— Ты в порядке? Ударилась? — Макс присел рядом. Никогда не видела, чтобы смуглый человек так бледнел.
— Все в порядке, — уверила я.
— Поднимайся, надо возвращаться в Мельхом.
— Какого черта на нас напали среди бела дня?
— Я понятия не имею, — неожиданно признался чернокнижник, помогая мне встать.
Стоило очутиться на ногах, как стало ясно, что правому колену тоже прилично досталось.
Мигом обезлюдевший переулок оказался перекрыт с обеих сторон белыми магами. Конечно, на лбах у них написано не было, что товарищи несли добро и справедливость в центр Вестерских Ворот, но посохи намекали.
— Опять гадкие Деды Морозы! — процедила я.
— Держись за моей спиной, — пробормотал Макс, вытаскивая из кожаного чехла на поясе ведьмовской кинжал. — Поняла меня? Ни шагу в сторону.
— Ладно.
— Никаких абракадабр.
— Да ясно! Ясно!
Честное слово, всегда считала, что если бы попала в киношный боевик, то превратилась бы в строчку из титров еще на первых минутах. Просто прикрыла бы голову руками, завизжала и умерла от страха раньше, чем мне успели причинить реальный вред. На деле оказалось иначе. Несправедливая агрессия вызывала волну ярости: идешь по переулку, никого не трогаешь, за жизнь с любимым (боже мой, я сказала «любимый»?!) чернокнижником ругаешься, но — бабах! — на дороге возникает борец за справедливость и сеятель благодати, а потом начинает нападать. Да с такими добрыми волшебниками можно злодеев не искать!
Не сводя взгляда с противников, Макс медленно теснил меня к стене и что-то беспрерывно шептал. Похоже, плел заклятье.
— Именем короля, Макстен Керн, ты приговорен за нападение на белых магов! — выкрикнул безбородый мальчишка и швырнул в нашу сторону молнию.
— Идиоты, — обреченно выдохнул Макс. — Еще и короля помянули.
Только я решила поддакнуть, как в лицо ударило облако черного дыма. Рот все еще был раззявлен, когда дым резко развеялся, а я оказалась на площади, всего в нескольких шагах от дверей в Мельхом. Хотела вломиться в замок и позвать на помощь Эверта, но вдруг в спину мне уткнулась палка.
— Стоять, ведьма! — прозвучал женский голос. — И подними руки.
Совершенно точно посох не был похож на автомат — одним нажатием на спусковой крючок не обойдешься. Надо и шаманский танец станцевать, и слово волшебное сказать. Чувствуя, что готова выцарапать глаза первой белой колдунье, которая попробует меня взбесить, я резко развернулась. Девица охнула, отпрянула, махнув посохом, но тут же ткнула им мне в живот. Она оказалась долговязой и нескладной, подросток лет семнадцати.
— Вы в своем уме — нападать на раздраженного чернокнижника посреди людной улицы? — дрожа от злости, уставилась я в прозрачно-голубые глаза мага. — Думаешь, там кто-нибудь выживет?
— Мы защитим от него людей! — севшим голосом выплюнула она.
— Лучше от себя людей защитите!
Неожиданно с диким воплем, расставив руки, точно крылья, над крышей здания в нашу сторону пролетел один из защитников мирных горожан. Хорошо, хотя бы посох выронил раньше, чем превратился в горного орла.
— Мама, смотри! Летающий дядя! — крикнул какой-то малыш восторженным, звонким голосом.
Белый колдун рухнул посреди площади, подняв облако пыли, и отключился. Было у меня подозрение, что у бедняги не осталось ни одной целой косточки. Глядя на то, как вокруг парня собирается испуганный народ, я согласилась с Максом:
— Идиоты, мало что маги.
— Я борец за добро и справедливость! — огрызнулась девица.
— Сейлор Мун! — не удержалась я, вдруг вспомнив глазастую школьницу из старого японского мультика.
Подозреваю, колдунья решила, будто в нее полетело мудреное заклятье «сейлор мун», и попыталась уклониться от несуществующего магического удара. Как-то странно замахала посохом, затанцевала ногами. Я решила, что она мне демонстрирует колдовское кун-фу, но магичка рухнула попой на камни и со стоном выгнулась дугой. Видать, хорошенько приложилась копчиком.
— Никогда не нападайте на чернокнижников, когда они просто идут и никого не трогают, потому что они могут остановиться и очень больно тронуть вас! — нравоучительно высказалась я, поднимая откатившийся посох.
— Отдай артефакт! — взвизгнула противница.
— Чтобы ты мне чего-нибудь намагичила во имя луны, Белой звезды и… во имя чего еще вы хорошим людям жизнь портите?
Вдруг она оцепенела на секунду и начала отползать, не сводя взгляда с кого-то за моей спиной.
— Опять трофеи собираешь? — хмыкнул Макс.
— Молодежь приличной жизни учу.
Я повернулась к нему и обомлела. Рубашка была разодрана и перепачкана кровью. Лицо не задели, в кои веки осталось целым, без синяков, но рубашка была разодрана и перепачкана кровью. В прорехе виднелся длинный тонкий порез.
— Тебя ранили!
— Просто поцарапали. Заходи в дом.
— Вам это с рук не сойдет! — заорала девчонка нам вслед. — Жди, Макстен Керн, мы скоро придем!
— Да помолчи ты, убогая, пока посохом не ударили, — перебила я. Ударить хотелось. Глядишь, поумнеет и покинет ряды маньяков, нападающих на приличных чернокнижников.
Дверь надежно закрылась. Повернулась ручка, щелкнул замок. Мы остались в ошарашенном безмолвии Мельхома. Казалось, что в голове играл оркестр: били барабаны, гундосили трубы, пиликали на все лады скрипки.
— Что за мир такой? Ни разу спокойно поесть, блин, не дали! — высказалась я и в сердцах отшвырнула посох. — Зачем я вообще эту палку забрала? У меня уже есть одна!
— Они просто щенки, — философски вставил «пять копеек» Макс.
— Хуже демонов! Да Хинч не так пугает, как эти доморощенные сеятели добра! — завелась я.
— По-молодости я и не такое вытворял.
— Но тебя ранили. — Я для чего-то ткнула пальцем прямо в порез, и Макстен болезненно скривился. — Видишь, какая рана!
— Если тыкать в мою царапину, то она станет раной, — справедливо рассудил он.
— Не спорь, ты истекаешь кровью!
Конечно, кровотечение давно закончилось. Подозреваю, что и порез начал затягиваться.
— Алина, — позвал меня Макс.
— Да что?!
В следующую секунду горячая ладонь легла мне на затылок, и губы накрыл поцелуй. От внезапной ласки я оцепенела. Макстен отодвинулся на секунду, посмотрел в глаза.
— Ты пытаешься меня успокоить? — охрипшим голосом спросила я.
— Подталкиваю к принятию решения.
— Давай-ка еще разок… подтолкни, пока не истек кровью, а то неубедительно вышло, — пробормотала я, с готовностью приоткрывая губы для нового поцелуя, глубокого и крышесносного.
