— Лондонское управление говорило о неразберихе. Алек настаивал на «кроте». В каком бы месте ни высаживался наш десант, противник постоянно нас опережал. Радиоперехваты. Все выходило наружу. Значит, кто-то действовал изнутри. Так считал Алек, и я как мелкая сошка разделял его точку зрения.
— И вы вдвоем пришли к Смайли с демаршем. Видимо, его вы не рассматривали как потенциального предателя.
— Операцией «Складной нож» занималось Лондонское управление. Всем командовал Билл Хейдон и его подчиненные: Аллелайн, Бланд, Эстерхейзи. «Ребята Билла», как мы их называли. Джорджа там близко не было.
— А Лондон и Секретка были на ножах?
— Лондон делал все, чтобы подмять под себя Секретку. Джордж сопротивлялся этому силовому варианту. Как мог.
— А какова во всем этом была роль нашего великолепного шефа? Так называемого Хозяина.
— Он сталкивал нас лбами. Обычная история — разделяй и властвуй.
— Я правильно мыслю, что между Смайли и Хейдоном существовала личная неприязнь?
— Не исключено. Поговаривали, что у Билла была связь с Энн, женой Джорджа. Это застилало глаза Джорджу. А Билл сделал такой ход неслучайно. Он был хитрый лис.
— Смайли обсуждал с вами свою личную жизнь?
— Никогда. С подчиненным о таком не говорят.
Кролик обдумывает мои слова — похоже, не поверил, уже собирается копнуть дальше, но потом передумывает.
— Итак, операция «Складной нож» сдулась, и вы пришли со своими проблемами к Смайли. Лицом к лицу. Втроем. Лимас и вы при нем. Невзирая на низший статус.
— Меня попросил Алек. Он себе не доверял.
— Это почему?
— Горячий был.
— Где происходила эта встреча à trois?
[5]
— Какое, черт побери, это имеет значение?
— Я пытаюсь себе представить надежное убежище. О котором вы мне еще не говорили, но скажете. Я подумал, что сейчас самое время.
А я-то убаюкал себя мыслью, что эти сплетни уведут нас подальше от гибельной пучины.
— В принципе мы могли воспользоваться конспиративной квартирой, но во всех квартирах Лондонское управление установило прослушку. Еще был дом Джорджа на Байуотер-стрит, но там находилась Энн, и было общее понимание, что ее не стоит посвящать в тайну, которую она не в состоянии сохранить.
— Она бы побежала к Хейдону?
— Я этого не говорил. Просто было такое ощущение. Вот и всё. Мне продолжать?
— Всенепременно. Если не возражаете.
— Мы зашли за Джорджем на Байуотер-стрит и совершили моцион по Саут-бэнк. Был теплый летний вечер. Он часто жаловался на недостаток физических упражнений.
— И в результате этого вечернего моциона вдоль реки родилась операция «Паданец»?
— О господи! Когда вы уже повзрослеете!
— Уже повзрослел, не переживайте. А вот вы молодеете на глазах. И как прошел разговор? Я весь внимание.
— Мы говорили об измене. В целом, без подробностей. Любой член Лондонского управления, нынешний или вчерашний, подозревался по определению. Пятьдесят — шестьдесят потенциальных предателей. Мы говорили о том, кто, имея доступ к информации, мог раз за разом проваливать операцию. Но мы понимали: при том что руководит Билл, Перси Аллелайн ест из его рук, а Бланд и Эстерхейзи подключаются в любой момент, все, что нужно предателю, — это появиться на открытой планерке или посидеть в баре с начальством и послушать разглагольствования Аллелайна. Билл всегда считал закрытость предрассудком. «Все должны быть в курсе». Это давало ему идеальное прикрытие.
— И как Смайли отреагировал на ваш демарш?
— Сказал, что подумает и потом с нами свяжется. Ничего другого от Джорджа мы и не ждали. Пожалуй, я выпью кофе, раз уж предлагают. Черный. Без сахара.
Я потянулся, встряхнулся, зевнул. Возраст, что вы хотите. Но Кролик на это не купился, а Лора уже давно меня раскусила. Они смотрели на меня так, словно терпят из последних сил. И никакого кофе.
* * *
Кролик теперь держался как строгий юрист. Никаких прищуров. Никаких внятных повторов для слабоумного старика, который еще к тому же плохо слышит.
— Я хочу вернуться к тому, с чего мы начали, если не возражаете. Вы и Закон. Служба и Закон. Сосредоточились?
— Пожалуй.
— Я уже упомянул о ненасытном интересе британской общественности к историческим преступлениям. Что не ускользает от внимания наших доблестных парламентариев.
— Да? Возможно.
— Как и о суде. Все жаждут кого-то заклеймить в исторических грехах. Наш новый национальный вид спорта. Нынешнее безвинное поколение против виновного. Кто покается за грехи наших отцов, даже если когда-то это не считалось грехами? Но вы ведь не отец? Хотя, если верить вашему досье, у вас должна быть толпа внуков.
— Вы, кажется, сказали, что мое досье превратили в отбивную. Вы берете свои слова обратно?
— Я пытаюсь прочитать ваши эмоции. Пока не получается. Или они отсутствуют, или их там целый рой. Вы легко относитесь к смерти Лиз Голд. Почему? И так же легко к смерти Алека Лимаса. В отношении операции «Паданец» у вас полная амнезия, хотя мы прекрасно знаем, что вы имели к ней доступ. В отличие, заметьте, от вашего покойного друга Алека Лимаса — притом что он погиб на боевом посту. Прошу меня не перебивать. — Он продолжил, простив мне мою невоспитанность. — Кажется, начинают просматриваться очертания нашей сделки. Вы признали, что при словах операция «Паданец» слышите далекий звон. Возможно, сказали вы столь же великодушно, сколь и глупо, это название тренировочного курса. Как насчет такого предложения? Вы постараетесь получше расслышать звон, а мы в ответ проясним нашу позицию?
Я задумываюсь, трясу головой, пытаясь расслышать отдаленный перезвон. У меня появилось ощущение, что надо биться до последнего солдата, и этот последний солдат — я.
— Я смутно припоминаю, Кролик, — уступаю я, делая шажок в его сторону, — что «Паданцем», если ничего не путаю, называлась не операция, а источник. К тому же липовый. Отсюда и недопонимание. — Я надеялся, что мой собеседник смягчится, но как бы не так. — Этот потенциальный источник не одолел первого же препятствия. И, само собой, был тут же отсеян. Записали и забыли. — Я развиваю дальше свою мысль. — Этот источник достался Джорджу как наследие прошлого. Еще одно историческое досье, если хотите, — почтительный кивок в сторону Лоры. — Восточногерманский профессор литературы барокко в Веймарском университете. Приятель Джорджа с военных лет, выполнявший для нас разные мелкие поручения. Он связался с Джорджем через какого-то шведского ученого… в пятьдесят девятом, кажется… — Плети словеса, ходи вокруг да около, золотое правило. — Проф, как мы его окрестили, утверждал, что у него есть горячие новости о сверхсекретном соглашении между двумя половинками Германии и Кремлем. Якобы он это услышал от единомышленника из администрации ГДР. — Все это слетает у меня с языка, как в былые времена. — Объединение двух Германий с условием, что они останутся нейтральными и безоружными. То, чего категорически не желал Запад: мощный властный вакуум в центре Европы. Если Цирк тайно вывезет его на Запад, Проф обещал нам выложить все на блюдечке.
