблизился к ней вплотную.
– Прекрасное изобретение – Интернет, – ласково проворковал он. «Королевич» наклонился над головой Светланы, и она макушкой почувствовала его горячее дыхание.
– Особенно – социальные сети, – продолжил Вячеслав. – Найти тебя, солнышко, не составило особого труда. Я узнал твою фамилию и где ты живешь. Все остальное – дело техники и немного терпения. Ту самую мандавошку, что решила изобразить собачку и напугала меня в самый ответственный момент, я привел сюда самую первую. Пару лет назад. Потренировался, так сказать, «на кошечках». Представляешь, эта дурочка даже не узнала меня, когда я выцепил ее на сайте знакомств. Ведь я проучился в той школе всего полтора года, и она быстро обо мне забыла, когда я перевелся в другую. Но я ничего не забыл, и мы играли в Сказку почти целую неделю. Как ты понимаешь, эта тупая курица больше не гавкала. Она только плакала и визжала, при этом умоляя ее отпустить.
Неожиданно Светлана испытала невыносимую усталость. Эта усталость, словно заплесневелое одеяло, на мгновение перекрыло даже все остальное – колкий холод, змеящийся по венам страх… боль в онемевших запястьях, туго стянутых скотчем… жжение в ягодицах, в чью мягкую кожу нещадно впивалась острая крошка…
– Ты меня убьешь? – совершенно спокойно поинтересовалась она.
Вячеслав поджал губы. Казалось, вопрос женщины поставил его в тупик, и до этого мысль разделаться с ней как-то совершенно не приходила ему в голову.
– Все зависит от тебя, – наконец промолвил «Королевич». Он неторопливо поднял седьмого гнома, с ледяной улыбкой разглядывая рыхлое месиво вместо лица. Гнилостные выделения постепенно пропитывали черные тряпки, в которое был закутан жуткий герой сказки. Стекая по крестообразной подставке, мутная жижа капала на камни.
Вячеслав приблизил гнома к своему лицу и, к непередаваемому отвращению Светланы, глубоко вдохнул зловоние, которое густыми волнами источала голова.
Желчь хлынула в глотку, как под бешеным напором насоса, и ее вырвало. Отдающие кислятиной темно-желтые струйки поползли по ее груди, скапливась на аккуратно выбритом лобке.
– Я же говорил, что спектакли здесь происходят регулярно, – сказал Вячеслав, словно ничего не случилось. – Это – четвертое представление. Но не думай, что я какой-нибудь садист или зверь, Белоснежка. Никого из них Королевич не пытал. Живые тела ему неинтересны, ему нравятся мертвые. Он просто оставлял их в гробу, и девушки сами отправлялись на небеса. Когда наступала ночь, Королевич приходил к своей очередной Белоснежке. После бурной ночи любви Белоснежка бережно убиралась обратно в свой деревянный дом, то есть гроб, а усталый, но удовлетворенный Королевич отправлялся спать… Между прочим, если бы ты была внимательна, ты обратила бы внимание на царапины, которыми сплошь покрыт гроб изнутри – это следы от ногтей чудесных принцесс… Да, о чем я? Гм… Королевич… Белоснежка… точнее, несколько Белоснежек… Ах, ну да. Со временем их тела начинало раздувать от трупных газов, и Королевич делал надрезы, чтобы его очаровательные девочки не лопнули. После этого любовные ласки продолжались. Лишь когда почернелая плоть начинала расползаться от гниения, Королевич выкладывал их на плоский камень, и остатки принцесс дочиста склевывали птицы. Обглоданные кости он выбрасывал в ущелье – есть тут одно неподалеку…
Вячеслав присел перед ней на корточки.
– Тебя я тоже положу в гроб, родная, – с нежностью произнес он. – Наверное, ты там описаешься. А может, даже обделаешься. А я вдоволь посмеюсь. Как это сделала ты, когда я изо всех сил старался произвести на тебя впечатление… Там, на сцене в школе, двадцать один год назад… Но я не против, когда организм ведет себя естественно. Я люблю «сочных» Белоснежек. Особенно когда она пару суток пролежит на 40-градусной жаре. Это как выдержанное вино, детка. Ты не представляешь, как выглядит человеческое тело, помещенное в наглухо заколоченный гроб на пару суток… Я вижу, твои губы трясутся, ты отводишь взгляд. Я знаю, тебе противно, тебя выворачивает наизнанку от брезгливости и отвращения, но я не обижаюсь. Как говорил Михалков в бессмертной киноленте Рязанова: «Кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик…» Никто из нас не ангел… Ты мечтаешь покорить Эверест, а я хочу трахнуть твое мертвое тело.
Светлана почувствовала, как перед глазами медленно поплыли пурпурные круги. Все естество женщины пыталось убедить ее в том, что происходящее в настоящий момент не что иное, как дикий, затянувшийся кошмар, но истинная реальность, словно стреляющий болью обнаженный нерв, была именно тем, от чего так отчаянно желал избавиться ее измученный рассудок.
– Сказка… сказка про Белоснежку хорошо заканчивается, – с трудом выдавила она. – Белоснежка не должна умереть.
Вячеслав хитро улыбнулся, будто только и ждал нечто подобное.
– Все правильно, моя черноволосая красавица. Сказки Братьев Гримм я безмерно уважаю, но почему бы не проявить чуток фантазии и креатива? Какая-то писюшка, играющая роль Белоснежки, пугает Королевича своим дурацким «гав». Что ж, я принял правила игры и решил пойти дальше. Вместо гномов я сам хороню своих принцесс в гробу, причем в деревянном, а не из стекла, как в оригинале. И вообще, понарошку умирать нельзя. Ну, засуну я тебе в глотку это несчастное яблоко, и ты склеишь ласты… Как я тебя оживлять буду?! Ученые пока не научились этому.
