Звонарев закрыл наконец дверь и вызвал лифт. Кнопка не
сработала. Снова кабина лифта не поднималась на восьмой этаж. Чертыхнувшись, он
пошел пешком. В конце концов, нельзя все поиметь сразу. Надо потерпеть пока.
Были бы деньги, а квартира нарисуется.
Незнакомец, услышав шаги, вновь насторожился. Это его время!
Около одиннадцати. Он слышал, как журналист торопливо сбегает по лестнице. Ему
не нужно было размышлять, кто именно появится перед ним через секунду.
Незнакомец уже знал «объект» в лицо. Звонарев заторопился, вспомнив, что должен
успеть еще заправиться бензином. По его расчетам, горючего могло хватить только
на полчаса езды.
Незнакомец замер, прижимаясь к стене. Слава машинально
кивнул на бегу, кажется, незнакомому парню. Незнакомец достал пистолет.
Звонарев подумал еще раз, что нужно обязательно позвонить Валентине, и тут он
получил сильный толчок в спину. Он даже не понял, что произошло. Просто ему
показалось, что неизвестный, стоявший на площадке, пинком ноги или ударом кулака
в спину сбросил его на лестницу. Он хотел обернуться, возмутиться хамским
поступком хулигана, когда второй толчок заставил его растянуться на лестнице.
Он почувствовал боль и понял, что это были не пинки. Ему не было страшно. В эту
секунду он пожалел новый пиджак, купленный за такие бешеные деньги и так нелепо
продырявленный.
Незнакомец сделал несколько шагов по направлению к еще
живому Звонареву.
Тот услышал шаги и вдруг, в эту секунду, в это мгновение,
наконец понял: это убийца, который сейчас нанесет последний удар. И, осознав
этот кошмар, он собрал все свои силы и хотел закричать от ужаса, от этой
несправедливости. Ведь ему только двадцать восемь лет, жизнь так прекрасна, она
только начиналась, все было впереди…
Контрольный выстрел в голову он еще почувствовал. И больше —
ничего.
Незнакомец наклонился к убитому, удовлетворенно кивнул
головой и, на ходу отвинчивая глушитель, направился к выходу. Почти у двери он
столкнулся с мальчиком, который возвращался из школы. Очевидно, у него не было
нескольких уроков и он, довольный, сбежал домой. Подросток удивленно посмотрел
на столкнувшего его с дороги человека. Какую-то долю секунды убийца колебался,
не зная, что предпринять. Еще оставалась возможность снова надеть глушитель и
покончить со свидетелем, который мог запомнить его в лицо. Убийца даже замер у
дверей, но в этот момент увидел женщину, направлявшуюся к подъезду. Начать
стрельбу означало привлечь внимание и других соседей. Убийца отпустил дверь и
стремительно направился к ожидавшей его машине.
Мальчик, увидев, что лифт не работает, решил подняться по
лестнице и сразу же, на первом этаже обнаружил лежавшего в луже крови
Звонарева. Он испуганно замер, не решаясь даже крикнуть. Картинка, которую он
увидел, запечатлелась в его мозгу надолго. В этот момент за спиной раздались
тяжелые шаги поднимавшейся снизу женщины. Она разглядела соседского мальчика и
уже хотела возмутиться, вот, мол, как теперь дети относятся к школе, но, увидев
кровь, закричала во весь голос…
День первый
Глава 1
Утром, выскакивая из дома, чтобы не опоздать на работу,
нужно не забыть кучу разных вещей, которые необходимы для работы. А она
частенько забывала то поменять кассету, то проверить исправность магнитофона,
вечно заедающего в самое неподходящее время. Либо, что было совсем уж плохо,
оказывалось, что забыла ручку, тогда приходилось вымаливать ручку или карандаш
у своих коллег, что, конечно, было не очень солидно.
Но самое главное, она успевала одеться и подкраситься, чтобы
не выглядеть халдой перед людьми. Римма Кривцова была парламентским
корреспондентом газеты «Новое время» и, несмотря на свои двадцать шесть лет, не
подвела тех, кто рекомендовал ее именно на эту работу. Говоря откровенно, ей
повезло. Работавший до нее журналист попал в больницу с открытой язвой.
Начальник отдела был в отпуске, и главный редактор принял решение назначить
именно ее на освободившееся место, выдав аккредитацию при пресс-центре
Государственной Думы.
Невысокого роста, но крепкая и ладно скроенная, с курносым
носиком, придававшим лицу не очень серьезное выражение, она носила очки в
массивной оправе, которые добавляли ее внешности респектабельности. Коротко
остриженные волосы позволяли ей недолго возиться с прической, за исключением
тех редких случаев, когда она сознательно колдовала над своей головой, пытаясь
придумать что-нибудь экстравагантное. Она любила носить мягкие мужские брюки и
длинные кофты, но, после того как получила аккредитацию при парламентском
пресс-центре, перешла на юбки, предпочитая макси, которые, увы, скрывали ее, в
общем-то, стройные и красивые ноги. Но чего не сделаешь ради солидности.
Римма закончила факультет журналистики Московского
университета, и это обеспечило ей широкий круг знакомств, многие мэтры
журналистики были либо ее преподавателями, либо знакомыми ее преподавателей. В
условиях, когда в Москве во множестве плодились, возникая чуть ли не ежедневно,
всяческие печатные издания, а хлынувшие в столицу провинциалы пытались пробиться
наверх всеми возможными способами, элитное образование и крепкие связи многое
значили.
Отец Риммы был кадровым дипломатом и работал в одной из
южноамериканских стран. Разумеется, он уехал туда со своей женой, матерью
Риммы, а дочь осталась в большой квартире на попечении бабушки, впрочем,
непонятно было, кто за кем присматривает — Римма за бабушкой или бабушка за
ней. Когда звонил отец, бабушка на правах контролерши успокаивала родителей,
что девочка работает с утра до вечера и никакие посторонние мужчины в доме не
появляются. Но на самом деле Римма иногда приводила своих знакомых, а некоторым
даже разрешала оставаться на ночь, при условии не очень шуметь и не будить
бабушку. Кавалеры старались не шуметь, насколько им это удавалось, но бабушка
все равно знала или догадывалась о каждом ночном визите, но утром делала вид,
что ничего не слышала, за что Римма любила ее еще больше.
Единственным неудобством в ее жизни было то, что Римма так и
не научилась водить машину, и отцовская «Волга» бесцельно пылилась в гараже.
Несколько раз Римма заставляла себя начать осваивать трудную науку вождения,
упросив кого-то из знакомых позволить ей сесть за руль их автомобиля, но все
попытки едва не кончались аварией, а однажды таковая произошла, она так и
врезалась в неожиданно появившийся на загородном шоссе автобус. После этого
Римма навсегда зареклась садиться за руль, и ей приходилось пользоваться
общественным транспортом, благо станция метро была напротив их дома.
Она работала всего второй месяц и успела сделать лишь
несколько коротких репортажей. Думские парламентарии оказались большей частью
суровыми, малоразговорчивыми людьми, и она часто натыкалась на грубые отказы,
когда просила об очередном интервью. Собственно, ничего другого она и не
ожидала, судя по рассказам коллег, но тем не менее, отправляясь на очередные
заседания, она все-таки еще надеялась передать в свою газету самый лучший
репортаж. Но дни шли за днями, а ее рутинная работа ничем особенным не
выделялась.
