«Надо же было быть такой дурой и припереться сюда. Мне же уже не пятнадцать лет. Этот придурок все настроение испортил».
Вспомнив выражение лица Юрика, Лана все же невольно рассмеялась. Этот «ловелас» после меткой фразы Ланы стал пятнистым, как ягуар, в мгновение ока.
«Нет, ягуар слишком благородно для него. Скорее, жираф».
Лана не удержалась и рассмеялась в полный голос. Образ жирафа с вытянутой физиономией Юрика не мог не насмешить.
«Теперь, дружок, твои друганы будут тебя целый год подкалывать. Смирись!»
Затянувшись горьким дымом, она подумала, что, наверное, ее великолепная импровизация была чрезмерна. Этот несчастный «ботан», и без того осознающий свое ничтожество, совсем погрузится в свои комплексы. И нынешняя выходка совершенно не делала ей чести. Ведь она могла отшить его тихо, без привлечения внимания всей компании.
«Да пошел он, этот Юрик», – разозлилась она и бросила окурок в дверь. «Бычок», рассыпая искры, перелетел все десять ступенек пролета и попал точно в дверную ручку.
«Незачем было строить из себя мачо. Сам дурак».
В голове ухало чуть сильнее, чем днем, а это означало, что через полчаса ее ждала жуткая головная боль. Так бывало всегда, а сегодняшний день был просто создан для этого. Плохое самочувствие в плохой день – закон.
Лана вышла на улицу. Теплый ветерок ненавязчиво обдувал разгоряченное лицо, делая день чуть менее скверным. Лана улыбнулась, подбадривая себя.
– Прорвемся, подруга. По крайней мере, сегодня хуже уже не будет.
Но она ошиблась. Запас неприятностей на этот день еще не иссяк. Это она выяснила через пару километров, решив, что нужно садиться в метро и ехать домой.
Она полезла в карман за проездным билетом, но там его не оказалось. Так же, как и денег.
– Ох ты, блин, – расстроенно и зло пробормотала она, вспомнив, что не взяла свою сумочку из дома, а просто свалила все необходимое в большую сумку Лены. «В твоей все равно прибавления не будет заметно», – подколола она Лену, когда они, готовые выходить, обувались. Лена тогда улыбнулась, видимо, не поняв шутки.
А вот Лане сейчас совершенно не хотелось улыбаться. Хотелось заплакать.
– А вот и не вернусь, – решила она, представив кислую мину Юрика и шуточки, которые начнет отпускать Сереженька – именинник.
Очередное огорчение ожидало ее примерно через несколько минут, когда она достала телефон, сообразив, что можно вызвать такси и расплатиться дома. Мобильник не работал. Она раз за разом нажимала на кнопку включения, но экран так и не засветился.
– Да что же это такое!
Телефон, который она заряжала раз в неделю, решил вырубиться именно сейчас.
«В такой день не удивительно», – подумала Лана.
Ничего не оставалось, кроме как идти пешком. По ее расчетам, на это требовалось часа два с половиной – три.
«Хорошо, что хоть на улице тепло», – постаралась Лана немного раскрасить ситуацию, но это не помогло. Ложка меда в целой бочке дегтя была совершенно не заметна.
Прогулки по ночной Москве Лане нравились. Город, днем суетливый, как блохастый пес, к ночи успокаивался настолько, насколько вообще может успокоиться многомиллионный мегаполис. Темнота, разбавленная тысячами разнообразных огоньков, была удивительно уютной. Потихоньку из головы вылетали неприятности этого дня.
«Нет, наверное, уже вчерашнего», – подумала Лана и машинально достала телефон.
– Ах да, – проговорила она, глядя на темный экран, и убрала его обратно в карман.
Она совершенно потерялась во времени. Как назло, ей нигде не попадались уличные часы, которыми обычно был усеян буквально весь город. Лана не помнила, когда последний раз у нее возникала такая проблема – невозможность выяснить, который час. Обычно было наоборот. Куча экранов, мониторов, циферблатов беспрестанно сообщали, говорили, выкрикивали твое положение во времени, не давая возможности его забыть.
На Гоголевском бульваре, в сотне метров от начала Остоженки, она подошла к высокому мужчине в брюках и белоснежно-белой рубашке, который в ожидании нужного сигнала светофора сосредоточенно поддевал ботинком камешек, отколовшийся от бордюра.
– Вы не подскажете, сколько времени?
У нее мелькнула странная мысль, что в такой день этот человек обязательно начнет знакомиться с ней самым вульгарным способом, но мужчина лишь отдернул манжету, взглянул на часы и, изобразив на лице нейтрально-равнодушную улыбку, ответил:
– Час тридцать три.
Пешеходный светофор переключился на шагающего зеленого человечка, и мужчина степенно двинулся через дорогу.
– Спасибо, – негромко проговорила Лана вслед, но человек либо не слышал, либо делал вид. Ярко-белое пятно рубашки постепенно удалялось в сторону Волхонки.
– Зануда, – констатировала она.
Отметив, что вчерашний, невезучий, день закончился, Лана улыбнулась. Она и впрямь чувствовала себя лучше.
– Надо было у зануды «стрельнуть» сигарету.
Лана пересекла Пречистенку и вышла на Остоженку. Она автоматически продвигалась вперед, мысленно прокладывая путь до дома и пытаясь посчитать время. Она не увидела, что перед ней прямо из стены старого желтого дома материализовался человек и задумчиво остановился посреди тротуара. Лана заметила странного прохожего, только когда налетела на него.
3
В конце концов Денис решился и нажал на кнопку звонка. В глубине квартиры раздался перезвон колокольчиков, и тут же поступил ответ, словно хозяин квартиры знал, что парень топчется возле двери.
– Прошу вас. Дверь открыта.
Денис поднес руку к дверной ручке и замер. Затем отдернул ее. Провел рукой по волосам и почувствовал, что вспотел. Спустя несколько секунд все же решился: потянул ручку вниз и толкнул дверь от себя.
Из прихожей пролился мягкий желтый свет, осветив небольшой участок погруженного в полутьму подъезда. Денис шагнул внутрь. В груди появилось странное ощущение, словно сквозь тело пропустили электрический ток. Безболезненно и даже немного приятно. В голове на миг помутилось. Когда Денис переступил порог, непонятное ощущение ушло. Он машинально закрыл дверь. Тихо щелкнул язычок замка, заходя в свой паз.
Квартира выглядела совершенно нежилой. Одноцветные серые стены и поблекший потолок навевали мысли о больнице. Возле двери на стене находилась пустая вешалка. Чуть дальше располагался темно-коричневый, почти черный, платяной шкаф – массивная, более подходящая для замка, чем для квартиры, громада. Рядом стояла тумбочка, под стать шкафу, с телефоном на ней. И все. Не было ничего, что могло бы хоть что-то сказать о хозяине квартиры. Абсолютная безликость. Как будто за двадцать минут до прихода Дениса в совершенно пустой квартире хозяин с бригадой грузчиков расставил немногочисленную мебель, дабы гостю не было слишком тоскливо. Денис поежился. Решение прийти сюда уже казалось ему абсолютно опрометчивым. Решение глупого курьера, который, поведясь на обещанные хрустящие купюры, приперся посреди ночи в здание, более похожее на склеп, чем на жилой дом, и собирается общаться с человеком, который говорит так, словно объявляет станции метро.
