«С каждым годом я люблю тебя, моя детка, все сильнее
Давай смотреть вперед – на будущие годовщины, на грядущую старость – без страха и уныния». Это Марк Твен написал своей пожилой жене Оливии. Он был подкаблучником – так говорили. А жена была такой верующей и высоконравственной, что запретила шутки и нецензурные выражения в его книгах. Вернее, одно нецензурное выражение она нашла и строго запретила печатать; герой говорит грубые слова «черт побери!». 15 тысяч страниц остались неопубликованными – Оливии они не понравились. Она нашла их аморальными. Она многое находила аморальным. И шуток не понимала; каково с ней было жить писателю-юмористу? Ведь другой писатель, Диккенс, написал, что не может быть счастливым брак, если люди не понимают друг друга. Если они из разной среды, разного воспитания, разной веры: они говорят на разных языках и не смогут быть счастливыми. Сам Диккенс порвал с женой – она его не понимала. А Марк Твен со своей Оливией прожил 36 лет, до самой ее смерти. Когда она заболела, он по всему дому развесил записки с пожеланиями выздоровления. И просил птиц не петь под окном Оливии ранним утром – ей надо поспать! Он жил только ей. Трое детей у них погибли, Твен разорялся дотла несколько раз, отправлялся в кругосветное путешествие, чтобы заработать, – скучная высоконравственная Оливия следовала за ним. С постным выражением лица, чопорная дама такая. Но она знала, что на корабле некому будет позаботиться о ее «седом мальчике», так она мужа называла. Это была совершенно неподходящая пара. Вот совершенно разные люди! Но любовь существует сама по себе, а Дух дышит, где хочет. Неважно, какое образование, характер, религия и цвет кожи у людей; неважно, если есть любовь. Над нашими шутками есть кому посмеяться; наши книги есть кому понять; наши убеждения есть кому разделить; много людей вокруг! А истинно любят – просто так. Навсегда. И в Вечности снова встречаются такие пары; созданные друг для друга; и такие разные… Это и есть – тайна настоящей Любви.
Полумеры принимать не надо
Полумеры печально кончаются. Как в кино – недоубить чудовище и начать целоваться: «мы спасены!» Ничего вы не спасены. Чудовище очухается и снова нападет, зрители это отлично знают. Никаких полумер! Это все интеллигентность и малодушие: как обмахивать истекающего кровью человека газеткой и подорожник прикладывать. Терять драгоценное время и увеличивать опасность якобы помощью. Или якобы уничтожением зла. Погрозить хулигану пальцем – полумера. Шутливо ответить на злобный комментарий – полумера. Давать тяжелому алкоголику витаминки и противоалкогольный чай – полумера. Надо действовать решительно, если уж действовать. Или отказаться от действий вообще. Сказать, как у Чехова: «Ешьте меня, мухи с комарами!» Гори все синим пламенем. А спасение и решение были так близко; вот почти получилось! Надо чудовище доубить. И проверить, потыкав палочкой, – точно ли оно не опасно? Завершить начатое дело надо. Лечить так лечить, любить так любить, стрелять так стрелять! И все нормально будет. Можно целоваться! И радоваться счастливому финалу фильма…
Не помогли нам в трудный период —
и хорошо. Мы обошлись. Выкарабкались, перекрутились, нашли свои ресурсы, несмотря ни на что. Самостоятельно вылезли из ямы. Зато теперь нет груза благодарности – мы налегке идем. Если бы эгоистичный, жадный, холодный человек помог нам скрепя сердце, приложил бы крошечные усилия, дал бы фантик от конфетки облизать – мы бы ему всю жизнь были бы должны. Всю жизнь! И долг этот увеличивался бы с каждым днем. Нам бы припоминали: «А помнишь, в 1993 году я тебе помог? Вот. То-то и оно! Долг платежом красен и процентами! Теперь ты навсегда должен!» Поэтому хорошо, что в девяносто третьем или еще в каком седом году мы обошлись без помощи. Это радует. Обошлись и научились опираться только на себя. И из ям вылезать самостоятельно или нанимать помощников за деньги, которые сами зарабатываем. Лучшая помощь – научить самостоятельности. Остальная помощь обходится дорого; иным людям всю жизнь проценты будете платить. Так что лучше надеяться на свои силы или оплачивать чужую работу, чтобы она не была «помощью». «Помощь» – это очень дорого в итоге. И хорошо, что мы никому ничего не должны.
