Спроси у ветра, кто ты есть, —
Ведь он не знает слова «лесть».
Спроси у птицы, у волны,
У предрассветной тишины.
И лишь тогда найдешь ответ:
– Здесь на тебя похожих нет!
Глава 1
Похороны одноклассницы
«В этот скорбный и торжественный день мы собрались, чтобы похоронить нашу одноклассницу Оксану Приходько, безвременно (или временно – кто уж там разберет?) почившую от умственного перенапряжения…» – Нелли Ивановна с ужасом смотрела на листок. Почерк, без сомнения, дочкин. Алькины стремительные, немного прыгающие буквы. Сомнений не было, но верить не хотелось.
Следующая реплика оказалась написана уже другой рукой: «– Скажите, что послужило причиной смерти Оксаны? – спросил журналист, присутствующий на похоронах, вытирая обильные слезы и громко сморкаясь в полы своей траурной рубашки».
Далее снова Алька: «– Ах, нашу дорогую доченьку спросили, сколь будет дважды два! Нельзя задавать такие сложные вопросы милому ребенку…»
«…крутящемупопой перед всеми старшеклассниками», – продолжал неизвестный соучастник.
Впрочем, для Нелли Ивановны его личность вовсе не являлась секретом. Кто еще это может быть, как не Александрина подружка и соседка по парте Ира Кислицына!
Ну Алька хороша! Мало того, что пишет такую… чепуху, и это еще очень мягко сказано, так еще и хранит записки!
Из коридора донесся звук открывающегося замка, хлопнула дверь, стукнула сумка, которую дочь, как всегда, бросила на тумбочку с самого порога…
«Ну что же, – подумала Нелли Ивановна, уперев в бока руки, – на ловца и зверь бежит!»
Тем временем девочка уже появилась в комнате. Загорелая, сероглазая, с выцветшими за лето темно-русыми волосами, в старых шортах и растянутой футболке с надписью «I have no heart»
[1]
– ну не ребенок, а чудовище!
Алька, еще не отдышавшаяся после быстрого подъема по лестнице (а поднималась она исключительно бегом), мигом оценила обстановку. Мама опять копалась в ее вещах и, похоже, откопала что-то не то.
Лучшее средство защиты, как известно, нападение, и девочка немедленно пошла в атаку.
– А тебе не кажется, что рыться в моих вещах – это подлость? – спросила она напряженным голосом, глядя матери в лицо.
Нелли Ивановна даже немного растерялась, но тут же нахмурилась и сразила дочь ответным вопросом:
– А тебе не кажется, что писать такие вещи о своих одноклассницах – тоже подлость?
И предъявила Альке вещественное доказательство.
Девочка взглянула. Прошлогодняя тетрадка по истории. Они с Иркой весь урок веселились, устраивая похороны самым противным личностям в классе… ну и некоторым учителям заодно… интересно, добралась ли до этого мама?
– В нашей стране свобода слова! Вот! – с вызовом сказала Алька, разглядывая желтые пятна на давно не беленном потолке.
– Кажется, я вырастила совершенно бессердечного ребенка! – Нелли Ивановна трагическим жестом поднесла руку ко лбу. – К тому же этот ребенок не желает учиться, находя вместо этого для себя более соответствующие его уму и темпераменту занятия!
– Мамочка, должно быть, ты совсем забыла, сколько мне лет. «Ребенок, ребенок»! А я, заметим, уже в девятый иду…
– А по уму в первый бы надо! И вообще, посмотри на себя. На кого ты, по-твоему, похожа?
– На тебя? – рискнула предположить Алька.
– Ну, знаешь, это слишком! Ты наказана!
– Я тебе не маленькая девочка! И нечего на меня орать! – Алька огляделась и, не найдя ничего лучшего, выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.
На лестнице она столкнулась с соседкой, давней маминой подругой тетей Наринэ.
– Аленька, детка, что случилось? – спросила она так протяжно, как получается только у коренных армян.
– Ничего. Ничего-шень-ки! – закричала Алька уже снизу.
* * *
– Привет, ромашки!
Алька оглянулась, хотя и без того отлично знала, кто ее окликнул. Ее подруга и соседка по парте Ирка с детства обожала Земфиру и не раз давала Альке послушать песню про ромашки, уверяя, что эта песня именно про нее, Алку. Дело в том, что Алька и вправду живет на улице, которая так и называется – улица Ромашек.
– Салют! – отозвалась Алька и тоже помахала Ирке.
– Какие планы на вечер? Девчонки сегодня тусонуться собираются. Последний день лета отметить. Придешь?
– Нет, Кислицына, настроения как-то нет.
– Это почему же?
– Так, мелочи. Просто хочется побыть одной – и все. В общем, прощай, Кислицына! Жди меня, плачь, шли письма, телеграммы и, главное, денежные переводы.
– Ну смотри, Шустова. Зря с нами не идешь. Сама же потом пожалеешь!
– Это вряд ли!
– Как знаешь!
Ирка шмыгнула носом и побежала по аллее, делая вид, будто ужасно занята, но даже тонкая косичка ее подрагивала как-то уныло и обиженно.
Последний августовский день выдался ветреным. На море разыгрался настоящий шторм. Отдыхающие попрятались по своим пансионатам, и на берегу не было ни души. Редкая удача. Алька разулась и зашагала вдоль каменистого пляжа, смешно подпрыгивая на ходу всякий раз, когда под ногу подворачивался какой-нибудь особенно противный камушек.
После ссоры с мамой на душе было гадко, как будто бурды какой-то хлебнула. Сначала она вовсе не обращала внимания на окружающий мир, но постепенно успокоилась. Глупо нервничать и расстраиваться в такой чудесный день – в последний день лета… В удивительный серебристо-стальной день. Низкое небо над головой казалось свинцовым, по набережной, словно тени, скользили туманно-серые фигуры редких прохожих, серебрилось море, а волны, словно стая хищников, терзали изрезанную молами каменно-серую береговую линию. Красота! Добравшись до своего любимого мола, Алька остановилась. Море щедро обдавало ее холодными брызгами. Оближешь губы – солоно-солоно, и горчит немного. Альке этот вкус нравился. «Небо, земля, бушующее море и я. Возможно, одна на всем белом свете», – подумала она и села на камни, крепко обхватив колени руками.
Она любила представлять, что вдруг превратилась в чайку и летит над волной, касаясь белоснежным крылом ее высокого пенного гребня. Или блестящим дельфином выпрыгивает из воды навстречу дружелюбно распахнувшему объятья небу.
Да, быть птицей или рыбой, определенно, лучше, чем ученицей 9-го «Б» средней общеобразовательной школы города Адлер. Легко ли быть подростком? Разумеется, нет. Все хотят от тебя чего-нибудь. И мама, и учителя, и подруги.
