– Мы на месте, – шепнул он.
Я бросила окурок на мостовую, затушила его и осмотрелась.
– А-а. Ну да.
Перед нами стоял скромный двухэтажный дом с коричневой обшивкой и кирпичным фундаментом. Светилось лишь одно окно; из трубы струился ручеек дыма. Даже в темноте было очевидно, что дом долго стоял заброшенным: трубы свисали с углов, как бессильные руки. Все, начиная с гигантского гнилого дерева на газоне и кончая сгорбленным фонарем, подтверждало: дом совсем исхудал и ослаб.
– Наверно, тебе интересно, зачем я привела тебя сюда, – сказала я.
Я замолчала, но Вик никак не высказал своего согласия. Судя по его реакции, я предоставила ему что-то настолько ценное, как старая зубная щетка или поддельный сертификат, гарантирующий подлинность автографа какой-нибудь звезды.
– Я тут думала про третью подсказку, – сказала я. – Похорони меня среди дымящихся кирпичей нашего первого поцелуя. Когда мы были в «Наполеоне», ты сказал, что твои родители стали встречаться совсем молодыми. «Глупыми подростками», как ты тогда сказал. Так вот, если они впервые поцеловались в школьные годы, вряд ли у них уже было свое жилье, а значит, скорее всего, это произошло в доме родителей. А какие кирпичи дымятся?
Я показала на крышу: полуразвалившаяся труба с крошечными облачками дыма.
– Они могли поцеловаться в школе, – сказал Вик. – Или… в лагере, мало ли.
– Могли. А может, они поцеловались здесь. Может, это случилось прямо здесь, на крыше.
Видите ли, у меня был план: я собиралась поделиться с Виком своими рассуждениями, и тогда его яркие глаза загорятся еще ярче, и он будет от души благодарить меня за мою проницательность, а я изящно склоню голову и дотронусь до тульи моей вязаной шапки.
– Откуда ты узнала, где они живут? – спросил Вик. В его глазах я прочла другой вопрос: «Где ты была?»
– Я провела некоторые расследования.
– Загуглила, что ли?
Я не ответила.
Вик повернулся к дому:
– Кто живет здесь?
– Какая-то старушка. Глухая как тетерев.
– Это тебе Google сказал?
Я вздохнула. Хорошо бы вернуться на несколько минут, чтобы я могла начать объяснение заново.
– Я притворилась, что продаю журналы.
– Ты что?
– Я постучала в дверь и притворилась, что продаю журналы. Звонила раз десять, она ничего не слышала. Потом стучала в дверь и чуть ее не сломала, пока старушка не ответила. Не переживай, что нас поймают. Тут вопрос в том, как нам забр…
Вик ступил на газон.
– Вик, подожди секунду.
Но он не стал ждать. Он легко зашагал по снегу к огромному дереву, чьи гнилые ветви жалобно склонились под грузом безжалостной зимы. Он затянул ремни рюкзака, словно собирался взобраться на гигантский утес, покорить его, победить. Я в удивлении наблюдала, как Вик ловко подпрыгнул вверх, подтянулся на нижней ветке и, раскачиваясь, схватился за следующую. Тощий, прыткий супергерой. Я посмотрела на зажженное окно – пусть только старушка не исцелится от глухоты! – и побежала по снегу к дереву. Вик уже поднялся на четвертую или пятую ветку, и я думала только одно: пусть он не упадет, пусть он не упадет, пусть он не упадет.
– Вик! – громким шепотом позвала я. – Ты давай аккуратно, хорошо?
Я бросила последний взгляд на окно, обвязала куртку вокруг талии и тоже стала подтягиваться на ветках. Надо мной Вик уже залез на самую верхнюю и с энтузиазмом озирал край крыши. До него было около метра.
И затем – вот так запросто – он прыгнул, легко перемахнув через пропасть, и с глухим стуком приземлился на крышу. Я подула на руки, чтобы согреть их, и стала подтягиваться выше и выше, пока не настала моя очередь прыгать. Как оказалось, наблюдать за тем, как кто-то прыгает на метр в длину на такой высоте гораздо проще, чем делать это самой. Отсюда метр казался десятью.
– Тебе необязательно, – шепнул с той стороны Вик. – Правда. Не надо.
Я коротко вдохнула, задержала дыхание – и прыгнула.
ВИК
Мы почти сразу нашли неплотно прилегающий кирпич. Потом еще один. И еще. Мэд вытащила их все, и с каждым дыхание ненадолго застревало у меня в груди. За кирпичами оказалось пустое пространство сантиметров тридцать по периметру. Как миниатюрная пещера.
А в пещере лежала коробка.
Коробка лежала, словно ей самое место было там, среди кирпичей, словно за все это время она забыла, что сама – не кирпич. Я вытащил ее из трубы, пытаясь не думать, о чем мечтали мои родители, когда касались ее в последний раз.
Похорони меня среди дымящихся кирпичей нашего первого поцелуя.
Внезапно коробка стала похожа на маленький гроб.
Я снял рюкзак и присел на крышу, осторожно поставив жестяную коробку рядом. Мэд села с другой стороны.
Это была очень маленькая коробка. Следовательно, Мэд села следующим образом.
1. В удивительной близости от меня.
2. Прижав колени к подбородку.
3. Панк-стороной своей прически ко мне. (Мне хотелось приложить руку к ежику на виске и потереть. Очень хотелось. Сам не знаю почему.) С другой стороны ее головы желтые волосы спадали волнами. Они выглядели иначе, чем всегда. Не лучше и не хуже. Но немножко… немножко… так, словно осознавали свое существование.
4. Волосы спадали, как водопад, по ее лодыжкам, плескались совсем рядом с разрисованными «Найками». Мне хотелось умыться ее волосами. Такие волосы сделали бы меня совсем чистым.
5. Глаза в прямом смысле слова сверкали в лунном свете. Такие серые, что давали этому цвету новое определение.
– Я не собираюсь целоваться с тобой, – сказала Мэд.
Я – начинающий частный предприниматель в сфере аренды автомобилей.
– Что? – спросил я.
– Ты смотришь на меня так, будто считаешь, что я сейчас тебя поцелую. Но я не собираюсь.
Я сглотнул ком в горле и сосредоточился на двусложном ответе:
– Ладно.
– То есть… Я не знаю, может, ты этого и не ждал.
– Не ждал.
Мэд кивнула:
– Некоторые парни считают, что я такая.
– Я не думаю, что ты такая.
– Ну, ты меня не знаешь.
И хотя эта фраза резала меня, как ножом, я внезапно почувствовал, что доволен.
Речь Мэд была такой целенаправленной, я прямо физически ощущал ее цель. И губы, и язык, и зубы Мэд двигались дружно, как по команде. Она говорила тихо… и все эти фразы, предназначенные только для меня. Глаза, слова, волосы – все эти элементы, из которых состояла единица под названием «Мэд», все они были ошеломительны. Они прошли в мой мозг, вытащили из-под стола удобные стулья и расположились, как дома.