Беспомощность – иногда ловкий трюк
Сын Цветаевой в дневниках признавался: когда начинают какое-то неприятное дело вроде сбора вещей в дорогу, надо все делать так плохо и глупо, чтобы тебя прогнали гулять. И вуаля – ты свободен от обязанностей. За тебя все сделают другие. А потом в эвакуацию он отлично сам собирался. И жил самостоятельно в 17 лет. И даже вещи одной старухи продал и хорошо питался – вполне оказался предприимчивый юноша. И сама поэтесса презирала быт сначала, пока было кому стирать, готовить, убирать. А потом и котлеты научилась жарить, и суп варить, и рубашки шить, и передачи в тюрьму носить… Беспомощными могут быть дети, больные и выжившие из ума старички. Все остальные вполне могут делать то, что другие. И беспомощность в этом случае – хитрая игра, манипуляция, чтобы переложить ответственность на других. Ах, я ничего не могу и не умею! Все это так сложно! Помогите скорее, а то я сейчас все неправильно сделаю и вам же хуже будет! И на работе беспомощный человек перекладывает дело на других. Но зарплату прекрасно умеет получать. В семье беспомощный вечно не то купит и плохо приготовит. Но ест очень даже умело, попадая вилкой точно в рот, а не в ухо. И ребенка, и домашний труд беспомощный свалит на кого-то; ах, я ничего не умею! И отдыхает на диване, умело переключая каналы… Игра затягивает. Выгодно это – быть беспомощным. И насчет консультации по скайпу писать 20 писем, уточняя: «А как пользоваться скайпом? Я его уже скачал, а дальше что? Что нажимать, как по нему разговаривать?» А никак. Уже не с кем. Отлично эти игры нам известны. Своеобразный вампиризм – вся эта ложная беспомощность. Потребление чужого времени, сил, энергии. И лучше помочь тем, кто на самом деле беспомощен. Или делом заняться. И, глядишь, беспомощный встанет с дивана и отлично справится с жизнью – как мы справляемся.
Когда любишь – не спишь
Не от романтических страданий – все проще гораздо. Не спишь, потому что малыш плачет. Кричит. И ходишь, укачиваешь, даешь грудь или бутылочку, а утром на занятия едешь в ледяном автобусе, шатаясь от недосыпа. И потом не спишь, если ребенок болеет. Даешь лекарство, щупаешь лоб, переживаешь, тревожишься… Не спишь, когда кто-то любимый болеет. Если есть любимые – не всегда сможешь сладко спать, соблюдая режим. Встанешь ночью, дашь лекарство, или придется сидеть в приемном покое, или тревожиться – где он? Или она? Почему телефон отключен? Или едешь к другу старинному, потому что случилось с ним плохое, – едешь ночью, а ведь ночью надо спать! Это полезно! Это режим, который поможет быть здоровым и долго прожить! Зачем всю ночь сидеть с больной собачкой? Носить на руках и вливать лекарство? Собачке почти 18 лет – надо ее усыпить и самому сладко уснуть! И спать восемь часов, как положено… Глупости все это – про здоровый сон, если кто-то близкий болен или кому-то любимому плохо. Чтобы крепко и сладко спать, надо усыпить тех, кто мешает уснуть. Любовь и Совесть. А пока любишь – не спишь, если не может спать тот, кого любишь. И ночное Бдение – это любовь к близким и к Богу. А чужой сон берегут те, кто мало и плохо спит, – они понимают…
